на поле все — он был универсальным форвардом, но тут у него имелось немало соперников. Уникален он был в другом, что и сделало его футболистом № 1, которому нет равного во всей истории нашего футбола. Разумеется, Федотов любил и умел забивать голы, но все же больше он любил игру, сам процесс коллективной игры. Он никогда не сердился на партнеров, если кто-нибудь из них, приняв вовремя отличную передачу, бил мимо ворот или мяч становился добычей вратаря. Он не кричал: «Мазила!», а, наоборот, старался успокоить товарища, чтобы следующий его удар достиг цели. Но он всегда расстраивался, когда партнер не понимал маневра, когда запаздывал с выходом на передачу или, напротив, сам не догадывался вовремя отдать мяч тому, кто находился в более выгодной позиции для взятия ворот. И Федотов не просто отдавал мяч, но знал, когда и как нужно отдать мяч Николаеву и когда и как Щербакову или Гринину, а впоследствии Боброву или Демину. Он изучал до малейших подробностей возможности своих партнеров и в такой же мере старался изучить возможности каждого из своих соперников. Для большинства форвардов цель игры — забить гол. Для Федотова целью игры была сама игра, а гол — это только результат хорошей игры.
В 1938–1939 годах московский «Спартак» был вне конкуренции, в эти годы он был и чемпионом страны, и обладателем хрустального кубка, так что когда в сезоне сорокового года решался вопрос о поездке советской команды в Болгарию, то предпочтение отдали спартаковцам, которые пригласили с собой в поездку Григория Федотова и Алексея Гринина.
6 августа 1940 года усиленный игроками других клубов «Спартак» вылетел в Софию, где должен был встретиться на местном стадионе «Юнак» с сильной командой «Славия» и сборной города. Игры проходили почти при сорокаградусной жаре.
В матче со «Славией» первый гол забил Виктор Семенов. «Вслед за тем, — вспоминал Федотов, — удалось и мне забить гол. С недалекого расстояния я послал мяч в ворота. Вратарь отбил. Но, как и всегда, я после удара продолжал продвигаться вперед, к воротам, на всякий случай, зная, что иногда бывает так, что вратарь не совсем уверенно принимает мяч, роняет его или неудачно отбивает. В поединке нападающего с вратарем это, между прочим, очень важный момент. Так случилось на этот раз. Вратарь, не сумев поймать мяч, отбил его, и мне нетрудно было добить мяч в ворота».
Вскоре был забит третий мяч, а еще через несколько минут при подаче углового удара Федотов, обманув защиту, забил четвертый гол в ворота болгарской команды. Во втором тайме Федотов забил еще один гол. Итог встречи 6:1.
Со сборной Софии спартаковцы сыграли еще сильней и одержали победу со счетом 7: 1, и снова отличился центральный форвард советской команды Григорий Федотов. Через полтора месяца болгары приехали в Москву, но реванш не состоялся. Во встречах с московскими командами «Динамо» и «Спартак» они потерпели поражение с одинаковым счетом — 4:0.
После поездки в Болгарию футбольный авторитет Федотова еще больше укрепился. В частности, народный комиссар обороны Маршал Советского Союза Тимошенко наградил лучшего нападающего страны именными золотыми часами, ему было присвоено звание заслуженного мастера спорта и воинское звание капитана, в команде его так и звали «дважды капитан». В 1940 году динамовцы отобрали у спартаковцев и чемпионское звание, и кубок, так что сезон сорок первого года обещал быть на редкость напряженным.
Наступила пора и армейцам наконец-то включиться в борьбу за чемпионское звание.
IV
22 июня сорок первого года должен был стать большим футбольным днем. Накануне московские спартаковцы выехали в Ленинград на матч со своими одноклубниками. Армейцы выехали в Киев, где им предстояло на новом республиканском стадионе выступить против местных динамовцев.
Приехав в Киев, армейцы остановились в гостинице «Континенталь». Основной состав разместился в комнатах по два-три человека, а группа молодых футболистов (человек восемь-девять) расположилась в большой комнате, среди них был и Иван Щербаков. Вечером всей командой отправились на концерт Рознера.
Рано утром слышались какие-то далекие глухие взрывы. Иван Щербаков то ли в шутку, то ли всерьез приставал к товарищам с одним и тем же вопросом: «Слушай, а ты к какой части приписан?» Неожиданно объявили воздушную тревогу. Все тогда жили в каком-то предгрозовом ощущении, но сейчас никому не хотелось верить, что это война. Продолжали еще говорить о предстоящей сегодня встрече с киевлянами, об открытии нового стадиона… Кто-то сказал: «Иван, а ты, чего доброго, еще накликаешь…» Вскоре было передано сообщение, что по радио выступит народный комиссар иностранных дел товарищ Молотов… Теперь сомнений не оставалось. Война.
И все-таки надеялись, что встреча с киевлянами состоится: ведь проданы билеты, подготовлен новый стадион, футболисты обоих клубов рвутся в спортивный бой… Руководители команды куда-то звонили, что-то узнавали, а футболисты мучились в ожидании. Наконец пришло официальное распоряжение — матч отменяется.
Не знали тогда многие «счастливые» обладатели билетов на воскресный матч «Динамо» (Киев) — ЦДКА, что им уже никогда не придется вновь оказаться на трибунах стадиона…
Не знали тогда многие футболисты киевского «Динамо», с кем им вскоре предстоит встретиться на зеленом поле стадиона и какими трагическими последствиями обернется для них этот матч…
Не знали тогда и армейские футболисты, что каждого из них ждет впереди…
На следующий день опять тревоги, глухие разрывы бомб, треск зенитных орудий, опять по крышам гремят осколки…
Да, как угодно представляли себе возвращение домой армейцы, но только не так: растянувшись длинной цепочкой, жмутся к стенам домов люди с небольшими чемоданчиками в руках — это они, армейские футболисты, покидают Киев, пробираясь на вокзал. Утром пришло распоряжение — срочно вернуться в Москву.
В Москве команду сразу же перевели на «военное положение». Жили на лыжной базе ЦДКА в Сокольниках. Началась усиленная военная подготовка… В те дни тысячи советских спортсменов ушли добровольцами в армию. Ни Федотов, пи его товарищи по команде сделать этого пе могли, так как они уже были в рядах армии и подчинялись приказам. На рапорты по команде обычно следовал один и тот же ответ: «Ждите приказа».
Григорий Иванович тяжело переживал, что его, командира Красной Армии, не отпустили на фронт, да вряд ли и впоследствии отпустят. Оп знал, что буквально через несколько месяцев после начала войны вышло Какое-то распоряжение о том, чтобы по возможности беречь заслуженных мастеров спорта. У Федотова же был такой спортивный авторитет, что никто не отважился бы нарушить это распоряжение. В середине января сорок третьего года в семье Федотовых произошло важное событие — родился сын. Первенца назвали Владимиром.