Читать интересную книгу Королевы Маргины - Владимир Михайлов

– Я уже устал повторять, что не убивал Штеля, как и себя самого, – сказал Нагор. – А арестовать меня вы не вправе: на сегодня вас нет в списках лиц, обладающих таким правом. Вы еще не воскресли официально, Лен.

– В этом-то и все дело. Я ждал, пока мы снова не окажемся на Неро, и тогда…

– Не беспокойтесь, я не собираюсь бежать от вас, – сказал Рик. – Во всяком случае, пока рядом со мною нет Зоры. Вот тогда мы действительно постараемся укрыться от всех вас – до той поры, пока не будет разъяснена смерть Штеля. Надеюсь, что кому-нибудь это окажется по силам.

– Нет надобности укрывать Зору, Нагор, – сказал Рогнед Трим. – Вы не в курсе, но я могу обрисовать обстановку. Женщина по имени Зора Мель сейчас, по всей вероятности, уже приговорена судом – быть может, даже к смерти. Я должен вернуться туда ко времени возможной казни…

– Зора приговорена? Как могла она попасть в суд? Это вы выкрали ее, Трим? Объясните свои слова, иначе… иначе я действительно убью вас!

– Да успокойтесь! Ваша Зора, по всей вероятности, сейчас в полной безопасности у здешних женщин. Нагор, вы должны знать, о ком я говорю.

– Знаю, рубежная служба. Я бывал у них: с ними у меня связаны некоторые расчеты. Зора там? Это прекрасно. Но кого же тогда судят?

– Женщину, очень на нее похожую. Это я нашел ее и уговорил сыграть роль в суде.

– И роль казненной тоже? Знаете ли, Трим, вы мне отвратительны.

– Не спешите. Я успею вовремя; но если даже опоздаю, она вполне в силах выпутаться сама. Она, господа… Это… Да господи, это единственная в своем роде женщина, одна в мире, кто смог меня… Уверяю вас: она выйдет из тюрьмы, и никто даже не попытается задержать ее!

– О, Трим, оказывается, и вам не чужды человеческие чувства!

– Да – и я счастлив поэтому!

– И мы рады за вас. Но боюсь, что вы чрезмерно оптимистичны.

– Нимало.

– А вы представьте, что ей вынесли смертный приговор.

– Мы с ней предусмотрели и это.

– А вы знаете, что после этого она будет помещена в специальную камеру с особой охраной?

– Знаю, конечно. Но повторяю вам: пусть эта охрана будет состоять из каких угодно людей…

– А если не из людей?

– Что вы сказали, Нагор?

– То, что охрана этой камеры состоит из комбионов, Трим. И они не подвластны никакому гипнозу, а только программам.

– Нагор, это вы только что придумали, признайтесь. Чтобы напугать меня… Откуда вы можете это знать, если даже я не знаю?

– Просто потому, что эти комбионы QF, все десять, были заказаны мною для Маргины – но Система покоя отобрала их у меня. Однако это держится в секрете – поскольку нет официального разрешения использовать комбионов на государственной службе – пока они не прошли должной проверки у таких экспериментаторов, вроде меня. Так что, Трим, на вашем месте я бы очень поторопился на Неро – тем более если эта женщина вам так дорога, как можно подумать, глядя на вас.

– Немедленно! Я полечу немедленно! Казус, Нагор – вы со мной?

– Без Зоры я никуда не двинусь. Думаю, что вы, Трим, меня поймете.

– Хорошо. Оставайтесь здесь или идите ко всем чертям – я лечу немедленно, даже если корабль придется брать силой!

– Желаем вам удачи, Трим. Постойте. Там – выше – какой-то шум. Уже не в первый раз.… Слышите?

Они прислушались.

«Рогнед! Немедленно поднимайтесь на поверхность вместе с вашими спутниками. В случае вашего отказа мы применим суровые меры. Даем вам три минуты, чтобы включить клеть и начать подъем. Предупреждаю: наверху вы окажетесь под прицелом десяти дистантов и при малейшей попытке сопротивления будете уничтожены. Три минуты! Отсчет начат».

– Вот сукины дети! – пробормотал Трим.

Глава, как бы заключающая. А впрочем…

1

Неро. Судебная тюрьма. Поздно вечером 18 меркурия

Получалось, что всего трое суток жизни оставалось Сане – и первые уже миновали, ни на шаг не приблизив ее к свободе, к спасению.

