— Сначала я должен сделать кое-что другое.
— Ты собираешься мстить, верно?
— Да.
— Для тебя это важно?
— Не отомстив, я не излечусь от прошлого.
— То, что Деместриу сотворил с тобой, должно быть было ужасным.
На щеке Лаклейна задергался мускул.
— Я не расскажу тебе, так что даже не пытайся узнать.
— Ты все время требуешь, чтобы я раскрыла тебе свои тайны, но не хочешь поделиться тем, что влияет на нас обоих.
— Этим я никогда не поделюсь.
Эмма прижала колени к груди, позволив ему таким образом полюбоваться своим боком.
— Ты жаждешь мести сильнее, чем хочешь меня.
— Пока я все не улажу, не буду тем, кто тебе нужен.
— Никто из тех, кто отправился за головой Деместриу, не вернулся.
— Я вернулся, — самодовольно и со всей своей немалой спесью заявил Лаклейн.
Может ли ему повезти дважды? Он не может не вернуться.
— Получается, ты планируешь оставить меня здесь, пока сам будешь вершить свое воздаяние?
— Да, я доверю твою безопасность только своему брату Гаррету.
— Оставляешь маленькую леди в замке? — Эмма рассмеялась, но смех ее был горек. — Иногда меня просто поражает, какой же ты пережиток прошлого! — Лаклейн нахмурился, очевидно, не понимая ее. — Даже если тебе удастся убедить меня сидеть здесь и ждать у моря погоды, у твоего плана есть недостаток. Ковен занят своими собственными трудностями, но пройдет не так уж много времени, прежде чем они придут за мной. Или даже хуже того.
— В смысле хуже?
— Они найдут способ сделать тебе больно. Найдут слабое место и воспользуются им, чтобы ужалить посильнее. Они не остановятся. В соседнем с Нью-Орлеаном округе ведь живет группа ликанов, верно? Моя тетка, та, которую я люблю больше всего на свете, может атаковать их со злобой, которая тебя потрясет.
Лаклейн стиснул зубы.
— Знаешь, что сильнее всего меня удручает в том, что ты сказала? Это меня ты должна любить больше всего на свете. Меня.
От этих слов и того неожиданного чувства, которое охватило ее с ног до головы, у Эммы перехватило дыхание.
— А что касается остального… если кто-нибудь из моего клана настолько слаб, что его сможет захватить или убить крошка-фе… женщина, то тогда их в любом случае стоит выгнать из клана.
Это заявление вернуло Эмму с небес на землю.
— Они маленькие и только выглядят как феи. Они также регулярно убивают вампиров. Моя тетка Кадерин уничтожила больше четырехсот.
Лаклейн улыбнулся:
— Рассказанные тетушкой сказки.
— Есть доказательство.
— Они подписывали бумагу ровно перед тем, как она отрубала им голову?
Эмма вздохнула и ничего не ответила. Тогда Лаклейн потянулся и сжал ее ступню.
— Когда Кадерин убивает, она вырывает клык, чтобы нанизать его к остальным. Сейчас нить длиной с ее комнату.
— Все, что ты рассказываешь, лишь заставляет меня любить твою тетку. Помни, я всех вампиров хочу видеть мертвыми.
— Как ты можешь так говорить, когда я одна из них? Или отчасти так. Называй, как хочешь! Мой отец — тоже вампир. — Лаклейн открыл было рот, но Эмма продолжила: — Ты не можешь пощадить только его. Потому что я не знаю, кем он был… есть. Именно поэтому я приехала в Париж. Искать информацию.
— Что насчет твоей матери?
— Я больше знаю о том, что она делала тысячу лет назад, чем о том времени, когда она была беременна мною. Нам точно известно, что какое-то время она жила в Париже вместе с моим отцом. Уже одно то, что я настояла на путешествии в одиночку, должно бы сказать тебе, как это для меня важно.
— Тогда я помогу тебе. Когда вернусь, и мы повидаемся с твоей семьей, решим и этот вопрос.
Он был чертовски уверен, что все получится. Так сказал король.
— Как звали твою мать? Я знаю имена примерно двадцати валькирий. Даже знаю некоторые легенды, которые рассказывают о них вечерами у огня. Она была столь же жадной до крови ведьмой, как Фьюри? Есть ли у нее второе имя, как у Мист Желанной или Даниэлы Ледяной Девы? Может быть, Обезглавливающая? Кастрирующая?
Эмма вздохнула. Она устала от подначек Лаклейна.
— Ее звали Елена. Просто Елена.
— Никогда о ней не слышал. — Замолчав на мгновение, он затем спросил: — А твоя фамилия? Трой? По крайней мере, у твоих теток есть чувство юмора.
Взгляд Эммы скользнул по его лицу.
— О нет. Ни за что не поверю. Елена Троянская, в лучшем случае, была человеком. А, скорее всего, просто мифом или литературным персонажем.
Эмма покачала головой:
— Нет. Она была Еленой Троянской, родом из Лидии. Она не более миф, чем моя тетя Аталанта из Новой Зеландии или тетя Мина, из истории о Дракуле, в Сиэтле. Сначала родились они. Лишь потом появились искаженные россказни.
— Но… Елена? По крайней мере, это объясняет твою внешность, — откровенно шокированный, пробормотал Лаклейн. Затем он нахмурился: — Почему, черт возьми, она снизошла до вампира?
Эмма вздрогнула.
— Послушай себя. Ты полон отвращения. Хочешь сказать, снизошла до моего отца, — она прижала пальцы ко лбу. — Что, если мой отец — Деместриу? Ты когда-нибудь думал об этом?
— Деместриу? Это невозможно. Я помогу тебе найти отца, и ты получишь ответы на все свои вопросы. Клянусь. Но ты не его дочь.
— Откуда такая уверенность?
— Ты нежная, и прекрасная, и в своем уме. Его выродок будет похож на него. — Глаза ликана вспыхнули голубым. — Злобные, мерзкие паразиты, которым место в аду.
Холод пополз по ее спине. С ненавистью, подобной этой… он будет ненавидеть любого вампира.
— Мы обманываем сами себя, Лаклейн. Ничего у нас не выйдет, — сказала Эмма голосом, в котором даже она сама услышала абсолютное поражение.
Ее слова заставили Лаклейна нахмуриться, словно он был потрясен, что она так думала. Но как это было возможно?
— Нет, выйдет. Нам предстоит преодолеть определенные трудности, но у нас все получится.
Когда он говорил таким тоном, когда она не чувствовала в нем ни малейшей тени сомнений, Эмма почти готова была поверить, что у таких разных созданий, как они, все может выйти. Почти готова. Она попыталась изобразить ободряющее выражение на лице, но вряд ли ей это удалось.
Неожиданно Лаклейн проскрежетал:
— Черт возьми, девочка, я не собираюсь с тобой спорить, зная, сколько времени мне понадобилось, чтобы найти тебя, — потянувшись, он обхватил ее лицо руками. — Больше не будем говорить об этом. У меня есть кое-что, что я хочу тебе показать.
Подняв Эмму с кровати, Лаклейн поставил ее на ноги и, несмотря на то, что она была обнажена, начал подталкивать к двери спальни.
— Мне нужно надеть ночную сорочку!