Читать интересную книгу Хороните своих мертвецов - Луиз Пенни

– Мы думаем, что Огюстен Рено был прав, – сказал старший инспектор.

– В чем? – спросил Портер.

– Не валяйте дурака, – оборвал его мистер Блейк. – Он нашел Шамплейна, вот в чем.

Гамаш кивнул, и мистер Блейк нахмурился:

– Вы считаете, что останки Шамплейна лежат у нас в подвале? И все время там были?

– По крайней мере, в течение последних ста сорока лет.

Гамаш и Комо протиснулись сквозь столпившихся в холле людей и направились по длинным коридорам к люку, ведущему в подвал, спустились по крутой металлической лестнице, потом еще по одной на самый нижний уровень.

Через щели в половых досках верхнего уровня пробивался яркий свет, словно в подвале было заключено солнце. Но, спустившись, они увидели другое: несколько мощных промышленных светильников, направленных на земляной пол и каменные стены.

Главный археолог стоял в центре помещения, обхватив себя длинными руками и безуспешно пытаясь сдержать гнев. Двое рабочих, те же, что были с ним в первый раз, стояли рядом, как и инспектор Ланглуа, который тут же отвел Гамаша в сторону.

– Я могу объяснить, – поспешил сказать Гамаш.

– Я знаю, но я не об этом. Пусть Шевре покипит какое-то время, что с него взять, с недоумка. Вы уже знаете? – Ланглуа вгляделся в лицо Гамаша.

– Про видео? Oui. Но я его не смотрел. – Гамаш в свою очередь вгляделся в лицо собеседника. – А вы?

– Я видел. Все видели.

Это, конечно, было преувеличением, но, возможно, не очень сильным. Гамаш продолжал изучать лицо Ланглуа – что оно выражает? Нет ли в нем намека на жалость?

– Мне жаль, что это случилось, сэр.

– Спасибо. Я посмотрю его сегодня позже.

Ланглуа помолчал, словно хотел сказать что-то, но не сказал. Бросив быстрый взгляд в сторону главного археолога, он спросил:

– И что все это значит, patron?

– Я вам объясню, – улыбнулся Гамаш.

Он взял Ланглуа под руку и вернулся вместе с ним в большее помещение, где стояли люди. Там он обратился к Обри Шевре:

– Я знаю, вы были здесь почти неделю назад, чтобы понять, есть ли здесь еще одно тело, кроме Огюстена Рено. Проверить, не был ли прав человек, в котором вы видели угрозу, и не покоятся ли здесь останки Шамплейна. Неудивительно, что вы ничего не нашли.

– Мы нашли картофельные клубни, – пробурчал Шевре под смех рабочих.

– Я хочу, чтобы вы проверили еще раз, – сказал старший инспектор, тоже улыбаясь и глядя в глаза археологу. – Проверили, нет ли здесь Шамплейна.

– Я не буду это делать. Бесполезная трата времени.

– Если не будете вы, то это сделаю я. – Гамаш взял лопату. – Но вы должны знать, что археолог я никакой – еще хуже Рено.

Он снял кардиган, протянул его Эмилю, закатал рукава и оглядел подвал. Земля здесь всюду была перелопачена, везде вырыты, а потом закопаны ямы.

– Начну, пожалуй, отсюда.

Он всадил лопату в землю, надавил ногой на штык.

– Постойте, – сказал Шевре. – Это нелепо. Мы перекопали весь подвал. С чего вы взяли, что Шамплейн здесь?

– Вот с чего.

Гамаш кивнул в сторону Эмиля, который открыл сумку и протянул Обри Шевре старую Библию. На их глазах жизнь старшего археолога изменилась. Начался этот процесс крохотным движением. Его глаза немного расширились, потом он моргнул, потом выдохнул.

– Merde, – прошептал он. – Oh merde.

Оторвав взгляд от Библии, Шевре уставился на Гамаша:

– Где вы ее нашли?

– Наверху, она была спрятана там, где прячут драгоценные старые книги. Среди других старых книг. В библиотеке, которой никто не пользуется. Ее наверняка засунул туда убийца. Не хотел ее уничтожать, но и при себе не хотел оставлять. А потому спрятал. Но до этого она была у Рено, а еще раньше – у Шарля Шиники.

Гамаш видел, как мечутся мысли главного археолога, образуют связи через года, через столетия. Соединяют движения, события, личностей.

– А как она оказалась у Шиники?

– Патрик и О’Мара, два ирландских рабочих, о которых я вам говорил, нашли ее и продали Шиники.

– Вы в связи с этим делом просили меня узнать о раскопках в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году? Они работали на одном из этих участков?

Гамаш кивнул, ожидая, когда Шевре сделает следующее умозаключение.

