Читать интересную книгу Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

Вы пишете, друг мой, что Ваш брат Анатоль хандрит,.то я думаю, это не имеет опасного характера. Это, вероятно, именно потому, что ему слишком хорошо жить; к тому же он вероятно, как большинство молодых людей, влюблен в кого-нибудь, - ну вот, когда нечего делать, и похандрит немножко, и Вам беспокоиться об этом нечего. Что касается сочинений Некрасова, то, прежде чем сказать о них, я скажу, что и я, так же как Вы, не умею отделять человека от художника, что я очень не люблю литераторов, которые берут на себя роль изобличителей и карателей человеческих пороков, очень не люблю так называемых “друзей народа”, потому что в них всегда сидит какой-нибудь расчет. Если человек любит добро и истину, если его сердцу больно от чужих страданий, то это будет выражаться независимо от происхождения, сословия и положения людей; он будет радоваться этому добру безгранично везде, где он его встретит, он будет страдать чужим страданием также везде, где оно действительно есть. В человеческих натурах вообще я очень не люблю “равнодушных”, как их называет Данте. Я хочу, чтобы люди возмущались злом и восхищались добром, но я еще больше, чем таких, не люблю тех, которые преувеличивают зло и стараются его найти в самом добре. Теперь лично о Некрасове. Я не знала ничего, кроме того, что он больной человек, и все неприятные стороны его сочинений я приписывала этой причине, потому что, конечно, если человек смотрит на все сквозь призму своих собственных страданий, если лет двадцать каждый день собирается умирать, он может сделаться злым и стараться на других сорвать свои терзания. В сочинениях же его я люблю то, что они все имеют реальные сюжеты, а Вы знаете, как я люблю реальную поэзию. Обратите внимание на его “Мороз Красный-нос”. Я не могу без сжимания сердца читать передачи этой тоски, этого глубокого горя о потере любимого человека бедной Дарьи, и как поэтичны при этом ее воспоминания счастливого времени, что за прелесть! Второе, что в нем очень нравится моей Юле, и мне также, это то, что очень хорошо относится к женщинам вообще, а к русским женщинам в особенности. Второе из его сочинений, которое меня также восхищает, это есть именно его “Русские женщины”. Обратите, друг мой, внимание на эти два сочинения, и я надеюсь, что они победят Вас. В “Русских женщинах”, кроме этой высокой, трогательной правды чувств, какая прелесть описаний этой суровой природы, этого безотрадного положения. Прочитавши его, помнишь, каким наказанием это служит, содрогнешься за тех, которые подвергают себя ему. Жаль, что не все они раньше читают Некрасова; мне кажется, что с отменой смертной казни многим представляется, что наказания более не существует.

С большим интересом я читала Ваши выписки из сочинения Jacolliot о религии индусов. Но говорит ли он об ней подробно? Ведь она очень мифологична. Их Вишну, как второе лицо троицы, есть сохранитель земли и для блага ее должен десять раз за время существования мира принимать видимые формы; эти воплощения называются avatar; девять из них уже были, в них он являлся рыбой, черепахой, кабаном, львом (может быть, светским?), Брамой-карликом, Брамой-воином, прекрасным принцем и т. д. В десятый раз он явится, чтобы разрушить мир, в виде лошади (kalki), которая ногою даст un bon coup de pied [хорошего пинка.] земному шару и превратит его в порошок, который, вероятно, послужит хорошим cosmetique дамам du bas etage [плохого вкуса.], - ах нет, виновата, он ведь сам женат, этот бог, il a pour femme la belle [у него в качестве жены прекрасная.] Lakchmi, так что он для нее, вероятно, приготовит этот порошок. Смешные эти сказки!!

Очень, очень благодарю Вас, дорогой мой,за карточку. Вы вышли лучше всех. Такие фотографии делали на Венской выставке в одну секунду. Буду с нетерпением ожидать от Вас известий об известном деле. Концертов нынешним постом очень много, но хороших очень мало. Война начеку. В Петербурге идет подписка на ополчение. Моя дочь Саша в большом беспокойстве, что ее муж попадет в ополчение, потому что он такого плохого здоровья. Все мои петербуржцы ждут с нетерпением пасхи, чтобы приехать сюда. Все здоровы, слава богу; Милочка и в эту минуту по обыкновению возится около меня с двумя Luftballonen [воздушными шарами.] и объясняет, что l'un a eclate et l'autre vole encore [один лопнул, а другой еще летает.].

