Даже спустя двадцать лет люди будут считать тебя избалованным мальчишкой, обладателем собственного трастового фонда, который напивался, употреблял наркотики и разбивал дорогие тачки своего отца. Почти уже никто больше не обсуждает тебя в сети, а те немногие, что остались, не говорят ничего хорошего.
— Знаю, но вероятность того, что они вынудят меня пойти на это, все еще существует.
— Нет. Даже думать об этом не хочу. — Я накрываю Гаррета одной рукой и кладу голову ему на грудь.
Гаррет целует меня в макушку.
— Что с тобой случилось? Еще несколько месяцев назад ты в принципе не верила в победу и всегда готовилась к худшему. А теперь ты даже думать об этом не хочешь.
Оттолкнувшись от Гаррета, я сажусь.
— Потому что этого не может быть. Ты обещал мне, что будешь со мной вечно. А в то время я не была уверена, что хочу быть с тобой так долго. Но теперь я точно знаю. Я хочу эту чертову вечность с тобой.
Гаррет улыбается, проводя ладонью по моей руке.
— Я тоже хочу этого, Джейд.
— Значит, если они не откажутся от своего плана, то мы с тобой сбежим. Будем скрываться. Мы им не сдадимся.
— У них слишком много возможностей. Они нас найдут.
— Это не значит, что мы не можем попытаться. — Я упираюсь взглядом в одеяло, стараясь не расплакаться. Потому что, если я расплачусь, все будет казаться более реальным.
— Я не могу так рисковать и подвергать тебя опасности. — Гаррет приподнимает мой подбородок. — Ты ведь понимаешь, что я этого не сделаю. Если все продолжится, то мы просто не сможем…
— Больше видеться. Да, знаю. — Я произношу это без тени эмоций, потому что не готова принять такой исход. — Поговори со мной о чем-нибудь другом.
Гаррет садится напротив меня.
— Джейд, нам нужно это обсудить. Если это произойдет, в нашем распоряжении будут только две недели…
Я прикладываю палец к его губам.
— Я не могу, Гаррет. Пожалуйста. Не сейчас. Просто поговори со мной о чем-нибудь еще.
Он отнимает мою руку ото рта и, продолжая удерживать, опускает ее на спальный мешок между нами.
— Как прошли твои выходные?
— Отлично. Я снова ходила под парусом. У меня уже неплохо получается. Арлин многому меня научил. Мне действительно будет не хватать его этим летом. Так же как и Грейс.
— Ты должна пригласить их к себе в Калифорнию.
— Да. Пожалуй, так и сделаю. Не хочу все лето провести без них. — Как только мои мысли касаются Арлина, я сразу вспоминаю о вопросе, который не давал мне покоя с момента нашей с ним первой встречи. — Гаррет, а ты, хм… как ты думаешь, Арлин был в чем-то замешан? В чем-то плохом?
— Что ты имеешь в виду?
— Похоже, организация заставляет своих членов проворачивать всякие дела, неправильные и незаконные. Возможно, даже убивать людей. Как того репортера, который узнал о фальсификации на выборах в Огайо и Флориде.
— Джейд, ты не знаешь, правда это или нет. Не стоит слушать Карсона. — У Гаррета вибрирует телефон, и он проверяет, кто звонит. — Это отец. Перезвоню ему позже.
— Так думаешь, Арлин делал что-то такое?
— Джейд, все они что-то делали. Мой отец. Арлин. Если я стану частью этой организации, они и меня заставят.
— Нет, ты не можешь. И почему обязательно Арлин? Он такой хороший человек.
— Потому что они угрожают сделать то, что, как им известно, ранит тебя сильнее всего. А если ты не подчиняешься, они выполняют свои угрозы.
— Ты, правда, считаешь, что Арлин причинял людям вред? А, возможно, и убил кого-то?
Гаррет вздыхает.
— Джейд, я не знаю, поэтому не собираюсь ничего предполагать.
— Однако благодаря своему отцу ты видел и слышал такое, что заставляет тебя поверить в такую возможность?
Гаррет кивает.
— Но все же мне ничего неизвестно об Арлине в этом плане, и тебе тоже.
— Знаю, просто не могу себе даже представить, чтобы Арлин причинил кому-нибудь зло.
Телефон Гаррета опять вибрирует, и он его проверяет.
— Снова отец. — Он просматривает телефон. — И он оставил четыре сообщения. Я должен ему перезвонить. Отец не в курсе, что мы вот так встречаемся, так что будет лучше, если он тебя не услышит.
Гаррет перезванивает, и мистер Кенсингтон сразу же берет трубку.
— Отец, что-то случилось?
Гаррет слушает его почти минуту, и с каждой секундой его лицо становится все мрачнее.
Наверняка это связано с организацией. Они, должно быть, позвонили мистеру Кенсингтону и сказали, что продолжают действовать согласно плану. Но ведь сейчас еще не время. Слишком рано! Мое сердце начинает биться так быстро, что мне кажется, я не могу дышать.
— Ладно. — Гаррет смотрит на меня. — Нет, я сам ей скажу.
Он отключается и опускает телефон.
— Это насчет плана, да? Они заставят тебя сделать это? Но почему? Он сказал, почему? — Я даже не замечаю, что вцепляюсь в футболку Гаррета, пока он не разжимает мои пальцы и я не отпускаю ткань. Он продолжает держать меня за руки.
— Джейд, это не насчет меня или плана. Речь шла о другом. Кое-что случилось.
Гаррет легонько кружит своим большим пальцем по моей ладони, зная, что меня это всегда успокаивает.
— Что такое, Гаррет? Что случилось?
— Арлин. У него случился сердечный приступ. Его отвезли в больницу, но он… — У Гаррета такое грустное выражение лица, какого я практически никогда у него раньше не видела, и мне это очень не нравится. — Он не смог выкарабкаться. Мне очень жаль, Джейд.
— Нет! Я же только вчера его видела! Он ничем не болел, был в полном порядке. — Мои глаза быстро наполняются слезами, и они бегут по моим щекам. — Мы вместе плавали на яхте, и Арлин был совершенно здоров. Твой отец ошибается! Перезвони ему и скажи, что он ошибается!
Гаррет тянет меня к себе на колени и обнимает, прижимая мою голову к своему плечу.
— Мне так жаль, Джейд.
Слезы продолжают бежать, а рациональная часть меня не может понять, почему. Ведь я познакомилась с этим человеком всего несколько месяцев назад и не должна так горевать. Но я горюю.
— Я еще не успела как следует его узнать. Мне нужно больше времени.
— Я понимаю. — Гаррет продолжает прижимать меня к себе, целуя в макушку и поглаживая по спине. В таком положении мы остаемся несколько минут.
Когда, наконец, мои слезы немного стихают, я устраиваюсь у Гаррета на коленях так, чтобы видеть его лицо.
— Когда это случилось?
— Несколько часов назад. Отец сказал, что похороны, вероятно, состоятся в эти выходные.
— А я не могу