этому склонность, но он питает теплые чувства вовсе не ко всей скотине…
– А к баранам! – закончил Саид с победным видом.
– Вот видишь, я оказался прав: ты знал, что он питает слабость к баранам, но не придавал ей большого значения, и потому считал неважной.
– Но разве так важно, что наш сборщик налогов обожает баранов?
– Конечно! Зная склонности человека и его тягу к чему-либо, можно запросто его обыграть и даже оставить в дураках.
– Докажите!
– Саид, я думал, это сделаешь ты.
– Но как?
– На глупца обычно достаточно простоты.
– Нури вовсе не глупец.
– Когда дело касается страстных влечений, человек становится сущим глупцом. Думай.
– Думай, думай, – ворчливо отозвался Саид. – Вот вечно вы так!
– Не ворчи, а лучше шевели мозгами.
– Да шевелю я, шевелю, – нахмурился Саид, подперев щеку ладонью.
– Ну как? – подождав немного, спросил Насреддин.
– Ничего не выходит. Видно, мне не дано.
– Тогда давай будем думать вместе.
– Хорошо, но все равно это пустое.
– Мы знаем, – начал размышлять вслух ходжа, проигнорировав замечание друга, – что Нури обожает баранов.
– Знаем.
– Он тратит на них все свое время, так?
– Так.
– Он их разве что не целует в рога, а так не отходит ни на шаг: гладит их упругую, колечками, шерсть, треплет за морды, кормит едва ли не с рук. В общем, творящееся с ним сродни помешательству.
– Или глупости, – выставил указательный палец Саид.
– Именно. Баранов у него почти полный загон.
– Да.
– Почти! Ты слышишь?
– И что же?
– Разве не хотелось бы Нури увеличить их количество?
– Разумеется, но для этого достаточно пойти на базар и купить баранов, столько, сколько ему нужно.
– Нури очень жаден, – не согласился с Саидом Насреддин.
– Есть такой грех.
– И он привык все получать даром.
– Все так, но я не понимаю, к чему вы клоните.
– Я клоню к тому, что можно оставить его в дураках. А уж если что-то случится с его баранами, то его ждет та же участь, что постигла нашего почтенного кази, но у того место баранов в жизни занимали легкие деньги.
– Но что может случиться с баранами? Вы же не предлагаете мне их выкрасть?
– Ни в коем случае! Я предлагаю их наоборот приумножить.
– Приумножить? Но зачем?
– О-хо-хо, Саид, как же с тобой тяжело. – Насреддин засунул в рот кусок лепешки, который мял в пальцах, и принялся жевать. – Мы ничего, разумеется, приумножать не будем. Но нужно сделать так, чтобы Нури поверил в то, что это можно сделать, не потратив ни единой медной монеты.
– Но разве такое возможно?
– Конечно, нет! Однако люди охотно верят в чудеса, особенно когда им хочется в них верить.
– И как же вы собираетесь сотворить чудо с умножением баранов?
– У меня есть один трюк с волшебной книгой, который уже выручал меня раньше. Кстати, ты научился читать, как я тебе советовал?
– Не успел, – повесил нос Саид. – Времени все не было.
– Учись! При должном усердии это умение достигается довольно быстро, и оно никогда не окажется лишним, а даже наоборот.
– Я обязательно научусь! – горячо пообещал Саид, ерзая от нетерпения. – Но что с волшебной книгой?
– А вот что! Для начала нам потребуется книга, любая, и еще три, а лучше четыре барана, которых ты должен незаметно приобрести на базаре. Я имею в виду, незаметно для Нури.
– Я понял. Это вовсе не сложно устроить – можно попросить того же Икрама купить их, а после мы заберем баранов у него.
– Хорошая идея, – похвалил ходжа. – Но с баранами следует поступить следующим образом: один должен остаться у тебя во дворе, а трех других нужно схоронить до поры до времени в бывшем доме Хасана, что у водопада. Кто-то должен будет посторожить их там.
– Я думаю, Икрам согласится и посторожить, тем более, урожай убран, и он теперь свободен. К тому же Икрам будет только рад досадить Нури.
– Хорошо, поговори с ним. А после мы сделаем следующее…
Нури, живший неподалеку от дома Саида, уже второй день наблюдал за ходжой, как тот под вечер уходил куда-то, ведя за собой на привязи крупного баран, а ближе к ночи возвращался, но баранов оказывалось уже не один, а два. При этом оба барана были почему-то мокрыми. Настолько мокрыми, что с них ручьями стекала вода, будто они попали под сильный ливень, хотя никакого ливня не было и в помине. Происходящее с баранами казалось сборщику налогов очень странным, особенно, то, что количество баранов каждый раз увеличивалось на одного. Нури недоумевал, где ходжа мог взять баранов ночью, и это не давало ему покоя. И когда ходжа во второй раз прошел с баранами мимо его дома, Нури не вытерпел и помчался вслед за ходжой.
– О ходжа, погоди! – крикнул Нури, нагоняя Насреддина.
Тот остановился, сделав недовольно лицо.
– Что вам?
– Салам алейкум!
– Салам, – сухо поздоровался ходжа.
– Я второй день вижу тебя. Ты уходишь с одним бараном, а возвращаешься с двумя.
– Разве это запрещено?
– Нет, но это странно!
– И что же?
– Ты должен сказать мне, где ты их берешь!
– С чего вдруг? – подивился ходжа.
– Ходжа, если ты не скажешь, где ты берешь баранов, и почему они мокрые, то я буду вынужден доложить обо всем кази. Здесь что-то нечисто.
Ходжа изобразил колебания, зажав бороду в кулак. Нури ждал.
– Ну, что ты надумал? – переспросил он, так и не дождавшись ответа. – Или говори, или идем к кази – он-то наверняка во всем разберется!
– Ну хорошо! – сдался Насреддин. – Я скажу вам, только поклянитесь, что вы больше никому не расскажете.
– Клянусь! – воскликнул Нури, чьи глаза заблестели так, что позавидовала бы луна, не прячься она в тот миг за облаками.
– Не кричите так, кто-нибудь может услышать, и тогда все откроется, и плакали мои бараны.
– Да, да, – согнул спину Нури, заговорщицки оглядываясь по сторонам. Он перешел на шепот. – Говори же скорее!
– Вот волшебная книга! – Ходжа вытащил из-под халата книгу в старой потрепанной обложке.
– Да ну? – не поверил Нури.
– Не перебивайте меня, почтеннейший! Так вот, ее я не так давно купил на базаре в… впрочем, это не имеет значения. В книге сказано…
– Ходжа, ты что, за дурака меня держишь? Какая еще волшебная книга, если на обложке написано «Стихи».
– Это написано для глупцов, чтобы отводить им глаза. Но мы ведь с вами не глупцы?
– Разумеется, нет! – Нури упер кулак в бок. – И о чем же в ней говорится?
– Разумеется, о стихах!
– Как? Все-таки стихи?
– Но это если читать, как читают все. Однако я научился у одного