Морозова смогла обернуть свое тело в чистую ткань перед смертью752. Встречались на пути страдальцев за старую веру и другие милостники, для которых долг христианской благотворительности был важнее страха за собственное благополучие.
Однако подчас взаимоотношения благотворителя и лиц, нуждавшихся в его помощи, выстраивались в более сложные конфигурации. Например, в 1682 году один из постоянных ктиторов Спасо-Прилуцкого монастыря, богатейший вологодский купец, гость Гаврила Мартынович Фетиев выкупил «из‐за решетки» прилуцкого старца Васьяна, оказавшегося в тюрьме за невыплату обителью по причине безденежья таможенных пошлин, но сделал это не безвозмездно. Монастырь вынужден был уступить Фетиеву за бесценок весь имевшийся в распоряжении обители запас соли (несколько тысяч пудов)753.
Но тот же Фетиев в своей духовной (завещании) не только оставил на помин своей души солидные суммы и дорогие вещественные вклады многочисленным вологодским и двинским монастырям, но и не забыл о подаянии тюремным сидельцам и нищим. Н. Н. Малинина и М. С. Черкасова отмечают, что только на раздачу этим людям калачей в течение сорока дней после похорон милостника выделялось сто рублей754. При стоимости калача в одну копейку ежедневная раздача должна была охватывать больше двухсот человек. Фетиев, как и другие его современники, знал, что «поминанием душа отмывается», а масштаб посмертной благотворительности должен был соответствовать количеству и тяжести грехов, совершенных поминаемым при жизни.
Хорошо известно, что значительная, если не большая, часть богаделен, больниц для бедных и тюрем в Русском государстве XVI–XVII веков находилась в монастырях или при них. Но при этом содержание пребывавших в этих местах людей, особенно их «корм», осуществлялось не столько за счет монастырской казны, сколько из средств благотворителей, в том числе и на поминальные деньги, о чем свидетельствуют сохранившиеся вкладные и кормовые книги многих русских обителей. Таким образом, здесь смыкалась и переплеталась церковная и мирская (общественная) благотворительность. Но к концу XVII века русская церковь начинает настаивать на том, что предпочтительной (более благочестивой и эффективной) формой благотворительности является передача средств и имущества на помин души через посредничество ее институций. Об этом, например, развернуто повествуется в Предисловии к Вкладной книге Троице-Сергиева монастыря 1672–1673 годов755. В абсолютистском государстве, каковым стала Россия к концу царствования Алексея Михайловича, все отчетливее просматривалось стремление направить частную благотворительность в нужное власти русло.
Итак, с одной стороны, в «предписанном» благочестии Русского государства XVI–XVII веков тюремное заключение, плен, нищета рассматривались как несчастье, социальное зло, наказание за грехи. С другой стороны, они представлялись и как формируемое властью, церковью и самим православным социумом единое пространство христианской благотворительности, позволяющее имущей части населения продемонстрировать свое благонравие и расширить репертуар практик заботы о спасении души. Эти практики, утвержденные соборными решениями середины XVI века, распространились и прочно укоренились как в верхах русского общества, так и среди рядовых зажиточных людей. На них не повлияли ни Смута, ни государственные и церковные реформы XVII века. Подавать нищим и заключенным, «окупать» пленников в период перехода от Средневековья к Новому времени было в Русском государстве религиозной и социальной нормой.
В конце XVII – начале XVIII века порядок жизни начал серьезно меняться. Эпоха Петра I была отмечена строгими полицейскими мерами против профессиональных нищих и особой жесткостью по отношению к преступникам. Подача милостыни тем и другим наказывалась штрафом. Частная благотворительность была запрещена по причине ее недостаточной обдуманности и организованности756. Однако сложившаяся в позднем Средневековье благотворительная традиция подаяния нищим, пленным и заключенным сохранилась в народе и продолжала существовать вплоть до XX века.
БИБЛИОГРАФИЯ
Аванесов 1988 – Аванесов Р. И. (Гл. ред.) Словарь древнерусского языка (XI–XIV века). Т. 1. М., 1988. С. 208–209.
Демкова 1991 – Демкова Н. С. (Сост.) Повесть о боярыне Морозовой. М., 1991. С. 19–65.
Дергачева 2011 – Дергачева И. В. Древнерусский Синодик: исследования и тексты. М., 2011.
Дмитриев, Лихачев 1980 – Дмитриев Л. А., Лихачев Д. С. (Сост.) Памятники литературы Древней Руси. XII век. М., 1980. С. 291–310.
Емченко 2015 – Емченко Е. Б. (Подгот. текста) Стоглав: Текст. Словоуказатель. М.; СПб., 2015.
Еремин 1932 – Еремин И. П. Из истории старинной русской повести. Повесть о посаднике Щиле (Исследования и тексты) // Труды комиссии по древнерусской литературе. Т. 1. Л., 1932. С. 59–151.
Забелин 2001 – Забелин И. Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII столетиях. Т. II. М., 2001.
Ключевский 1990 – Ключевский В. О. Добрые люди Древней Руси // Ключевский В. О. Исторические портреты. М., 1990. С. 77–94.
Колесов 1990 – Колесов В. В. (Сост., пер.) Домострой. М., 1990.
Малинина, Черкасова 2016 – Малинина Н. Н., Черкасова М. С. Торговые люди и Православная Церковь в XVII веке (по архиву вологодского гостя Г. М. Фетиева) // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2016. Вып. 4 (16). С. 84–152.
Павленко 1994 – Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1994.
Плюханова 1989 – Плюханова М. Б. (Сост.). Пустозерская проза: Сборник. М., 1989. С. 38–93.
Рыбаков 1987 – Рыбаков Б. А. (Отв. ред.). Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. М., 1987. С. 11–14.
Скрипиль 1948 – Скрипиль М. О. Повесть об Ульянии Осорьиной (Комментарии и тексты) // Труды отдела древнерусской литературы. Т. VI. М.; Л., 1948. С. 257–264.
Срезневский 1989 – Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. Т. I. Ч. 1. М., 1989. С. 107.
Сукина 2011 – Сукина Л. Б. Человек верующий в русской культуре XVI–XVII веков. М., 2011. С. 70–105.
Хромов 1998 – Хромов О. Р. Русская лубочная книга XVII–XVIII веков. М., 1998.
Черкасова 2017 – Черкасова М. С. Северная Русь: История сурового края XIII–XVII веков. М., 2017.
Юрганов 1998 – Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1998. С. 306–437.
Яковлев 1893 – Яковлев В. А. К литературной истории древнерусских сборников: Опыт исследования Измарагда. Одесса, 1893.
Лоранса Фонтен
БОРЬБА С НИЩЕНСТВОМ КАК ПРОБЛЕМА
Конкурс Академии Шалона-на-Марне в 1777 году
В XVIII веке во Франции, несмотря на общее улучшение экономической ситуации, время от время случались продовольственные кризисы, а кроме того, государство не могло покончить с бедностью и ее следствиями – нищенством и бродяжничеством, из‐за которых большие дороги кишели грабителями, крестьяне жили под гнетом страха, а города полнились переселенцами. В ответ государство вводило все более и более репрессивные меры; особенно важны в этом процессе две вехи: во-первых, закон 1724 года, предписывающий беднякам отправляться в больницы, где их обеспечат работой, а во-вторых, Королевская декларация