— Мне надо идти, друзья. Попозже я вернусь. Пожалуйста, веселитесь и празднуйте… Идемте, милорд.
Когда они зашагали по коридору вместе, Ингельд сказала:
— Прежде ты не был таким грубым. Ты же знаешь, с богатыми управиться совсем не трудно. А вот если восстанут бедные, тебе конец.
— Да, но через гору их трупов.
Она мельком на него взглянула. Когда-то ее голова находилась на уровне его плеча; теперь она едва доставала ему до локтя.
— Теперь это не так очевидно, но… Ты стал много пить, не так ли?
— Моему большому телу всего нужно больше.
— Только не сегодня! — отрезала она. — У нас гости, по меньшей мере шестьдесят раз по шестьдесят гостей.
Он засмеялся.
— Я сказал «каждую ночь», значит, каждую ночь и буду приходить. К тому же надо отыграться за вчерашнюю.
— Ты много лет с презрением меня отвергал. Почему теперь так торопишься?
— Надо многое успеть.
Он верил во все эти истории о том, как закаленные в сражениях веристы убивают женщин, которые рожают им чудовищ, однако щенок рабыни уродился нормальным. Разве что вынашивала его она значительно дольше — несколько раз по тридцать дней. В следующий раз и этой ошибки можно избежать.
— Я ни на что не гожусь в этом платье.
— Ты же не до самого рассвета будешь в нем. Обычно ты снимаешь его раньше.
Она вздохнула и взяла его за руку.
— Хорошо. Когда я вернусь в свои покои, чтобы переодеться, я тебе сообщу.
Ага! Он сразу вспомнил прежние дни.
— Привыкаешь помаленьку, м-м-м?
Он знал, что очень скоро она начнет получать удовольствие от этих ночных встреч.
ГЛАВА 31
Бенард Селебр никогда не оставался трезвым на пирах, однако в эту ночь ему была нужна ясная голова. К тому же надо повнимательней относиться к своей вновь обретенной сестре.
— Это место называется Залом Быков, — сказал он, остановившись у входа в огромное помещение, сумрачное и пустое. В былые времена он сопровождал сюда множество чужих сестер и обычно заставлял их пройти до самого конца. — Здесь собрано огромное количество старых статуй, поэтому это место популярно среди парочек, которые ищут уединения. Твоя репутация будет уничтожена, если мы пойдем дальше… — Он смущенно рассмеялся. — Я веду себя, как ревнивый муж, не так ли?
Он раз десять предупреждал Фабию, чтобы она не заходила в темные помещения. А сам бросал свирепые взгляды на подходивших к ним мужчин, в особенности на веристов.
— Я не умею быть братом.
Фабия рассмеялась.
— А у меня никогда не было брата. Это очень приятно.
Бенарду нравилась ее улыбка. Она не слишком часто появлялась на лице Фабии, но он всякий раз радовался, видя, как его сестра улыбается. Фабия не была капризной или взбалмошной. Очень серьезная, крепко держащаяся на ногах юная леди, знающая, чего хочет. Он оценил твердость, с которой она заявила, что никогда не выйдет замуж за вериста.
Они продолжали путешествие по дворцу. Фабию потрясла непринужденность косордиан; особенно она удивилась, когда Бенард одновременно познакомил ее с почетными гостями и их слугами — все они были его друзьями, от Высшего Жреца Нракфина до плотника Нильса.
— Я — особый случай, — признался он. — Лишь немногим людям моего положения удается стать членом гильдии художников.
— Но ведь дело тут не в гильдии, верно? Только член культа способен создать такие шедевры.
— Не я их создаю. Это делает Анзиэль. А я всего лишь Ее Рука.
Им так много нужно было обсудить! Конечно, он спрашивал ее о детстве, но теперь это уже не имело для них большого значения. Она поинтересовалась, за что он так невзлюбил Катрата Хорольдсона.
— Если коротко, единственное оправдание Катрата состоит в том, что ему не хватает лицемерия, чтобы искать себе оправдания. Он лживый, вороватый, жестокий, сластолюбивый, богохульный, наглый, отвратительный хвастун. А еще он ковыряет в носу.
Ее глаза округлились, словно лесные пруды, проступившие сквозь листву.
