Читать интересную книгу Князь: Зеркало Велеса. Заклинатель. Золото мертвых (сборник) - Александр Прозоров

Проехав еще с километр, Зверев оказался посреди распаханного и заборонованного поля, на котором уже пробивались молоденькие светло-зеленые ростки, и махнул рукой холопам:

– Давайте через одного – один за мной, один за боярином…

Он свернул влево на поле, Василий Ярославович – вправо. Телеги, подпрыгивая на земляных кочках, начали разъезжаться в стороны. У поросшего молодыми березами овражка новик опять повернул на север, к противнику, и когда овраг вильнул в сторону, по широкой дуге направился обратно к дороге. Выехав на грунтовку, махнул рукой:

– Ставь!

Холопы, спрыгнув с облучков, принялись устанавливать бревенчатые стены: разобравшись по четверо, сталкивали их с телег, а когда щиты падали краем вниз, то подпирали верхнюю часть слегами, поднимали до наклона примерно на семьдесят градусов к стене, втыкали комли палок в землю и перебегали к следующей телеге. Получалось не так быстро, как хотелось бы, но стена гуляй-города росла на глазах, счет шел на минуты. Пять минут – и на поле поднялись стенок тридцать с десятиметровыми просветами между ними. Еще пять – зазоры сократились до пяти метров. Всего четверть часа – и в сторону Острова уже смотрел бойницами натуральный острог, пусть не очень высокий и не имеющий сплошной стены.

– Пахом, пищали готовь! – Андрей спешился у щита, что стоял слева от дороги, кинул повод коня на оглоблю, отпустил подпруги.

– Проходы-то загородить, новик?

– Нет, не нужно. Коли головному полку трудно станет, он через щели эти к нам в укрепление уйдет.

В польском лагере и вправду готовились дать отпор русским ратникам. Кавалеры-князья-паны и шляхта рангом помельче наконец-то облачились в сверкающие доспехи, разобрали пики, сбились в плотную толпу и начали обходить свою пехоту, разгоняясь для таранного копейного удара.

– Эй, мужики! – крикнул Зверев чужим холопам, что переминались у своих щитов. – Рогатины свои разбирайте и у щелей, у бойниц вставайте. Коли поганые за нашими погонятся, то как свои пройдут – в проходы копья рожном ставьте, а через бойницы колите всех, кого достанете.

Сам новик, подсыпав на полку каждой пищали пороха и везде сунув в держатель замка уже запаленный дядькой фитиль, снял из-за спины бердыш, поставил рядом на расстоянии вытянутой руки, прильнул к бойнице. Головной полк с многократно превосходящими числом ляхами рубиться не стал – витязи, повернув коней и продолжая пускать стрелы из-за спины, помчались к гуляй-городу. Через пару минут они, уставшие, запыленные, проскочили меж щитами и отъехали в сторону. Многие поднялись на стремена, выискивая своих холопов.

– Стрелы, стрелы давайте! Стрелы! – звучало со всех сторон.

Поганые таранить бревенчатые щиты красивыми длинными лэнсами не стали, прорываться через узкие проходы не рискнули. Сила тяжелой конницы – это один-единственный слитный удар, который сносит, затаптывает врага, подавляет волю, вызывает смертный ужас, внушая бессилие перед неуязвимым противником. Пробиваться же во вражеский стан по одному, рубиться там с ловкими, быстрыми русскими на равных рыцари не рискнули. Тяжелый доспех к долгому бою не располагает. Человек – не машина, он имеет неприятную склонность уставать и выдыхаться.

Слева вражеские всадники неосторожно приблизились к щитам метров на сто пятьдесят – Зверев тут же повернул туда ствол, нажал спуск. Пищаль с оглушительным грохотом выплюнула облако дыма, три коня упали вместе с рыцарями, остальные ляхи поспешили отъехать подальше.

Через мгновение грохнула пищаль справа от дороги, но там картечь достала только одного схизматика. Однако тут в бой опять вступили бояре, успевшие наполнить колчаны стрелами, принялись через щиты стрелять в противника, одну за другой выбивая из-под седел лошадей. Поганые отошли еще дальше, потом еще – теперь уже русские витязи начали напирать, выезжая в поле через проходы гуляй-города. Медленное отступление длилось больше часа и стоило жизни примерно полутора сотням лошадей. Из шляхты, судя по всему, не пострадал никто.

