Читать интересную книгу Повести и рассказы - Семён Самсонов

— А как же, папа, ты это сделаешь, ведь там будет много народу, и это, наверное, опасно?..

— А как ты, сынок, думаешь, можно будет это сделать?

— Не знаю, — ответил Ян, немного растерявшись.

— Я думаю, что можно.

— Как, папа?

— Ты, Янек, программу купил?

— Купил у мальчика.

— А ты бы взял её, если бы какой-нибудь мальчик отдал тебе такую программу бесплатно?

— Взял бы, конечно.

— Ну вот. Так мы и поступим. Возьмём листовки и отдадим мальчикам, которые там будут продавать программы. Ведь у нас так же напечатано…

Отец вынул программу, которую несколько дней назад отдал ему Ян, и протянул её сыну со словами:

— Вот программа, которую принёс ты и которую печатали оккупанты, а вот эту печатали наши товарищи. Похожи они?

— Да, не отличишь.

Доктор Шпачек, как всегда, немного согнувшись и заложив руки за спину, ходил по комнате, пока Ян сличал две программы, не находя между ними разницы. Их действительно можно было отличить только после того, как прочтёшь. Ян думал о программе, а доктор Шпачек — о сыне. Нелегко заставить себя дать сыну столь опасное поручение.

— Как ты думаешь, Янек, будут эту программу покупать?

— Будут. Но тебе, папа, опасно продавать её.

— А тебе, Янек? — прямо спросил отец.

У Яна загорелись глаза. Он всё, наконец, понял. Разумеется же, ему это делать тоже опасно, но если быстро раздать одному-другому мальчикам небольшие пачки этой программы и скрыться в толпе людей, то, пожалуй, можно… Ведь народу, наверное, будет много…

В Хухле, действительно, было очень много людей, и всюду носились мальчишки, предлагая купить программу. Отец купил сразу три, на всех. Потом они отошли с Яном в сторонку, так, чтобы их никто не заметил. Отец вынул небольшую аккуратную пачку цветных бумаг и, подавая Яну, сказал:

— Берет и пиджак дай мне, а то жарко тебе.

— Хорошо, папа.

— Ну, сынок, будь молодцом!.. Подойди вон к тому мальчику, отдай быстренько и тут же ко мне. Я буду ждать тебя вон там. — Он указал на густую безлюдную аллею.

Ян вернулся быстро. Он явно волновался, и не без восторга сообщил отцу, что мальчик, которому он предложил программы, удивлённо посмотрел на Яна, но взял их охотно, когда узнал, что получает бесплатно.

— Теперь, сынок, надень пиджак и берет.

— Так мне жарко, папа.

— Ничего, так будет лучше…

Доктор Шпачек и дядя Вацлав уже видели, как один рабочий вместо того, чтобы смотреть на лошадей, жадно читал листовку. Но, прочитав её, он незаметно выбросил программу и куда-то скрылся. Видно было, что рабочий опытный, знает, что даже за чтение листовки легко попасть в гестапо. Доктор Шпачек подумал: «Значит, наши труды не пропали даром». Он был в очень хорошем расположении духа и, когда объявили небольшой перерыв, предложил дяде Вацлаву пойти в павильончик и выпить по кружке пива.

Между тем один юный продавец программы был задержан агентом гестапо и допрошен, где он взял эти программы с листовкой. Перепуганный мальчик сказал, что получил их от какого-то мальчика в белой шёлковой безрукавке. Больше он ничего не мог приметить.

Когда кончился перерыв и дядя Вацлав с доктором Шпачеком вернулись на своё место, какие-то любопытные люди то тут, то там просили у посетителей скачек разрешения «взглянуть программу». Было ясно, что это гестаповцы «вылавливают» опасные листовки.

Ян был так увлечён лошадьми, что ничего не видел, кроме манежа, лошадей и наездников. Зато доктор Шпачек и дядя Вацлав наблюдали другое. Они видели, как какой-то интеллигентный господин прочитал листовку и сунул в маленький карманчик пиджака. Другой прочитал и сделал удивлённое лицо, но передал товарищу…

— Папа, мне жарко, возьми мой берет, — сказал Ян и хотел снять его с головы, но отец недовольно сказал:

— Потерпи, скоро домой поедем.

Ян снова увлёкся орловскими рысаками.

ПО «БОЕВОЙ» ТРЕВОГЕ

Володя Серов чистил картофель к ужину. Кто-то постучал в дверь. Он соскочил и побежал открывать, думая, что наконец-то пришёл Серёжа. Но перед ним стояла мама Вани Спицына. Володя смутился, вспомнив, что на нём неумело подвязанный фартук, а рукава рубашки засучены по локоть. Галина Ивановна перешагнула порог и поздоровалась. Она сразу догадалась, что Володя занимается приготовлением ужина. Ей понравился этот немного растерявшийся заботливый мальчик, и потому она так внимательно, с уважением посмотрела на него, хотя ему казалось, что она смотрит на его наряд с осуждением.

Володя шмыгнул за перегородку, чтобы сбросить фартук, но Галина Ивановна торопливо заговорила:

— Ты, Володя, занимайся своим делом, я забежала на минутку.