— Нет! Сразу в обеих ноздрях? Мне кажется, ты обязан защитить меня от такого ужасного брака!
— Не требуй от меня невозможного! Если даже твой приемный отец укрист не в силах помочь, то что может сделать голодающий скульптор?
Они поднялись на крышу, пройдя мимо священного пламени в куполе, и любовались бесконечностью звезд, сравнивая названия созвездий, принятые в Скьяре и Косорде. Бенард сговорился встретиться с Ингельд, когда над головой окажется Вуаль Храды. У них еще много времени.
— Брат, — тихо проговорила Фабия. — Мне очень хочется… я понимаю, об этом больно говорить, но мне бы очень хотелось узнать, что произошло в Селебре много лет назад. Почему Стралг забрал всех четверых?
Она спрашивала его о детских кошмарах.
— Потому что он верист и правит при помощи ужаса, — ответил Бенард. — Он стирал с лица земли каждый город, который оказывал ему сопротивление, и не трогал те, что сдавались на милость победителя. Селебра была очень богата, но отец не мог ее защитить. Он получил распоряжение выйти из города и привести всю свою семью. Стралг заставил его принести клятву верности, а потом заявил, что возьмет нас всех в заложники. Тогда отец процитировал божественный закон о детях, которым еще не исполнилось десяти лет. Стралг заявил, что его бог — Веру, а не Демерн. Отец сказал, что грудной ребенок должен остаться с матерью. И Стралг забрал с собой нашу мать. Это также было нарушением закона.
Он подождал, что ответит Фабия, но та молча ждала продолжения. Ее лицо в свете огня превратилось в белую маску.
— В итоге вы с мамой отправились вместе с нами, но тем же вечером нас разделили, и Дантио пришлось присматривать за Орландо и за мной. Я больше ни разу не видел мамы — пока сегодня утром не встретил тебя. — Он рассмеялся. — Как это было здорово — вновь обрести тебя после стольких лет разлуки!
— А Стралг хотел заполучить меня или маму?
— Маму, наверное. Она была красивой женщиной.
— Но она уже родила четверых.
Бенард пожал плечами.
— Может быть, он просто хотел изнасиловать жену врага, чтобы еще раз почувствовать себя победителем. У веристов секс и насилие неразделимы. — Как у Катрата и Хидди. Да еще этот монстр Хорольд каждую ночь насилует Ингельд! — Я ни разу не слышал, чтобы маму взяли сюда, в Вигелию. А нас троих повезли через Границу, и мы едва не погибли по дороге. Орландо остался в Трайфорсе; я здесь; Дантио отправили в Скьяр, и вскоре он там действительно умер.
— Как? Как он умер?
— Понятия не имею. А разве ты не спрашивала у Салтайи?
— Она сказала, это был несчастный случай, — ответила Фабия.
Бенард отряхнулся, как вышедший из воды пес.
— Мы же на пиру! Давай не будем о грустном.
Они спустились, и Бенард стал снова показывать ей дворец.
* * *
Она остановилась перед очередным темным коридором.
— А что там?
— Крысы и пауки. — Он смущенно рассмеялся. — Не спрашивай! Это место называется Старый Спуск, но внизу нет ничего, кроме подвала. У этого места дурная репутация.
— Как у Зала Быков?
— Хуже! Темные ритуалы, — пояснил он, понизив голос. — Не для честных людей.
Ребенком он несколько раз прятался здесь от Катрата и его приятелей, но только в самых крайних случаях.
— Страшные сказки, чтобы пугать детей?
— Нет, нечто большее, как мне кажется. Я видел… что-то вроде… движения теней. Держись отсюда подальше.
Именно здесь он должен встретиться с Ингельд; это, пожалуй, единственный уголок дворца, куда не забредают подвыпившие гуляки.
Он вывел Фабию во двор, чтобы познакомить с гостями. Они присели за какой-то столик и поели. Вскоре рядом появилась Ингельд, похожая на красно-золотой стог.
— Фабия, мне хочется показать свою будущую невестку кое-кому из гостей. Бенард, ты поговорил с Тодом?
— Пока нет.
— Не откладывай.
И она увела Фабию в толпу.
* * *