Читать интересную книгу 999. Последний хранитель - Карло Мартильи

Она была такая худая, что под кожей ясно обозначались кости, как у старика. А ведь Джованни исполнился всего тридцать один год.

— Ты потомок человека, который мог бы изменить судьбы мира и внести в него покой. Но тогда тоже было не время. Сохрани книгу, Ферруччо. Когда ты тоже будешь готов, как я, передай ее сыну, и пусть так будет всегда. Де Мола станут хранителями истины о Великой Матери, пока кто-нибудь из них не решит, что время настало. Тогда свершится то, чего не смог сделать я, может быть, по воле самой Великой Матери. В этот день люди вернутся к жизни и узнают, что началом всего был акт любви, тот самый, который ежедневно повторяет любая женщина, рожающая дитя. Будет борьба, и те, кто создал Бога пугающего, преследующего и наказующего, сделают все, чтобы он снова одержал победу. Но если мое открытие станет всеобщим достоянием, они окажутся бессильны против любви и знания.

— Обещаю, Джованни. Клянусь жизнью!

— И еще одно. — Голос графа совсем ослабел. — Прошу тебя, не давай в обиду Анджело Полициано. Он в опасности по моей вине. Он… знает.

— Джованни, я…

— А теперь иди. Я хочу наедине поговорить с Великой Матерью, прежде чем встречусь с ней.

Ферруччо послушно вышел. Появилась Леонора и обняла его. Они выглянули в окно. Сквозь кипарисы просвечивали крыши Флоренции, такие же красные, как закатное солнце, посылавшее на землю последние лучи. Их поразил легкий, пьянящий аромат, разлитый в воздухе.

— Как странно, — прошептал Ферруччо.

— Что, любимый?

— Этот запах. Пахнет розами, но им еще рано цвести.

— Может, какая-нибудь дочь природы решила опередить своих сестер?

— Может быть… А помнишь, Джованни сказал однажды, что Савонарола предостерегал его от морозника, ядовитой розы? Он цвел в монастыре, где убили Маргериту… Я чувствую тот самый запах, но его не должно здесь быть.

В миг, когда солнце коснулось горизонта, Леонора увидела зеленый луч, и ей показалось, что от солнца оторвался огненный шар и устремился к земле.

