Читать интересную книгу Стихотворения - Николай Языков

П. В. КИРЕЕВСКОМУ

"Где б ни был ты, мой Петр, ты должен знать, где я"

                Где б ни был ты, мой Петр, ты должен знать, где я                Живу и движусь? Как поэзия моя,                Моя любезная, скучает иль играет,                Бездействует иль нет, молчит иль распевает?                Ты должен знать: каков теперешний мой день?                Попрежнему ль его одолевает лень,                И вял он и сердит, влачащийся уныло?                Иль радостен и свеж, блистает бодрой силой,                Подобно жениху, идущему на брак?

                Отпел я молодость и бросил кое-как                Потехи жизни той шумливой, беззаботной,                Удалой, ветреной, хмельной и быстролетной.                Бог с ними! Лучшего теперь добился я:                Уединенного и мирного житья!                Передо мной моя наследная картина:                Вот горы, подле них широкая долина                И речка, сад, пруды, поля, дорога, лес,                И бледная лазурь отеческих небес!                Здесь благодатное убежище поэта                От пошлости градской и треволнений света!

                Моя поэзия — хвала и слава ей!                Когда-то гордая свободою своей,                Когда-то резвая, гулявшая небрежно,                И загулявшаясь едва не безнадежно,                Теперь уже не та, теперь она тиха:                Не буйная мечта, не резкий звон стиха                И не заносчивость и удаль выраженья                Ей нравятся, о нет! пиры и песнопенья,                Какие некогда любила всей душой,                Теперь несносны ей, степенно-молодой,                И жизнь спокойную гульбе предпочитая,                Смиренно-мудрая и дельно-занятая,                Она готовится явить в ученый свет                Не сотни две стихов во славу юных лет,                Произведение таланта миговое,                Элегию, сонет, — а что-нибудь большое!                И то сказать: ужель судьбой присуждено                Ей весь свой век хвалить и прославлять вино                И шалости любви нескромной? Два предмета,                Не спорю, милые;- да что в них?                                              Солнце лета,                Лучами ранними гоня ночную тень,                Находит весело проснувшимся мой день;                Живу, со мною мир великий чуждый скуки,                Неистощимые сокровища науки,                Запасы чистого привольного труда                И мыслей творческих, нетяжких никогда!                Как сладостно душе свободно-одинокой                Героя своего обдумывать! Глубоко,                Решительно в него влюбленная, она                Цветет, гордится им, им дышет, им полна;                Везде ему черты родные собирает;                Как нежно, пламенно, как искренно желает,                Да выйдет он, ее любимец, пред людей                В достоинстве своем и в красоте своей,                Таков, как должен быть, он весь душой и телом,                И ростом, и лицом; тот самый словом, делом,                Осанкой, поступью, и с тем копьем в руке,                И в том же панцыре, и в том же шишаке!                Короток мой обед; нехитрых, сельских брашен,                Здоровой прелестью мой скромный стол украшен                И не качается от пьяного вина;                Не долог, не спесив мой отдых, тень одна,                И тень стигийская, бывалой крепкой лени,                Я просыпаюся для тех же упражнений,                Иль предан легкому раздумью и мечтам,                Гуляю наобум по долам и горам.

                Но где же ты, мой Петр, скажи? Ужели снова                Оставил тишину родительского крова,                И снова на чужих, далеких берегах                Один, у мыслящей Германии в гостях,                Сидишь, препогружен своей послушной думой                Во глубь премудрости туманной и угрюмой?                Иль спешишь в Карлсбад здоровье освежать                Бездельем, воздухом, движеньем? Иль опять,                Своенародности подвижник просвещенный,                С ученым фонарем истории, смиренно                Ты древлерусские обходишь города,                Деятелен и мил и одинак всегда?                O! дозовусь ли я тебя, мой несравненный,                В мои края и в мой приют благословенный?                Со мною ждут тебя свобода и покой,                Две добродетели судьбы моей простой,                Уединение, ленивки пуховые,                Халат, рабочий стол и книги выписные.                Ты здесь найдешь пруды, болота и леса,                Ружье и умного охотничьего пса.                Здесь благодатное убежище поэта                От пошлости градской и треволнений света:                Мы будем чувствовать и мыслить и мечтать,                Былые, светлые надежды пробуждать                И, обновленные еще живей и краше,                Они воспламенят воображенье наше,                И снова будет мир пленительный готов                Для розысков твоих и для моих стихов.

ПЕРЕЕЗД ЧЕРЕЗ ПРИМОРСКИЕ АЛЬПЫ

                  Я много претерпел и победил невзгод,                  И страхов и досад, когда от Комских вод                  До Средиземных вод мы странствовали, строгой                  Судьбой гонимые: окольною дорогой,                  По горным высотам, в осенний хлад и мрак,                  Местами как-нибудь, местами кое-как,                  Тащили мулы нас и тощи и не рьяны;                  То вредоносные миланские туманы,                  И долгие дожди, которыми Турин                  Тогда печалился, и грязь его долин,                  Недавно выплывших из бури  наводненья;                  То ветер с сыростью, и скудость отопленья                  В гостиницах, где блеск, и пышность, и простор,                  Хрусталь, и серебро, и мрамор, и фарфор,                  И стены в зеркалах, глазам большая нега!                  А нет лишь прелести осеннего ночлега:                  Продрогшим странникам нет милого тепла;                  То пиемонтская пронзительная мгла,                  И вдруг, нежданная под небесами юга,                  Лихая дочь зимы, знакомка наша, вьюга,                  Которой пение и сладостно подчас                  Нам, людям северным: баюкавшее нас,                  Нас встретила в горах, летая, распевая,                  И славно по горам гуляла удалая!                  Все угнетало нас. Но берег! День встает!                  Италиянский день! Открытый неба свод                  Лазурью, золотом и пурпурами блещет,                  И море светлое колышется и плещет!

ПЛОВЕЦ

"Еще разыгрывались воды"

                      Еще разыгрывались воды,                      Не подымался белый вал,                      И гром летящей непогоды                      Лишь на краю небес чуть видном рокотал;

                      А он, пловец, он был далеко                      На синеве стеклянных волн,                      И день сиял еще высоко,                      А в пристань уж вбегал его послушный чолн.

                      До разгремевшегося грома,                      До бури вод, желанный брег                      Увидел он, и вкусит дома                      Родной веселый пир и сладостный ночлег.

                      Хвала ему! Он отплыл рано:                      Когда дремали небеса,                      И в море блеск луны багряной                      Еще дрожал, — уж он готовил паруса,

                      И поднял их он, бодр и светел,                      Когда едва проснулся день,                      И в третий раз пропевший петел                      К работе приглашал заспавшуюся лень.

" Я помню: был весел и шумен мой день "