– Это не выдерживает никакой критики!
– Что вы говорите? – крикнула Полина, которая так глубоко залезла в шкаф, что не слышала уже ничего.
– Я говорю, что это не выдерживает никакой критики! – прокричал Альдо. – И, во имя любви к небу, оставьте мои вещи в покое! Я достаточно большой мальчик, чтобы разложить их самостоятельно.
В следующее мгновение баронесса вылезла из шкафа, держа в руках «браунинг», отливающий синевой в солнечных лучах.
– Что мне делать с этим? Вы всегда путешествуете с оружием?
– А вы нет? – парировал Альдо, завладев револьвером и тут же сунув его в задний карман брюк. – Помнится, именно у вас в руках я видел очень занятную тросточку!
– Эта штука гораздо хуже.
– Вас это пугает? Позвольте вам не поверить. Впрочем, вы имеете право знать, что при моей профессии жизнь свою приходится защищать гораздо чаще, чем вы думаете. А теперь вернемся к Адальберу. Где он?
– Где он может быть? В офисе шерифа, под стражей!
– Тогда прошу вас проводить меня туда: я не знаю, где это.
– Проводить вас туда? Да вы просто бредите, друг мой.
Как вы полагаете, почему я примчалась забрать вас из вашей таверны? Потому что не хотела, чтобы за вами пришли и прихватили с собой, как невинную маргаритку! Здесь вам опасаться нечего: все – включая меня! – подтвердят, что вы гостите у нас уже... уже...
– Уже четверть часа! Как вы думаете, что скажет Тед Мо-ос, когда его начнут расспрашивать? Или вызовут на официальный допрос? Извольте также объяснить, отчего меня считают сообщником по так называемой краже, которая явно была подстроена! Я спокойно сидел в своей таверне...
– ... вы спокойно поджидали своего сообщника с добычей, чтобы затем без промедления отправиться в Нью-Йорк на первом же пароме!
На какую-то секунду Альдо онемел от изумления, быстро сменившегося яростью. Он, в свою очередь, ринулся в гардеробную, достал чемодан и принялся укладывать вещи, но тут Полина встала между ним и шкафом, который первым подвергся разорению:
– Послушайте, прекратите это! Что на вас нашло?
– На меня нашло то, что, если вы так думаете обо мне, я ни секунды не останусь у вас, вернее, у вашего брата, который совершенно не обязан укрывать в своем доме скупщика краденого.
Не выдержав, Полина тоже повысила голос:
– Перестаньте глупить, Альдо! Ни я, ни мои родные так не думаем. Я просто изложила вам факты и причины, по которым вам лучше считаться нашим другом. Для Дэна Морриса это не пустяк!
– Но каким образом он мог узнать, что мы с Адальбером давние друзья? Невероятно, чтобы он прочел старые европейские газеты, в которых, кстати говоря, мы не так уж часто фигурируем.
– Он знает это, потому что ему рассказали.
– Кто же?
– Алиса, разумеется, ведь Адальбер пару раз все-таки упоминал ваше имя. А также Кирилл Иванов, который, судя по всему, хорошо осведомлен о ваших совместных похождениях...
Внезапно Альдо вспомнил, как они с молодым человеком пропустили «стаканчик» в баре на «Иль-де-Франс», пока Кэролайн танцевала в большой гостиной. Тогда Иванов сначала дал понять, что интересовался их приключениями, а потом спросил, почему за столом капитана Бланкара они делали вид, будто не знакомы друг с другом. Он ответил, что между ними пробежала кошка, однако русский американец ему явно не поверил...
Пока он обдумывал это, Полина двигалась в другом, хотя и очень близком направлении, о чем решила наконец высказаться вслух:
– Странно, что он так много выложил шерифу. Я спрашиваю себя, не пришла ли ему в голову мысль, когда он увидел вас на пароходе, что вы оказались там не случайно и хотите помочь привычному сотоварищу завладеть этим проклятым ожерельем... Кроме того, вы сейчас упомянули о моей трости, и я четко вспомнила человека, напавшего на вас. Фигура, рост, сила... все совпадает! Не наш ли красавец Кирилл облачился в поношенную матросскую одежду?..
– ...и надушился туалетной водой «Ветиве де Герлен», чей слабый аромат я уловил, невзирая на запах пота, жира и угля? Неужели именно он напал на меня? Но почему?
– С целью сразу вывести вас из игры, чтобы было легче изолировать воздыхателя Алисы. Это могло бы объяснить, каким образом удалось ему так быстро скрыться: вероятно, Кэролайн поджидала его поблизости с плащом, фуражкой и шарфом, которые были вполне уместны по тогдашней погоде. Ибо она его сообщница, можете не сомневаться. Вы не знаете, что от своего отца она унаследовала сильное увлечение Египтом – столь пылкое, как у Алисы, однако возможностей утолить свою страсть у нее гораздо меньше.
– Не слишком ли быстрой была их реакция? Они не могли знать, что я нахожусь на пароходе. Ведь они поднялись на борт в Плимуте.
– Вы ошибаетесь! Они сели на пароход в Гавре. Я видела их...
– Ясно, что все это необходимо обдумать. Особенно если вы уверены, что он действует в сговоре со своей женой...
– У меня в этом сомнений нет.
– В таком случае, именно она могла бы, облачившись в мужской плащ, подслушивать под дверью Жиля Вобрена и моей собственной, когда Адальбер пришел поговорить со мной! Я попытался догнать любопытного незнакомца, но тот исчез за дверью одной из кают, которая, видимо, и принадлежала Ивановым. Кэролайн – женщина высокая, и, как я теперь припоминаю, она вполне может сойти за юношу чуть выше среднего роста.
Полина и Альдо безмолвно переглянулись, слегка ошеломленные тем, что раскрылось им, когда они сопоставили свои наблюдения и размышления. Первой опомнилась все же баронесса, когда взгляд ее скользнул по старинным часам, стоявшим на камине.
– Если вы не против, мы продолжим наш разговор позже. Уже давно пора переодеваться к ужину. Не беспокойтесь, сегодня вечером нас будет только трое: мой брат, вы и я. Синтия, моя невестка, которая не пропускает ни одного светского развлечения, готовясь к собственному балу, который состоится через неделю, сегодня ночью будет танцевать с друзьями в Яхт-клубе.
– В отсутствие вашего брата?
– Как вы сами могли заметить, Джон-Огастес считает себя великим спортсменом. Он следит за своей формой и чаще всего ложится спать засветло. Даже здесь! Смокинг он надевает лишь для того, чтобы не нервировать Беддоуза, нашего дворецкого, и других слуг. Не будь их, он выходил бы к столу в банном халате. И не старайтесь придумывать темы для разговора. Он начнет обсуждать Кубок Америки, когда подадут аперитив, и не умолкнет вплоть до кофе. В утешение скажу вам, что погреб у него изумительный и в винах он разбирается... И что я очень его люблю!
Альдо убедился, что пророчество Полины относительно ужина было абсолютно точным. Джон-Огастес казался неиссякаем. Альдо выслушал всю историю знаменитого приза начиная с Викторианской эпохи, что искупалось великолепными блюдами, двумя бутылками превосходного бургундского и приемом настолько теплым, словно они были друзьями детства, а не людьми, встретившимися впервые в жизни.