Читать интересную книгу Академия. Классическая трилогия - Айзек Азимов

— Вы правы, — мрачно признал Торан.

— Однако у вас есть защитное поле, и скорость повыше будет, чем у любого из их кораблей, поэтому, как только выйдете из атмосферы Калгана, рвите вперед как можно быстрее.

— Хорошо, — холодно согласилась Байта. — А в каком качестве мы вернемся в Академию, капитан?

— В качестве дружественных представителей Калгана, если вы не против. По-моему, в этом не будет ничего удивительного.

Не сказав ни слова, Торан отправился к пульту управления. Все ощутили легкий толчок.

Только когда Калган остался далеко позади и Торан приготовился к первому межзвездному прыжку, лицо Капитана Притчера едва заметно смягчилось — ни одного корабля армии Мула не встретилось на их пути.

— Похоже, он-таки позволяет нам увезти Магнифико, — сказал Торан. — Что-то у вас не сходится.

— Только в том случае, если он почему-либо хочет, чтобы мы его увезли. Тогда — плохи дела Академии.

Наконец был совершен последний прыжок через гиперпространство, до Академии оставалось лететь сравнительно недолго, и они поймали первую передачу на гиперволнах за время полета.

Их внимание привлекла одна из новостей. Диктор упомянул о том, что некий диктатор, имя которого почему-то названо не было, послал в Академию ноту протеста по поводу насильственного увоза своего придворного. После этого сообщения диктор перешел к спортивным новостям.

Капитан Притчер процедил сквозь зубы:

— Все-таки он нас опередил.

И подумав, добавил:

— Значит, он готов напасть на Академию. Ему просто был нужен повод. Теперь ситуация для нас несколько осложнится. Придется поторопиться…

Глава пятнадцатая

Психолог

У того факта, что люди, занимавшиеся «чистой наукой», по-прежнему вели в Академии образ жизни «свободных художников», были свои причины. Превосходство Академии в Галактике — и само ее выживание — в огромной степени зависело от приоритета технологии, и хотя уже минимум как лет полтораста все более главенствующие позиции занимала физическая сила, ученым удалось сохранить некоторый правовой иммунитет. Ученые были нужны, и они знали это.

Была причина и у того факта, что самым свободным из всех «свободных художников» был Эблинг Мис, несмотря на то что многочисленные титулы и ученые звания к его имени добавляли только те, кто не знал его поближе. В мире, где к науке все еще относились с уважением, он был Ученым — с большой буквы и кроме шуток. Он был нужен, и знал об этом.

Вот почему, когда другие падали ниц, он не склонял головы да еще и громогласно заявлял при каждом удобном случае, что его предшественники сроду не унижались перед всякими там вонючими мэрами. И еще добавлял, что во времена его предшественников мэров худо-бедно, а все-таки избирали, а когда надо было — скидывали, и что единственное качество, которое можно получить по праву рождения, — это врожденное слабоумие.

Поэтому, когда Эблинг Мис решил оказать мэру Индбуру честь удостоить аудиенции, он не стал утруждать себя отправкой официального запроса и ожиданием официального ответа, а просто напялил менее продранный из двух своих пиджаков, нахлобучил на голову шляпу, давным-давно утратившую всякое подобие формы, и, яростно попыхивая дешевой сигаретой — плевать ему было на всякие там запреты — гордо прошествовал мимо двоих, не успевших и рта раскрыть охранников, и вошел за ворота дворца мэра.

Его Сиятельство почувствовал первые признаки вторжения, когда до его слуха донесся шум приближавшихся голосов, которые кого-то тщетно увещевали остановиться, а этот кто-то басом чертыхался в ответ и посылал куда подальше тех, кто пытался его задержать.

Индбур медленно отложил лопату, выпрямился и нахмурился. Он позволял себе только два часа отдыха от государственных дел. Это время он, если позволяла погода, копался в саду. Здесь, как и на его письменном столе, царил образцовый порядок — сад украшали клумбы идеальной квадратной и треугольной формы, желтые и красные цветочки чередовались строгими, ровными полосками. Клумбы обрамляли четкие бордюрчики фиалок и зелени. В саду его никто не имел права беспокоить. Никто!

Индбур, на ходу стягивая перепачканные землей перчатки, направился к калитке.

— Что это значит?

С тех пор как существует человечество, подобный вопрос ни разу не выражал ничего, кроме крайнего возмущения. На вопрос Индбура последовал достойный ответ — в калитку, вырвавшись из крепких рук охранников, вломился Эблинг Мис, оставив у стражей порядка в руках изрядную часть своего пиджака.

