Барон сказал, что уйдет утром. Впервые в истории гестапо кто-то из получивших свободу заключенных просил предоставить ему ночлег в камере. Руководство тюрьмы решило проконсультироваться с Берлином по междугородней связи. Свою последнюю ночь в тюрьме барон провел в качестве гостя.
Несколько дней спустя он приземлился в Швейцарии. А через два месяца, в июле 1939 года, рейх обязался приобрести Витковиц за 2 900 000 фунтов стерлингов.
Но почти сразу вспыхнула война, и эта сделка так никогда не была доведена до конца. Формально Витковиц и в наши дни является английской собственностью. После прихода к власти чешских коммунистов Витковиц был национализирован. Однако в 1953 году Лондон подписал торговое соглашение с Прагой. Один из пунктов гарантировал возвращение конфискованной собственности британских подданных, в том числе и Витковица. Прага выполнила соглашение. Вслед за этим через парламент прошел закон, который давал возможность английскому корпоративному агенту (например, компании «Альянс Иншуранс») от имени не имеющих британского гражданства собственников (таких, как бывший австриец, а ныне гражданин США Ротшильд) получить причитающуюся им компенсацию.
В результате этих мероприятий семейство Ротшильд, по-прежнему одно из богатейших в мире, получило от коммунистического правительства Чехословакии реституционные выплаты в размере одного миллиона фунтов.
После войны Луи жил как и полагается сказочному принцу после того, как он убил дракона. Он обосновался в Америке. Венский барон стал заправским богачом-янки (он больше не позволял себе кататься в подземке), сначала блестящим холостяком, а потом немолодым, но счастливым мужем. В 1946-м он женился на графине Хильде фон Аусперг, одной из наиболее привлекательных представительниц австрийской аристократии.
Супружеская пара посетила Австрию в голодные годы, вскоре после краха нацистской Германии. Весть о возвращении барона мгновенно разнеслась по Вене. Вокруг гостиницы, где он остановился, собралась толпа народа. Венцы просили хлеба – и Ротшильд его им дал. Щедрым жестом Луи передал австрийскому правительству всю свою собственность на территории Австрии. При этом правительство должно было выполнить условие, поставленное Ротшильдом, которое заключалось в создании пенсионного фонда. Был издан специальный закон, согласно которому активы Луи Ротшильда поступали в управление мощного, специально созданного государственного пенсионного фонда. Таким образом барон обеспечил каждого из своих бывших служащих и слуг постоянным доходом, а также теми же пенсионными льготами, гарантиями и привилегиями, которыми пользуются ушедшие в отставку государственные служащие Австрии.
Затем барон возвратился на свою обширную ферму в Восточном Барнарде, штат Вермонт. Горы Новой Англии напоминали ему Альпы, а саркастический характер жителей Вермонта вполне соответствовал его собственному. Барона навещали профессора изящных искусств и ботаники из Дартмута. Из своего имения в Лонг-Айленде приезжал его брат, барон Юджин, доживший до 60-х годов и даже женившийся на звезде английской сцены Джин Стюарт. Баронесса Хильда не только вырастила прекрасный сад на землях барона, ей удалось создать для него счастливый и теплый домашний очаг. Барон никогда не думал, что он полюбит спокойную семейную жизнь. Но он ее полюбил. Ротшильды устраивали танцы под открытым небом, и барон отплясывал на площадке перед сараем с тем же самым холодным изяществом, с которым когда-то скользил в вальсе по паркетам Вены. Он ушел из жизни на восьмом десятке, так, как и подобает великому властителю: он плавал в заливе Монтего под прекрасным синим карибским небом.
Династия встает под ружье
Вторая мировая война оказала сильное воздействие на Ротшильдов и в Англии, и во Франции. Когда в 1940 году немецкие танки ворвались в Париж, французские Ротшильды оказались в опасности. Старшим, Эдуарду, Роберту и Морису (внукам основателя французской династии, Джеймса), удалось бежать. Их странствия, сопряженные с множеством треволнений, закончились в Соединенных Штатах или Англии.
Известный пройдоха Морис показал себя прекрасным бизнесменом. Бежав в Англию, вывез с собой сумку с драгоценностями на сумму примерно миллион долларов. Большую часть из них он продал, а затем в течение нескольких лет постоянно контролировал по телефону своего брокера, который размещал полученные от продажи средства. Когда Морис после войны вернулся во Францию, оказалось, что его сумка превратилась в целое состояние, внушительное даже по стандартам Ротшильдов.
Старшие члены клана видели лучшую сторону войны, если у войны вообще бывает лучшая сторона. Молодые, помогавшие старикам ковать благосостояние семьи, видели ее страшное лицо, как, впрочем, и солдаты по всему миру. Сыновья Роберта, Эли и Ален, были среди защитников линии Мажино, и оба попали в немецкий плен. К ним не применяли никаких специальных мер воздействия, что было связано, возможно, с исходом дела Луи в качестве заложника. Осенью, когда пала Франция, сын Эдуарда, Ги, попал в дюнкерскую ловушку. Ему удалось бежать, и в 1941 году он добрался до Нью-Йорка. Когда начали формироваться вооруженные силы свободной Франции, Ги отправился в Англию. По пути, при пересечении Атлантики, его корабль был торпедирован. Ги выплыл. Ему пришлось пробыть в воде около трех часов, после чего его подобрал британский торпедоносец. Ги выполнил множество конфиденциальных поручений де Голля (и с тех пор поддерживал с генералом тесные связи); Ги участвовал в двухмесячной обороне линии фронта после дня D и закончил войну в качестве адъютанта военного губернатора Парижа.
Не менее яркими, но более характерными для Семейства были военные приключения другого Ротшильда.
– Мы умеем управлять положением дел, – говаривал барон Филипп Мутон Ротшильд. – В течение всей нашей жизни мы управляем событиями и используем нетрадиционный подход – прорыв! – вечная головная боль для военных бюрократов.
(Филипп был правнуком того самого Натаниэля, который перебрался из Англии во Францию. Таким образом, его потомки были англичанами в соответствии с генеалогическим деревом, но французами по гражданству.)
Филипп точно описал свой образ жизни. В 1940 году он лечился после серьезной травмы, которую получил, катаясь на лыжах. В Париж вошли немцы. Филипп бежал в Марокко, но был арестован правительством Виши, которое действовало по указке Германской комиссии по перемирию. В тюрьме Филипп продолжал управлять положением дел: он организовал школы изучения языка и гимнастические секции; среди товарищей по заключению, которых ему удалось подчинить, был также Пьер Мендес Франс. Филиппа вернули во Францию и освободили из заключения, тогда он бежал в Испанию с контрабандистами. Вместе они совершили сорокадвухчасовой пеший переход через Пиренеи, во время которого барон Ротшильд предложил своим спутникам внести ряд усовершенствований в технику безопасной работы контрабандистов. Достойно справившись с трудностями перехода, уже в Испании он помог бежать нескольким заключенным; проник в Португалию, а оттуда пароходом в Англию. Там он присоединился к де Голлю. В Лондоне его разместили в Клубе офицеров свободной Франции, который находился в доме 107 на Пикадилли, в особняке его двоюродной бабушки Ханны. Здесь ему был знаком каждый уголок – и он немедленно приступил к полной реорганизации размещения офицеров. При этом Филипп не потрудился поставить в известность французскую военную администрацию, что, конечно, не могло не вызвать нареканий. Во время дня D Филипп занимался унылой тыловой работой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});