Оказавшись уже совсем рядом с пехотой, поляки еще раз попытались начать битву, по сигналу горна опустив копья и ринувшись на русских, – но бояре снова стремительно умчались под прикрытие гуляй-города пополнять колчаны, а Зверев шуганул поганых парой выстрелов, не нашедших для себя жертвы, но заставивших ляхов держаться подальше. Опять защелкали тетивы луков, посылая в гущу врагов летающих вестниц смерти. Полторы тысячи детей боярских, у каждого в колчане по сотне стрел, каждый эти колчаны уже три раза успел поменять или наполнить у холопов на телегах… Не меньше четверти миллиона стрел успело за утро обрушиться на польскую конницу и прикрывающую лагерь пехоту.

Схизматиков перед гуляй-городом было, конечно же, намного меньше, нежели собрал Сигизмунд для наступления на Остров, от силы тысяч десять. И хотя из десяти стрел цель находила только одна, хотя от смертельных попаданий полегло всего несколько сотен скакунов – но больше чем у половины находящихся под седлом польских коней уже сидело в теле хотя бы по одной стреле. У кого в крупе, у кого в шее, у кого в плече. Стальные наконечники причиняли боль скакунам, напоминая о себе при каждом шаге, заставляя несчастных животных сбавлять шаг, не слушаться шпор и поводьев.

Схизматикам на такой напор ответить было нечем: лук никогда не входил в состав рыцарского вооружения. Подводить же лучников из лагеря – значило отдать их на расстрел более умелыми русскими стрелками; значило прикрывать их своими телами, продолжая стоять под ливнем остро отточенных граненых наконечников. Поляки предпочли снова отступить – и опять дети боярские потянулись вслед за ними, продолжая донимать стрелами[30].

По дороге мимо Зверева проехал князь Воротынский, подмигнул с седла:

– Ну что, новик? Получается поганых твоей хитростью бить?

– Даже скучно, Михаил Иванович. Бердыша в руки ни разу не брал.

– Ты погоди, может статься, доймем ляхов, и на бердыш твой полезут…

Воевода головного полка взмахнул плетью и поскакал нагонять своих воинов.

– Не устал, сынок? – окликнул Андрея через дорогу боярин Лисьин.

– Чего уставать, отец? – развел руками Зверев. – Что мы делаем?

– Ты глянь, полки правой руки подходят, воеводы Чевкина. Мыслю, коли силы у нас новые появились, может, холопам указать костер покамест развести? С утра ведь не снедали. А чего сухомяткой питаться, коли мясо парное кругом лежит?

– Вот именно, – сплюнул новик. – Битва называется. Не о враге больше заботишься, а о том, чем брюхо в обед забить. Ладно, пусть парного запекут, коли дров найти смогут.

– У оврага для костра место найдется. А пока рать вся не подошла, то и дрова собрать еще получится.

Битва тем временем продолжалась с той активностью, что сравнима разве с пылом маляра, работающего после бутылки водки. В воздухе часто мелькали стрелы – но опустошать колчаны боярские дети не спешили, долго приглядываясь к врагу перед каждым выстрелом. Поляки опять отступили чуть не до самого своего лагеря, оставив на траве с полсотни бьющихся в предсмертных судорогах скакунов и ни одного человека. Их смерды продолжали стоять, выставив перед собой щиты и подняв к небу копья. Среди этих бездоспешных бедолаг раненых и убитых было наверняка не меньше, чем среди лошадей – но в неподвижном строю это не так замечалось. По дороге от русского лагеря вяло, без особой спешки, подтягивались основные силы: бояре, князья, холопы спешивались, подходили к бойницам, наблюдали за происходящим. Андрей подумал, что и вправду может спокойно пообедать – и совершенно ничего не потеряет.

– По коням! По коням! – внезапно призвал всех витязей клич рассыльных, раздалось пение медных труб.

У польского лагеря схизматики опять затеяли копейную атаку, заставив головной полк повернуть назад, и Зверев напрягся, ожидая, что сейчас произойдет что-то интересное. Ему даже захотелось вместе со всеми подняться в седло, взяться за рогатину и, опустив ее перед собой, помчаться в лихую атаку… Но – увы, пока что ему следовало оставаться рядом с «огнестрелами». На сегодня он был едва ли не единственным в русской рати, кто понимал, как лучше использовать это громогласное оружие.

В проходы между щитами стали заскакивать уставшие за день, запыленные бояре головного полка, которые сразу проезжали к своим холопам – где чьи телеги, все уже успели запомнить. И вот тут поляков встретил нежданный сюрприз: из-за щитов гуляй-города по ним ударили не полторы тысячи вымотавшихся за столько часов лучников, а несколько тысяч свежих стрелков. Лошади поганых начали скатываться с копыт, словно налетали на натянутую над землей стальную проволоку, многих всадников в толчее, похоже, даже затоптали. Схизматики резко отвернули назад, а вслед за ними, с веселым залихватским посвистом и криками «Ур-ра-а-а!!!» из-за стен укрепления начали выхлестывать русские сотни.