Индбур взглядом повелел охранникам удалиться, а Мис наклонился, чтобы поднять с земли нечто, смутно напоминающее шляпу, демонстративно стряхнул с нее некоторое количество пыли, зажал ее под мышкой и возгласил:

— Значит так, Индбур! С твоих, извиняюсь за выражение, паршивцев — новый пиджак. Совсем ободрали, засранцы!

Он пыхнул сигарой и театрально вытер пот со лба. Мэр, раздраженно глядя снизу вверх на старика, сдержанно заметил:

— Мне не сообщали, Мис, что вы просили об аудиенции. Насколько мне известно, она вам не была назначена.

Эблинг Мис, глядя на мэра сверху вниз, проговорил тоном, в котором не было ничего, кроме искреннего удивления:

— Вот это новости, Индбур, а тебе, что, мою записку не передали? Вчера я передал записку какому-то бездельнику в красной ливрее. Одеваешь их, как циркачей, прости меня Господи! Я бы мог, конечно, и прямо так прийти, без записки, но я же знаю, как ты обожаешь формальности!

— Формальности! — хмыкнул Индбур, отводя в сторону возмущенный взгляд. Взяв себя в руки, он сказал более сдержанно: — Вам, вероятно, плохо знакомо такое понятие, как четкая организация труда. Прошу учесть на будущее: когда вам вздумается просить об аудиенции, вы должны заполнить официальный запрос в трех экземплярах, подать его в правительственную канцелярию и спокойно ожидать, когда вам поступит официальный ответ. Только после получения такового вы обязаны явиться в назначенное время, одетым как подобает и соблюдая все правила этикета. Вы свободны!

— Ишь ты! Одежда моя ему не по вкусу! — возмутился Мис. — Да это, если хочешь знать, был мой лучший пиджак, пока твои головорезы не вцепились в него своими клешнями! Понял? А уйду я после того, как сообщу тебе то, что собирался сообщить. Черт подери, Индбур, стал бы я на тебя время тратить! Если бы не наступал Селдоновский кризис, только бы ты меня и видел. Жди!

— Селдоновский кризис? — удивленно переспросил Индбур.

Как бы то ни было, Мис был выдающимся психологом. Конечно, он был демократом, грубияном, явным мятежником, но все-таки он был психологом. Мэр был настолько обескуражен его заявлением, что даже не нашел слов выразить словами свое возмущение, когда тот сорвал с клумбы первый попавшийся цветок, понюхал и с отвращением швырнул на дорожку.

Индбур холодно спросил:

— Может быть, все-таки пройдем в кабинет? Сад — не место для серьезных разговоров.

В любимом кресле за огромным письменным столом он чувствовал себя намного увереннее. С возвышения он неприязненно поглядывал на розоватую лысину Миса, едва прикрытую редкими седыми волосами. Мэр испытывал злорадное удовлетворение, наблюдая, как Мис оглядывается по сторонам в поисках второго кресла. Не обнаружив такового, он вынужден был стоять в неловкой позе, переминаясь с ноги на ногу. Еще большую уверенность в себе Индбур обрел, когда в ответ на нажатие послушной кнопки в кабинет вошел чиновник в ливрее и, подобострастно согнувшись, положил на стол тяжелый, оправленный металлом том.

— Ну, а теперь давайте по порядку, — сказал Индбур, входя в роль хозяина положения. — Чтобы наша неформальная беседа закончилась побыстрее, постарайтесь как можно более коротко изложить суть.

Тоном человека, которому торопиться совершенно некуда, Эблинг Мис спросил:

— Тебе известно, чем я занимался в последнее время?

— Здесь — все ваши отчеты, — самодовольно ответил мэр. — Полные отчеты, к которым приложены краткие рефераты, выполненные моими сотрудниками. Насколько мне известно, ваши исследования, направленные на изучение математического обоснования учения Гэри Селдона, были предприняты в попытке повторить его работу и применить полученные данные для прогнозирования будущего на благо Академии.

— Вот-вот, — сухо подтвердил Мис. — Если ты не забыл — когда Селдон основывал Академию, он проявил потрясающую мудрость и не включил в состав первой научной колонии ни одного психолога, дабы Академия слепо шла вперед по пути исторической неизбежности. Проводя свои исследования, я тщательнейшим образом изучил мельчайшие подробности тех речей, которые были произнесены в Склепе.

— Это мне известно, Мис. Повторение — напрасная трата времени.