Национальные правительства безуспешно пытались справиться с проблемой истощения рыбных запасов с помощью иррациональных и лишенных экономического смысла ограничений на общую величину улова или продолжительность сезона добычи рыбы. В случае лосося, тунца и палтуса ограничение продолжительности сезона добычи способствовало сохранению примитивных и непроизводительных методов лова, понижению качества пойманной рыбы и стимулированию чрезмерной интенсивности лова в сезон добычи – вместе с недоиспользованием рыболовецкого флота в течение года. И само собой разумеется, подобного рода правительственные ограничения никак не стимулировали развитие водного хозяйства. Как отмечают профессора Норт и Миллер,
рыбаки бедны, потому что вынуждены использовать неэффективное оборудование и заниматься ловом лишь малую часть года [из-за правительственного регулирования],а к тому же их слишком много. Потребитель платит за нерку намного больше, чем было бы необходимо при использовании эффективных методов рыболовства. Несмотря на постоянно растущую сеть запретов и ограничений, сохранение стада семги до сих пор не гарантировано.
Корнем проблемы является отсутствие права собственности. Ни один рыбак не заинтересован заботиться о поддержании численности семги. Напротив. В его интересах за сезон добычи выловить как можно большерыбы[11].
Норт и Миллер отмечают, что права частной собственности в океане, позволяющие собственнику использовать самые дешевые и эффективные технологии, при этом сохраняя и повышая продуктивность ресурсов, сегодня доступнее, чем когда-либо: «Изобретение современной электронной сенсорной аппаратуры позволяет сравнительно легко и дешево контролировать большие участки водной поверхности»[12].
Обострение международных конфликтов за части Мирового океана только подчеркивают особую важность установления здесь прав частной собственности. Когда Соединенные Штаты и другие страны объявили своей 200-мильную прибрежную зону, когда частные компании и правительства ссорятся, а рыбаки, нефтяники и добывающие компании воюют за одни и те же участки океана, значимость прав собственности наглядно и ощутимо растет. Как пишет Фрэнсис Кристи,
в шахтах, расположенных под дном океана, добывают уголь, нефть выкачивают с помощью платформ, опирающихся на дно и возвышающихся над водой, минералы можно черпать со дна с помощью драг… Морских животных, которые прикрепляют себя ко дну, можно собирать с подводных телефонных кабелей, придонных рыб вылавливают с помощью тралов, среднеглубинных рыб ловят на крючок или сетями, в которых иногда запутываются подлодки, тех, кто плавает на поверхности, берут с помощью сетей и гарпуна, а сама поверхность используется судами, перевозящими людей, грузы и оборудование для добычи подводных ресурсов[13].
Констатировав обострение конфликта, Кристи говорит о том, что «моря пребывают в промежуточной стадии. Они переходят из ситуации, в которой прав собственности почти не существует, к такой, в которой определенные формы собственности станут доступны». В конечном итоге, заключает Кристи, «когда морские ресурсы станут достаточно ценными, возникнут исключительные права собственности»[14].
Загрязнение окружающей среды
Итак, можно признать, что режим полноценной частной собственности на ресурсы и свободный рынок обеспечивают защиту природных богатств и делают это намного эффективнее, чем правительство с его запретами и ограничениями. Но как обстоит дело проблемой загрязнения окружающей среды? Разве неконтролируемая капиталистическая алчность не приведет к обострению этой проблемы?
Прежде всего у нас есть голый эмпирический факт. Правительственная собственность и социализм не решают проблему загрязнения. Даже самые наивные сторонники государственного планирования признают, что загрязнение озера Байкал в Советском Союзе является памятником бездумного промышленного использования ценного природного объекта. Но только к этому проблема не сводится. Так, например, особенно остро стоит проблема загрязнения воздуха и водных путей, в частности рек. Но именно в эти две сферы доступ частной собственности закрыт.