– «Старая ферма»? – спросил наконец главный археолог, потом ударил себя по лбу. – Ну конечно! «Старая ферма». Мы всегда исключали ее из наших поисков – считали, что это место находится за пределами освященной земли. Но Шамплейна похоронили на неосвященной земле, потому что он был гугенотом.

Шевре сжимал Библию, и казалось, его сердце тоже сжато чем-то: восторгом и волнением.

– Слухи, конечно, ходили, но в этом весь Шамплейн: о нем почти ничего не известно, одни слухи. И мы считали: ну вот еще один слух, к тому же маловероятный. Неужели король доверил бы протестанту, гугеноту руководить Новым Светом? Но если король не знал? Хотя нет, вероятнее всего, знал, и это многое объясняет.

Главный археолог был теперь похож на подростка, влюбившегося в первый раз: голова кружится, язык заплетается.

– Это объясняет, почему Шамплейн так и не получил высокого титула, почему не был официально назван губернатором Квебека. Почему ему так и не воздали должного за его достижения, тогда как другие заслуживали награды куда за меньшее. Это всегда было тайной. И может быть, это объясняет, почему его вообще отправили сюда. Эта миссия считалась почти самоубийственной, а гугенота Шамплейна было не жалко.

– А иезуиты знали об этом? – спросил один из рабочих.

Этот вопрос не давал покоя и Гамашу. Католическая церковь играла важнейшую роль в становлении колонии, в обращении индейцев, в поддержании порядка среди колонистов.

Иезуиты не отличались терпимостью.

– Не знаю, – ответил Шевре, подумав. – Должны были знать. Иначе его похоронили бы на католическом кладбище, а не за его пределами.

– Но иезуиты ни за что не допустили бы, чтобы Шамплейна похоронили вот с этим. – Гамаш показал на гугенотскую Библию, которую все еще сжимал в руке Шевре.

– Правда. Но кто-то должен был знать, – сказал Шевре. – Есть много свидетельств того, как Шамплейна хоронили в часовне – в часовне, которую он сам поддерживал деньгами, оставив ей половину своего состояния.

Главный археолог замолчал, но было видно, что его мысль продолжает работать.

– Неужели? Неужели эти деньги были подкупом? Неужели он отдал церкви половину своего состояния для того, чтобы ему устроили публичные похороны в часовне с последующим перезахоронением за пределами католического кладбища, в поле? И вот с этим? – Он поднял руку с Библией.

Гамаш слушал, представляя себе, как великого человека выкапывают ночью из могилы и тащат за пределы освященной земли.

Почему? Потому что он был протестантом. Все его деяния, все его мужество, все его прозрения, решительность и достижения в конечном счете не стоили ничего. После смерти от него осталось одно.

Его гугенотство. Он был чужаком в стране, которую создал, в мире, который построил. Гуманист Самюэль де Шамплейн был опущен в землю Нового Света, неосвященную землю, но и неопороченную.

Может быть, Шамплейн приехал сюда в надежде, что здесь все будет иначе? Но обнаружил, что Новый Свет ничем не лучше Старого. Вот только холоднее.

Самюэль де Шамплейн покоился в освинцованном гробу со своей Библией, пока два ирландских рабочих, живших в нищете и отчаянии, не откопали его. Он стал их богатством. Один из них, О’Мара, покинул город. Другой, Патрик, переехал из Нижнего Квебека, купил дом на Де-Жарден, среди богачей.

Стал ли он там счастливее?

– И теперь вы считаете, что он здесь? – спросил Обри Шевре.

– Да, считаю, – ответил Гамаш.

Он рассказал им остальную часть истории. О встрече с Джеймсом Дугласом, о продаже.

– Значит, Шиники и Дуглас похоронили его здесь? – спросил Шевре.

– Думаю, да. Шамплейн был слишком мощным символом для французского Квебека, его вдохновением. Лучше бы его никогда не нашли. В тысяча восемьсот шестьдесят девятом всего два года прошло после образования Конфедерации[66]. Многие квебекцы были недовольны присоединением к Канаде, уже тогда начались призывы к отделению. Нахождение останков Шамплейна не принесет пользы делу Канады, а вот вреда может принести немало. Шиники, возможно, это мало волновало, в отличие от Дугласа. Дуглас чувствовал политические течения и, будучи консерватором по своей природе, решил: чем меньше шума, тем лучше.

– А обнаружение останков Шамплейна произвело бы немало шума, – кивнул инспектор Ланглуа. – Мертвых нужно хоронить и не ворошить прошлое.

– Но у мертвецов была привычка выходить из могил, – заметил Шевре. – В особенности вокруг Джеймса Дугласа. Вам известно о его деятельности?