Хотя она, полностью сохраняя внешнее спокойствие, все это время думала только о побеге, который, как выяснилось, нельзя было совершить тем способом, на какой она рассчитывала и в котором уверен был даже Рогнед Трим. Ее незаурядные способности гипнотизера на сей раз не сработали, никакого воздействия на надзирательниц оказать так и не удалось, все они по-прежнему оставались невозмутимыми, холодными и педантичными, не позволяли ни Сане, ни себе самим ни малейшего отклонения от установленного инструкцией порядка содержания смертников. Этот вариант пришлось, пусть и не сразу, отбросить. Надо было искать и найти другой. Она искала – и (во всяком случае, до сих пор) не нашла ничего.

Собственно, и выбора-то никакого не было. Если не можешь заставить тех, кто тебя стережет, отомкнуть замки и распахнуть перед тобой двери – значит, остается только проделать это самой. Можно сделать это двумя способами: хитростью или силой. И следовало испробовать оба. Надо было только установить очередность: сперва хитрость – а потом, в случае неудачи, сила? Ответ напрашивался сам собой: силы у Саны было заведомо меньше, чем у десятка крепких надзирательниц, из которых трое, четверо, иногда даже пятеро находились внутри, в камере вместе с нею, а остальные – где-то поблизости, совсем недалеко, и главное – не спали, а бодрствовали, Сана уже не раз в этом убеждалась; могло даже показаться, что они вообще не нуждаются в отдыхе – не спят, не расслабляются, бдят каждую минуту и секунду каждых суток. И они были, ко всему, еще и вооружены; не самым мощным, конечно, оружием – но чтобы справиться с одной женщиной, их дистантов было более чем достаточно. Нет, пытаться применить силовой вариант – это всего лишь форма самоубийства. Попытка не спастись, но просто самой выбрать способ своей смерти. Это – полагала Сана – никогда не будет поздно. Даже и тогда, когда за ней придут, чтобы исполнить приговор.

Значит, хитрость.

Если ты не можешь проломить окружающие тебя стены или взломать замки на двери этой камеры, надо прежде всего постараться сделать и стены, и затворы другими, проще и слабее этих. Сделать это можно лишь одним способом: заставить перевести себя в другое помещение.

В какое? Скажем, в тюремную больницу. Когда Сану знакомили с теми немногими правами, которые у нее здесь оставались, упоминалась и больничка, вообще медицинская помощь. Как ни странно, но лишать жизни полагалось лишь здоровенького приговоренного, а если он болен – следовало сперва его вылечить, и только после этого убить. Значит, если она заболеет – это позволит хотя бы отсрочить казнь, а если при этом добьется перевода на больничную койку – возникнет (как она надеялась) не одна даже возможность побега, но целый их букет. Итак, следовало заболеть.

И притом достаточно серьезно. Чтобы вмешательство медицины не ограничилось визитом врача с таблетками, микстурами или инъектором, но выразилось бы прежде всего в переводе отсюда в палату. Заболеть как можно тяжелее. Только – чем и как?

Беда была в том, что Сана, обладая прекрасной способностью влиять на поступки и даже на мысли других людей (кроме здешних десяти, конечно), до сих пор почему-то не освоила в полной мере владение собственным организмом. Его анатомией и физиологией. Наверное, ей казалось, что это никогда в жизни не понадобится: она всегда первой успеет справиться с противником. Но карать самонадеянность – одно из любимых развлечений жизни, и сейчас она именно так и поступила с Саной, тем самым приближая и свой собственный конец.

Она пыталась заболеть, уговаривала сердце, печень, почки… Впустую.

Оставалось лишь одно: симуляция. И такая, разоблачить которую будет труднее всего, а лучше – вообще невозможно.

Сердце?

Вряд ли: придет врач с кардиометром и не обнаружит никакого нарушения органики. Сочувственно промолвит: «Это всего лишь нервы, в вашем положении, знаете ли, реакция вполне естественная, но сердце у вас, да и вся система, совершенно здоровы». И уйдет.

Что касалось той же печени с почками, она даже нужных симптомов толком не знала: что и как надо сыграть. А ошибаться тут нельзя. Попытка должна быть единственной – и успешной.

Наверное, помог бы какой-нибудь перелом – руки или ноги. Но, во-первых, тут сломать себе что-нибудь не так-то и просто: все мягкое – и стены, и пол, наверное, когда-то приговоренный пытался, может быть, впав в полное отчаяние, разбить себе голову о стену, может быть, попытка ему даже удалась – и после этого тюремщики приняли меры, поскольку закон требует, чтобы человек не просто стал мертвым, но чтобы это произошло именно так, как предписывает приговор. Закон должен быть исполнен буквально! Это одно. А второе – со сломанной ногой, или хотя бы рукой, не очень-то и сбежишь. Не годится.

И все же такой выход был.

Недаром Сану в ходе судебного процесса таскали в психушку и решали там вопрос: нормальна она или нет и можно ли ее, вменяемую, казнить, или же следует, больную, оставить здесь и сперва вылечить?