Начнем с рек. Реки и моря обычно принадлежат государству, и полноценная частная собственность здесь запрещена. Но государственная собственность по определению ущербна, потому что правительственные чиновники хоть и могут контролировать все, что угодно, но не могут получить выгоду от повышения рыночной стоимости ресурсов. Они не могут продавать реки или акции на них, а поэтому не имеют экономической заинтересованности в сохранении чистоты и ценности рек. В чисто экономическом смысле реки ничьи, и получается, что загрязнение происходит с разрешения чиновников. Каждый имеет возможность сбрасывать в воду мусор и отходы. Но давайте посмотрим, что было бы, если бы частным фирмам было разрешено владеть реками и озерами. Если бы частная фирма владела, например, озером Эри, тогда каждый, выбросивший в озеро мусор, был бы должным образом привлечен к суду за нанесение ущерба частной собственности, и суд заставил бы его уплатить денежное возмещение и впредь воздерживаться от подобных действий. Таким образом, только частная собственность может положить конец загрязнению – нанесению ущерба ресурсам. Из-за ничейности рек нет собственника, который мог бы защитить этот ценный ресурс от ущерба. А вот если бы кто-нибудь рискнул сбросить мусор или отходы в частное озеро (многие небольшие озера находятся в частной собственности), его быстро призвали бы к порядку – владелец не замедлил бы броситься на защиту своей Собственности[15]. Профессор Долан пишет, что
если бы Миссисипи была собственностью корпорации General Motors, можете быть уверены, что на стоящие на ее берегах предприятия и муниципалитеты обрушился бы поток исков и ее воды стали бы достаточно чистыми, чтобы максимизировать доходы от желающих платить за право пользования питьевой водой, отдыхать на реке и заниматься промышленным рыболовством[16].
Будучи собственником рек, правительство не только допустило их загрязнение, но, в качестве собственника городских канализационных сетей, и само является одним из самых активных загрязнителей. Уже существуют дешевые химические туалеты, которые перерабатывают отходы, не загрязняя воздух, почву или воду, но кто станет тратиться на них, если местные власти могут бесплатно сбрасывать канализационные стоки в окружающую среду?
Этот пример указывает на проблему, подобную той, что сдерживает правильную эксплуатацию морей и океанов из-за отсутствия частной собственности: пока правительства, будучи собственниками рек, допускают загрязнение вод, промышленность будет использовать технологии, загрязняющие реки. Пока собственники рек допускают существование технологий, отравляющих реки, мы будем иметь именно такие технологии.
Допустим, что право частной собственности на реки и озера может решить проблему загрязнения вод, но как быть с загрязнением воздуха? Что могут предложить либертарианцы для решения этой нелегкой проблемы? Разве возможны права частной собственности на воздух? Еще как возможны! Нам уже известно, что радиочастоты могут быть предметом частной собственности. То же самое и с авиакомпаниями. Коммерческие авиамаршруты могут быть предметом частной собственности, и Управлению гражданского воздухоплавания нет нужды заниматься их распределением между авиационными компаниями. Но в случае с загрязнением воздуха мы имеем дело не столько с частной собственностью на воздух, сколько с защитой частной собственности в виде наших легких, садов и полей. В загрязнении воздуха существенно то, что загрязнители выбрасывают в воздух нежелательные и опасные отходы производства – в виде дыма, радиации, двуокиси серы и т.д., и все это попадает в легкие невинных жертв и наносит ущерб их имуществу. Все подобные выбросы, наносящие вред личности или имуществу граждан, суть нанесение ущерба частной собственности пострадавших. В конце концов загрязнение воздуха точно также является причинением вреда, как и поджог чужого дома или причинение человеку физических увечий. Загрязнение воздуха – это просто-напросто причинение вреда другим людям. Главная функция государства – судов и полиции – останавливать причинение вреда, но оно не исполняет своих функций и не защищает всех тех, кто страдает от загрязнения воздуха.
Важно понять, что государство не справилось с задачей не в силу простого неведения, не потому, что должно пройти время от столкновения с новой технологической проблемой до того момента, когда люди найдут способ дать на нее достойный ответ. Некоторые современные загрязнители воздуха появились только недавно, но ведь дым и чад от фабричных труб известны со времен Промышленной революции, причем известны настолько, что американские суды в XIX веке принимали решения, разрешавшие дыму от промышленных предприятий наносить ущерб собственности граждан. При этом суды систематически изменяли и ослабляли защиту прав собственности, предусмотренную англосаксонским общим правом. До середины и даже до конца XIX века любое вредное загрязнение воздуха считалось гражданским правонарушением, помехой, и пострадавший мог требовать возмещения ущерба и прекращения дальнейшего причинения вреда его собственности. Но на протяжении всего XIX века суды систематически изменяли закон о халатности и закон о причинении вреда таким образом, чтобы сделать возможным загрязнение воздуха, не превышающее средний уровень, т.е. не выходящее за пределы сложившейся практики.