Мальчишка не успевает додумать эту мысль. Из-за неприметного поворота выскакивают двое. Де Вельер и еще один, совсем молодой стражник, из свиты.
Свои.
Сестра, не успев даже вскрикнуть, оказывается зажатой между ними. Все. Она не сделает и шага. Дален весь истратился на пожар, а сам он, перепуганный, взъерошенный мальчишка — да разве он может убивать друзей?
И длинная, нелепо длинная рапира выскальзывает из руки.
Мальчишка лепечет что-то умоляющее и падает на колени. Бесполезно. Стражник повелительно кивает молодой женщине, и та с мертвым, застывшим лицом делает маленький шаг назад. Еще один. Еще.
И тогда Дален поднимает руки.
Вихрь выбивает окно в противоположном конце коридора. Из ладоней волшебника вылетает бледно-алый сгусток. Де Вельер ловко падает навзничь, но огонь нацелен не в него и не в девушку: стражник не успевает пригнуться, и пламя вцепляется в него, пожирает кожу, волосы, глаза…
Мальчишка припадает к стене, почти теряя сознание. Живой факел летит по коридору и с диким, мучительным криком — человек не должен такого слышать! — валится вниз.
Де Вельер отступает. Беззвучно, быстро, ни на кого не глядя. У мальчишки не поворачивается язык назвать его трусом.
Мальчишка переводит взгляд на сестру. Она смотрит на Далена. Не с благодарностью — с ужасом.
Ради них Дален убил человека. Беспощадно, люто, и — может быть — в первый раз.
Этот долг придется возвращать.
…Я очнулась. Марек сидел рядом, привалившись к стволу. Устало, будто ему уже за сорок, а то и за пятьдесят…
— Вот так, — закончил он. — А ты спрашиваешь, почему.
— Ты возвращаешь долг, — бессмысленно повторила я.
— Ну не сбегать же, как некоторые, — мягко сказал Марек. — Хотя я бы, пожалуй, попробовал…
— К драконам? — чуть улыбнулась я.
Он покачал головой.
— Я всегда мечтал уехать на север. Может быть, даже к полюсу. Снежные поля, слепящие, гладкие — до самого горизонта, и белое-белое небо. Где они сливаются, не видит никто. Я хочу туда, Лин. Едешь рано-рано утром на восток, навстречу солнцу, а воздух там — невесомая взвесь крошечных прозрачных кристалликов, и каждый звенит, поет, встречает рассвет. Несется снег из-под колес, солнце встает, и мир просыпается вместе с тобой. Летишь — и встречаешь радугу.
— Но Вельер…
— Я его убью, — буднично сказал он. — Вот посижу еще чуть-чуть…
— Марек, ты мой учитель, — прошептала я. — Я не хочу такого урока.
Марек странно поглядел на меня, и мне вдруг захотелось попросить его встать и идти — убивать Вельера, Саймона, кого угодно, — но чтобы он больше никогда так на меня не смотрел.
— Я ведь могу и другой урок преподать, — медленно проговорил он. — Такой, что понравится тебе еще меньше. Уверена?
Я зажмурилась. И кивнула.
Когда я открыла глаза, Марека не было рядом. На стволе остались зарубки, но ножи исчезли. В роще царила тишина.
Драконов хвост…
Я поднялась и, кое-как оправив плащ, побрела на поляну.
Сначала мне показалось невозможное: Саймон сидит у костра, а вокруг него, склонив головы и ожидая распоряжений, стоят драконы. Я моргнула, и все встало на свои места: Саймон, прикованный тонкой цепью к клетке, валялся на земле, а над ним нависали закутанные фигуры. Кто-то отрывисто задал вопрос; я слышала, как Саймон сухо, трескуче рассмеялся.
Общее собрание, значит. И я могла бы устроиться там, подкинуть дровишек в огонь — или двинуть Саймону по скуле пару раз. Меня бы даже не прогнали: вон де Вельер что-то говорит, вон мэтр качает головой…
Подойти, обрадовать их насчет Марека?
Нет. Если они прочешут рощу, ему не уйти. Скажу Квентину после собрания; пусть передаст остальным.
А кроме этого… есть ли мне что добавить? Убедить их не идти на Галавер? Или предоставить все Квентину?
Я почувствовала, как ноют ноги. Как болит спина. Как колотится сердце. Нет, на драконов меня не хватит. После рассказа Марека — нет. Скорее напрыгну на Вельера и расцарапаю ему все, что царапается. Чем тогда закончатся переговоры? Вот тем самым и накроются.
Одна из фигур обернулась. На напряженном лице появилась слабая улыбка.
Я неуверенно помахала. Фигура — Квентин — выпростала руку из-под плаща, изогнула кисть, и в полуметре от моего лица появились крошечные огненные буквы. Справа налево… пепел, читать же неудобно!
«Возвращайся домой. Выспись. Я все расскажу».
Надпись погасла.
Я помедлила и кивнула.
До дома я добралась быстро: пальцы озябли, холодный ветер подгонял в спину. О-о, да сколько можно! В тепло, под одеяло, в мягкую постель!
— А я как раз грелку наверх несу, — встретила меня хозяйка. Ей, казалось, совсем не было холодно. — Может быть, еще пару пледов захватить?
— П-пожалуйста, — выдавила я, дуя на пальцы. — Скажите… а вы Вельеру кто?
— Сказочница, — она, казалось, совсем не удивилась моему вопросу. — Пока библиотека не сгинула, я все читала, читала… Теперь, бывает, рассказываю — вечерами.
— Но как вы сюда попали?
— В «общество», вы имеете в виду? — она улыбнулась. — Грустно попала, по правде говоря. Как-то зимой шла через поле, усталая, и не заметила расщелину под снегом. Вокруг никого, на одной ножке не очень-то и попрыгаешь… Сначала было смешно, а потом страшно стало.
— Вы звали на помощь?
— Кричать я умею плохо, — она развела руками. — Связки быстро сорвала. Ползла, хрипела… руки красные, сверху вороны, на ветках снегири просыпаются и поют так весело… А потом один грач обернулся птицей побольше и унес меня в когтях. Я уже ничего не помнила. Только потом, в замке, узнала, кто это был.
— Вы им верите? — тихо спросила я. — Драконам?
— Лин, это же семья, любимые люди. Как им не верить? — Женщина провела рукой по стене, улыбаясь. — Я за драконами как за каменной стеной.
— А маги? — Я чуть не сказала «Марек» вместо «маги» и прикусила язык. — Их вы здесь видеть не хотите?
— Волшебники, они как дети, — женщина кивнула на танцующий огонек лампы. — Болтаются между небом и землей, взлетают, как на качелях, хохочут… А я — дерево. Вросла корнями в землю, тянусь к небу, слушаю птиц, и не уйти мне из родной рощи. Тут и тень, и прохлада, и дети бегают под деревьями…
— …И засыпают, прислонившись к стволу, — виновато пробормотала я. — Простите.
— Это я вас заболтала… Проходите наверх.
Комната была как осенний лес. Из золотистого пола тянулись стволы, отгораживающие кровать; огромное окно казалось зеркалом, увеличивающим зал вдвое. По стенам гуляли фантастические узоры кленовых листьев, древесных прожилок, ветвей, тянущихся друг к другу. Стулья дичились в стороне, переплетясь спинками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});