В эту секунду умер Джованни Пико, граф делла Мирандола.

~~~

Пистойя

Начиная со среды, 13 апреля 1939 г.

У Елены только что отошли воды. Ей было очень больно. Во время беременности она постоянно боролась со страхом, что ребенок, которого носит, окажется ребенком Цугеля. В такие моменты будущая мать была готова неистово бить себя по животу, но быстро раскаивалась. Когда она почувствовала первые толчки, то расплакалась. А теперь должна выпихнуть это невинное существо в грязную клоаку, именуемую действительностью. Елена лежала на кровати. Ей казалось, что младенец цепляется ручонками за ее внутренности и кричит, чтобы его не заставляли выходить наружу. Сестра Камилла говорила, что это родовые схватки, все женщины проходят через такое, дело идет нормально. Врач уже выехал, но, похоже, ему тут нечем заниматься.

Со временем они так сблизились, что Елена стала называть монахиню по имени.

— Камилла! Ты не понимаешь. Он не хочет рождаться. Он боится и правильно делает. Я не заслуживаю права быть матерью.

— Прекрати эти разговоры. Все оттого, что в соседней комнате не ждет трясущийся папаша. Думай о Мадонне и о том, что должен был чувствовать ее муж, зная, что ребенок не его.

Что же там такое мечется у нее в животе? Это ненормально. Может, это плод дьявола, который развлекается тем, что мучает ее и раздирает ей матку рогами?

— Мне страшно. Я чувствую, что внутри у меня демон.

— Да прекрати же ты! Думай о ребенке!

Елена закричала, и послушница, поставленная у двери, чтобы не вошел никто из посторонних, перекрестилась и побледнела. Начались потуги. Елена снова закричала. Появился доктор, толстенький человечек с маленькими, как у ребенка, руками. Он подошел к кровати и откинул одеяло. Послушница собралась выйти из комнаты.

— А вы куда? Принесите мне два таза с теплой водой и полотенце. И поскорее!

Елена почувствовала прикосновение ледяных рук.

— Сначала развлекаются, а потом мучаются, — проворчал доктор. — Слушай меня внимательно, синьорина. Ты должна думать только о дыхании и ни о чем больше. Поняла?

Елена кивнула.

Доктор снял пиджак и застыл, не зная, куда его повесить. Сестра Камилла положила пиджак на стул, стараясь не помять, потом наградила доктора такой притворной улыбкой, что тут же зашептала «Аве, Мария», замаливая свой грех, а заодно прося и о Елене. Но отвлекаться было некогда. О молитве она подумает после.

— Ножное предлежание, — сказал медик без всякого выражения.

Сестра Камилла похолодела. Она знала, о чем идет речь. Елена впала в беспамятство и ничего не поняла.

— Ага, пошел, продвигается, — сказал доктор, и голос его прозвучал холодно. — Нет, черт побери! Пуповина!

Сестра Камилла увидела между ног роженицы что-то вроде красной змеи, завившейся кольцами. Ей тут же пришли на ум слова Елены о демоне, сидящем внутри, но она сразу взяла себя в руки.

— Что случилось, доктор?

— Выпадение пуповины. Ребенок не может выйти. Наденьте перчатки и быстро дайте мне руку.

В этот момент вошла послушница с водой и полотенцем. У нее хватило сил поставить таз на пол, и она выскочила из комнаты, зажав рот ладонью.

— Теперь потихоньку тащите.

Сестра Камилла взялась за пуповину и медленно потянула. Доктор засунул руку во влагалище и старался повернуть ребенка так, чтобы он вышел животиком вниз. Вместе со следующим участком пуповины показались ножки, потом — округлость попки и наконец голова неестественной формы, похожая на айву, если смотреть на нее снизу. Лицо Елены, сведенное болью, разгладилось. Пуповину сразу же обрезали.

— Мальчик, — сказала вспотевшая, усталая, но счастливая сестра Камилла.

— Да, — отозвался доктор и положил ребенка на кровать. — Но он не дышит.

Сестра Камилла посмотрела на безжизненное тельце, распростертое на одеяле, и принялась колотить врача по голове.

— Да сделайте же что-нибудь! Ради бога, сделайте что-нибудь!

Елена услышала крики и открыла глаза. Она все еще ничего не понимала, а врач тем временем отбивался от кулаков Камиллы.

— Ладно! — крикнул он. — Попробую!

Медик взял мальчика на руки и, преодолевая отвращение к крови и жидкости, которой было покрыто тельце, попытался вдохнуть воздух ему в ротик.

— Нос! — закричала Камилла. — Нос зажмите!

Доктор зажал ребенку нос и попробовал еще раз.

— Бесполезно, — проворчал он. — Ребенок мертв.

Сестра почти вырвала мальчика из его рук и повторила искусственное дыхание. Она трижды дула ему в ротик, но новорожденный не подавал никаких признаков жизни. Камилла вдохнула еще раз, изо всех сил, и мысленно стала читать «Ангел-хранитель». Она уже собиралась положить ребенка обратно на кровать, когда он слабо дернул головкой.

— Дайте мне! — приказал доктор.

Он взял мальчика за ножки и перевернул его вниз головой, тихонько похлопывая по спинке. Ребенок закричал.

— Жив! Живой! — воскликнула сестра Камилла и от избытка чувств чмокнула врача в щеку. — Отдадим его матери.

— Но сначала вымоем. Он и нас уделал по первое число. Посмотрите-ка.

Рубашка доктора была вся в крови.

— А вы чего хотели? Снимайте! Я сразу отдам ее постирать. Это такие пустяки! И… извините меня!

— Ерунда. Не могу сказать, что такое бывает часто, но спишем это на профессиональные риски.

Ребенка вымыли, завернули в мягкое полотенце и осторожно положили на грудь Елене. Она, казалось, этого даже не заметила. Врач пощупал у нее пульс: он был частый и неровный, лицо и руки посинели. Он прикрыл ее одеялом.

— Я ничего больше не могу для нее сделать. Лучше позвать другого врача. Я занимаюсь детьми, но вид этой женщины мне очень не нравится.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что плацента очень темная, а это означает, что мать потеряла много крови. Роженица долго страдала. Скорее всего, имеют место внутренние кровотечения. Посмотрите на ее лицо.

— Но она только что родила!

— Спасибо, сестра, я это знаю, потому и говорю. Ей срочно нужен гематолог, специалист. Не теряйте времени.

Ребенка удалось приложить к груди только примерно через час. Елена крепилась изо всех сил, пока не потеряла сознание. Она была очень бледна. Сестра Камилла велела принести Елене теплого куриного бульона, который та едва пригубила.

На следующее утро приехал монастырский врач. Он высокопарно раскланялся с монахинями, которые выбежали ему навстречу и закудахтали, как квочки. Но сестра Камилла быстро увела его в комнату Елены. Он послушал ее, осмотрел белки глаз, пощупал пульс, частый и слабый, измерил температуру. Температура была высокая, несмотря на то что всю ночь и утро Елена потела. Есть ей не хотелось, она только все время просила пить.