Погода у нас стоит на 2° выше нуля, без солнца; езда на колесах.

До свидания, мой милый, несравненный друг. Глубоко любящая Вас

Н. ф.-Мекк.

121. Чайковский - Мекк

Clarens,

22 марта/3 апреля 1878 г.

Мой пароксизм политической лихорадки начинает несколько проходить. Склонный вообще к некоторому пессимизму, я уже вообразил себе, что Россия накануне войны и сопряженных с нею бедствий. Сегодня мне кажется, что еще есть надежда на лучшее будущее. Во всяком случае, я надеюсь очутиться в России еще до начала военных действий, если суждено им непременно начаться.

Первую часть концерта я уже кончил, т. е. написал ее начисто и сыграл. Я ею доволен, и теперь остается только инструментовать ее. Andante по исполнении его со скрипкой не-удовлетворило меня, и я или подвергну его радикальному исправлению или напишу новое. Финал, если не ошибаюсь, удался так же, как и первая часть.

Весны все нет. Я пишу это письмо рядом с топящимся камином, едва согревающим окоченевшие члены. Солнца мы не-видели уже с незапамятных времен. Мне все кажется, как будто оно осталось в Италии. С наслаждением вспоминаю я две недели, проведенные во Флоренции, где приходилось купаться в теплых лучах весеннего солнца, где в Кашино зеленели деревья и пели птицы. Здесь ненастье так упорно, так продолжительно.. что становится, наконец, грустно. Мне жалко смотреть на нашего мальчика. Он был такой здоровенький, такой розовенький, загорелый в Сан-Ремо и в Италии. Здесь ему приходится сидеть дома. У него хронический насморк, кашель, на лице и руках от холода engeluг'ы [ознобины.]. Я думаю, что у нас в Москве теперь уже весна дает себя чувствовать более ощутительно. Какие Ваши планы на лето, дорогой друг мой? Проведете ли Вы его все в деревне или в конце лета, по обычаю, поедете за границу? Или же, в виду зимней поездки в Италию, из деревни вернетесь сначала в Москву? Только после Вашего последнего письма я вполне понял, что Вам не так-то легко будет уехать зимой надолго из России. Я был, признаться сказать, далек от мысли, что Вы до мелочей входите в администрацию дел своих. И у Вас есть, следовательно, очень значительный элемент прозы в жизни. Полагаю, что для Вас погружение в счеты. Вашей железной дороги так же приятно, как для меня преподавание гармонии в классах консерватории. Что делать! ни власть, ни богатство, ничто не дается без борьбы со своими природными стремлениями.

Я очень задумываюсь теперь насчет будущности брата Модеста. Положение его очень странное, щекотливое и имеет в себе задатки даже трагические. Вот оно в нескольких словах. Два года тому назад он принял на себя труд воспитания своего ученика. Благодаря чудным свойствам этого ребенка и своей любящей натуре он так привязался к нему, что теперь разлука с Колей была бы для него смертным приговором. Между тем, в течение этих двух лет между Модестом и матерью Коли (очень пустой и вздорной дамой) установились самые странные отношения. Они друг другу глубоко антипатичны, и оба должны играть очень тяжелую комедию: она потому, что она не может не дорожить Модестом как полезным человеком для ее сына, он потому, что она мать Коли. Что из этого выйдет? Уйти от них брат не может, ибо любит Колю больше всего на свете. Но жить в одном доме с М-me Конради он тоже не может. Дилемма, из которой не легко выйти. Он все обдумывает, как бы найти исход, часто грустит и теперь, в виду приближающегося свидания с родителями Коли, нередко впадает в очень меланхолическое состояние духа. В конце апреля мне предстоит разлука с ним и с Колей. Много хороших воспоминаний оставит в нас наше житье вместе.

До свиданья, дорогая моя.