проявляя дань вежливости. Я во все глаза смотрела на них, особенно на Лаури.
Все трое в простых белых рубахах и штанах, босые, такие простые с виду, только силой от них буквально штормило. Еще все трое полыхали синими яростными глазами, которые без слов говорили, что ни о каком бессилии речи быть не может.
За моей спиной раздался злой выдох, я невольно обернулась и успела поймать злой напряженный взгляд главы Черных, в котором промелькнуло сомнение. Похоже, уверенность главы Черного клана в том, что он затеял, дала трещину. Только рисковать своей жизнью придется не ему, поэтому не откажется от задуманного.
Вернув внимание троим Белым, я мысленно взмолилась к Сияющей о помощи и поддержке Лаури, которого так нечаянно полюбила. И в этот момент словно получила ответ – серебристый сияющий спутник на небе вспыхнул ярче обычного перед тем как померкнуть, уступив место первым лучам дневного светила.
– Рассвет… – напряженно прошелестели собравшиеся.
– Здравия и процветания всем жителям Дарглана желаем! – громкий, мужественный голос Каури разрезал тишину. – Белый клан тысячи лет был гласом Богини, охранял Дарглан, судил и наказывал виновных, защищал обездоленных, связывал сердца влюбленных. Обеспечивал закон и порядок! Мы служим Сияющей, но отдаем свои жизни за Дарглан и каждого из вас. За века не раз случалось, когда находились те, кто считал себя лучше нас, достойнее, честнее и сильнее. Вот и теперь Белые получили вызов на бой за право быть гласом Богини. Согласно закону, только сама Сияющая решает, кто достоин жить, а кто умереть. Кто защитник, а кто лишь вор, который пытается воспользоваться ситуацией.
Каури замолчал, слово взял Кейгер, мощно пробасив:
– Напоминаю! Вызов за право быть гласом Богини может быть брошен раз в сто лет. Любым жителем Дарглана! Бои продлятся от рассвета до заката. Или пока есть желающие бросить вызов. Тот, кто решится выйти на бой, пусть помнит: либо выиграет, либо умрет, другого не дано, если на то не будет воли самой Сияющей.
В этот момент первые лучи местного солнца коснулись серого камня и побежали через всю площадь, словно спешили добраться до белого алтаря и зажечь в нем божественную искру. Все присутствующие, затаив дыхание, следили за этим завораживающим бегом света. Странно, ведь луна и солнце как управители ночи и дня должны противопоставляться друг другу, но стоило лучам света попасть на алтарь, он будто засветился изнутри, ожил.
Каури медленно обернулся к племяннику, они встретились взглядами и лишь пару мгновений позволили себе, по сути, попрощаться. Так же Лаури попрощался с Кейгером. Как только оба старших Белых направились к краю поля, к трибуне, Лаури, наконец, посмотрел на меня. Спокойным, уверенным взглядом, буквально обещающим, что он со всем справится. Мои глаза запекло от подступивших слез, подбородок невольно задрожал. И Лаури нахмурился, явно укоряя. Пришлось брать себя в руки и сесть еще прямее, нацепив маску бесстрастности. Не знаю, как другие, я заметила, как в ответ потеплело синее пламя его глаз.
Глава Белых и будущий жрец Кейгер встали у края площадки, в нескольких шагах от нас. И последний проревел на всю округу:
– Вызов принят, время пошло! Кто желает оспорить право Белых на силу Сияющей, выходите!
Первым отозвался один из трех брюнетов, что пришел с главой Черного клана. Мощный, крупный, этот боец не двигался, а словно перетекал из одного шага в другой. Внутри у меня все замерло от страха.
– Тебе так понравился наш Ордис или ты испугалась за Белого? – прозвучал позади меня вкрадчиво-насмешливый шепот.
– Заусенец о лавку посадила, теперь опасаюсь за платье, вдруг затяжку сделаю, – безмятежно распевно ответила я, предотвращая возмущение Филана.
Соседи по трибуне меня оценили – вместе с дядей одобрительно похмыкали, пофыркали. А вот от главы Черных пришла горечь злости, впрочем, даже приятная такая. Опять пришлось жестко брать под контроль собственные эмоции, пора учиться быть сдержанной. Правда, все мои намерения полетели к лешему, когда Черный и Белый без предупреждения и поклонов вежливости и уважения, как принято в земных видах боевых искусств, сменили ипостась и схлестнулись в яростной схватке.
В прошлой жизни я разочек-другой видела драку уличных псов, когда кровь, слюни и шерсть летели во все стороны. Так вот, волки-оборотни дрались гораздо страшнее, беспощаднее и жестче. Я зажмурилась, просто не могла смотреть, как один огромный зверь убивает другого. Причем, практически в тишине, ведь зрители, затаив дыхание, ждали развязки, а бойцы издавали лишь рваные звуки на вдохе-выдохе, да мерзкий скрип когтей, царапавших камень, вторил им.
Сперва ахнули зрители, следом раздался булькающий хрип, ужасающий и неизбежный. По моей щеке побежала слеза, открывать глаза было страшно до дрожи, до обморока.
– Минус один претендент на трон Белых, – услышала я довольный голос Филана.
Это известие помогло мне протолкнуть воздух в легкие. Ведь оно точно не о гибели Лаури. Распахнув глаза, я увидела черного волка… О-о-о… с такими повреждениями не выжить. Лаури стоял в человеческой ипостаси, только в крови. Чужой или своей – до самого заката будет неважно. Мы встретились глазами, его – сияли уже не синим пламенем, а чистым серебром. На меня смотрел мужчина, который только что убил, огонь боя жег его изнутри, вон даже смотрел исподлобья, словно я тоже враг.
Как бы я ни старалась, слезы все равно потекли, мои своевольные слезы, ладони я сомкнула на груди в неосознанном молитвенном жесте.
– Следующий! – проревел Кейгер.
Боже. Даже представить не могла, что испытывали он и Каури, ведь стояли рядом, а помочь, защитить своего родича, воспитанника и племянника не имели права. Подобного даже врагу не пожелаешь.
На площадь ступил еще один брюнет, а моя совушка испуганно царапнула меня в грудину, таким образом сообщив, что его зверь пернатый и весьма опасный. И вновь ни тебе гонгов, ни поклонов, ни приветствий, стремительное сближение – а затем огромный черный орлан с белыми «штанишками» на лапах, налетел на белого волка в попытке сходу выцарапать или выклевать его сияющие глаза…
Нахрапом не вышло: лишившись части хвостового оперения, орлан отпрянул. Два соперника начали кружить друг против друга, выискивая слабые места и примеряясь. А я молилась так неистово, что забывала дышать.
Во второй схватке Лаури тоже стал лучшим воином: хитрым маневром оказался позади менее верткого из-за огромных крыльев орлана и прыгнул сверху; дальше втаптывал в камень громадную птицу, сминая крылья, ломая ребра, пока окровавленные волчьи клыки не сомкнулись на шее орлана. Но в этот момент случилось непредвиденное. Алтарь протестующе вспыхнул и Каури взревел:
– Не смей!
Каждый видел, насколько неохотно охваченный боевой горячкой волк послушался. Похоже, Лаури лишь титаническим усилием воли усмирил инстинкты своего зверя. И медленно, будто ждал, что позволят продолжить и добить соперника, но алтарь