— Я сейчас, Галина Ивановна. Вы присядьте.

— Володя, ты сегодня Ваню видел?

— Нет, Галина Ивановна.

— А вчера?

— Вчера он с Женей весь день был. Ходили на пруд купаться.

— А Женю тоже сегодня не видел? — спросила Галина Ивановна. Она не догадывалась, что Володя стесняется за свой «не мужской» наряд, в котором он её встретил, и потому подумала, что Володя всё знает о Ване, но не хочет сказать правды.

— И Женю не видел. Мы сегодня в школе работали, — всё также, не подымая головы, — ответил Володя, думая: «И что это Галина Ивановна расспрашивает о ребятах? Неужели опять чего-нибудь натворили?..»

— А ты, Володя, с Женей ни о чём не разговаривал? — вкрадчиво продолжала Галина Ивановна. — Он про Ваню ничего не говорил?

— Нет, не говорил, — ответил Володя, совсем не понимая причины прихода Ваниной мамы.

Ни один из товарищей Вани не знал, что он ушёл из дому, а Галина Ивановна не могла представить себе, чтобы сын решился итти на фронт один, как было сказано в его письме. Теперь она стояла задумчивая, молчаливая, а Володя — растерянный, не понимающий в чём дело. Галина Ивановна подала ему письмо Вани и стала наблюдать за ним.

— Ушёл на фронт?! — удивлённо, с испугом произнёс Володя, прочитав письмо.

— Да, ушёл сегодня, — с огорчением ответила мама Вани. — Прямо не знаю, что делать и где искать несносного озорника. Отец на работе, а я пришла со второй смены и вот это письмо нашла на столе. Может, ты, Володя, поможешь мне узнать, где он, с кем собирался…

— Это я мигом, Галина Ивановна, — охотно согласился Володя и подумал: «Надо поднять всех ребят, по «боевой тревоге».

Ему очень хотелось помочь Галине Ивановне; она такая расстроенная, уставшая, маленькая. Но он не знал, с чего и как начать. «Без Серёжки, — подумал Володя, — мне не собрать ребят, поздно уже, хотя сейчас все дома».

Серёжа появился весёлый, возбуждённый. Он не застал Галину Ивановну и ничего ещё не знал о случившемся, только заметил, что Володя не в духе.

— Ты чего надулся? — спросил Серёжа, сдвигая набекрень свою кепку.

— Чего-чего… Вот, прочитай! — буркнул Володя и подал письмо Вани Спицына.

Серёжа подошёл поближе к свету и начал вслух читать:

— «…Тогда, даю вам честное пионерское, я сдам экзамены по-русскому на пятёрку, буду учиться лучше всех, даже лучше Серёжки Серова. Не ругайте меня, папа и мама. Я ведь хороший у вас сын…»

— Ничего себе, хорош сынок, бежать на фронт собрался, — с иронией произнёс Серёжа, дочитав письмо.

— Я, Серёжа, дал пионерское слово Галине Ивановне, что соберём ребят по боевой тревоге и найдём Спицына.

— Правильно. Согласен! Ну, и простодум этот Иван Иванович, — не замечая, что подражает взрослым, с иронией сказал Серёжа. — Тоже мне — «буду учиться лучше всех в школе, даже лучше Серёжки Серова», а сам простых вещей не соображает, «фронтовик» липовый.

Уж больно задел Спицын Серёжу своим письмом. За всё Серёжа сейчас обиделся на него. И за то, что он на ремонте школы отказался работать, и за то, что позорит пионерский отряд своими двойками, и за то, что решил удрать на фронт, и за то, что налгал на Юру, обвинив его в краже самовара… Однако одним негодованием делу не поможешь. Надо было действовать немедленно.

— Ты, Володя, беги к Жене, а я к Юре. Соберите с ним всех, кого только можно. Мы с Юрой — тоже. Сбор в двадцать два ноль-ноль у сосны. Ясно?

— Ага! — коротко ответил повеселевший Володя.

Галина Ивановна побывала у всех школьных товарищей сына, но никто, даже Женя, не знал о побеге друга. Он только рассказал ей, что вчера, когда ходили купаться, Ваня спрашивал: пошёл бы Женя на фронт или нет, но Жене не очень хотелось итти на войну и он не стал поддерживать такого разговора. Вот и всё, что мог рассказать Женя.

Возвращаясь домой, уставшая, растревоженная Галина Ивановна уже думала о том, как её «несносный озорник» едет где-нибудь в поезде, без денег, без продуктов и неизвестно куда. Очень ей было обидно и не менее жаль сына. Она знала, что теперь не обойдётся без серьёзных разговоров отца, который всегда упрекал её за мягкость и невзыскательность к единственному сыну. Она не позвонила отцу. Во-первых, надеялась, что Ваня может ночью вернуться, а во-вторых, понимала, что найти сына не так легко; наконец, она не хотела расстраивать мужа, так как в этот день завод начал выпускать новую продукцию и у мужа слишком много производственных забот. Теперь только одна была надежда на Серёжу Серова, но она его так и не нашла.