— Вытягивай ручки, милый, — проворковал Зверюга, — а не то придется повторить.
Гарри уже отпустил юного мистера Уэтмора. Всхлипывая, как мальчишка, со слезами, катившимися по щекам, Перси протянул руки, словно лунатик в кинокомедии. Смирительную рубашку я уже держал наготове. Не успели руки Перси нырнуть в рукава, как Зверюга отпустил его уши и схватился за завязки, свисающие с манжет. Мгновение спустя руки Перси были крест-накрест крепко прижаты к груди. Гарри тем временем застегивал пуговицы на спине. Поскольку Перси перестал сопротивляться, мы управились с ним за десять секунд.
— Хорошо, цыпленок. — Зверюга хлопнул его по плечу. — А теперь топай к гнездышку.
Но Перси не потопал. Он посмотрел на Зверюгу, потом повернулся ко мне. В его глазах застыл ужас. Он уже забыл о своих связях, об обещании отправить нас в Южную Каролину. Перси думал совсем о другом.
— Пожалуйста, — хрипло прошептал он. — Не сажайте меня к нему, Пол.
Тут я понял, чего он так перепугался, почему сопротивлялся изо всех сил. Он думал, что мы посадим его в камеру к Дикому Биллу Уэртону, отомстив за сухую губку тем, что убийца-психопат выдерет его в задницу. Я почувствовал к Перси еще большее отвращение и решил во что бы то ни стало довести задуманное до конца. Ведь Перси судил нас по своим меркам, именно так он поступил бы с нами, поменяйся мы местами.
— Мы посадим тебя не к Уэртону, — ответил я, — а в изолятор. Там ты проведешь три или четыре часа один, в темноте, обдумывая все то, что ты сделал с Делом. Возможно, тебя уже поздно учить хорошим манерам. Брут, во всяком случае, думает именно так, но я оптимист. А теперь шевелись.
Он подчинился, бормоча себе под нос, что мы об этом пожалеем, еще как пожалеем, что он нам этого не простит, но при этом чувствовалось, что у него отлегло от сердца.
Когда мы вывели Перси в коридор, Дин с таким изумлением глянул на нас, что я едва не рассмеялся.
— Послушайте, вам не кажется, что шутка зашла слишком далеко? — спросил Дин.
— А ты молчи, если не хочешь составить ему компанию, — прорычал Зверюга.
Этот диалог мы отрепетировали, и мне он показался искусственным, но только так мы могли уберечь Дина Стэнтона от серьезных неприятностей, если бы наша авантюра закончилась провалом. Впрочем, если говорить начистоту, я сомневался, что он сумеет выйти сухим из воды.
Мы погнали Перси по Зеленой миле. Он несколько раз спотыкался и наверняка бы упал, если б мы не удержали его. Уэртон лежал на койке, но мы слишком быстро пронеслись мимо его камеры, и я не успел заметить, спит он или бодрствует. Джон Коффи стоял у решетки и наблюдал.
— Ты — плохой человек и заслуживаешь того, чтобы тебя посадили в темную комнату, — напутствовал он Перси, но я не думаю, что тот услышал хоть слово.
Когда мы завели Перси в изолятор, его глаза уже покраснели от слез, а растрепанные волосы падали на лоб. Гарри одной рукой вытащил револьвер Перси, другой — дубинку.
— Мы тебе их вернем, не волнуйся.
— А вот о вашей работе я такого сказать не могу. Вы не имеете права так поступать со мной! Не имеете права!
Он бы мог еще много чего сказать, да только времени слушать у нас не было. Я достал из кармана моток широкой изоляционной ленты. Перси увидел ее и попятился. Но Зверюга схватил его и держал, пока я не залепил ему рот, а потом для надежности не закрепил кляп, обвязав ленту вокруг головы. Я понимал, что Перси лишится нескольких прядей волос, когда мы будем снимать ленту, но решил, что он это переживет. Очень уж достал меня этот Перси Уэтмор. Зато нам можно было не беспокоиться о том, что его крики привлекут чье-либо внимание.
Мы попятились к двери, а Перси остался стоять посреди изолятора, под лампочкой, что висела под потолком. Он шумно дышал через нос, пытался что-то мычать. В общем, ничем не отличался от других заключенных, которых мы определяли в изолятор.
— Чем тише ты будешь сидеть, тем скорее выйдешь отсюда, — на прощание посоветовал ему я. — Запомни это, Перси.
— А если тебе станет одиноко, вспоминай о тех картинках, которые ты так усердно рассматривал в кабинете босса, — добавил Гарри.
Мы вышли. Я закрыл дверь, Зверюга ее запер. Дин стоял на Миле рядом с камерой Коффи. Он уже вставил ключ в замок. Мы все переглянулись, но никто не произнес ни слова. О чем мы могли говорить? Маховик закрутился. Оставалось только надеяться, что все пройдет так, как мы задумали.
— Ты по-прежнему хочешь проехаться с нами, Джон? — спросил Зверюга.
— Да, босс, — ответил Коффи. — Полагаю, что да.
— Хорошо. — Дин открыл первый замок, вынул ключ, вставил его во второй.
— Нужно ли нам заковывать тебя в цепи, Джон? — спросил я.
Коффи обдумал мой вопрос.
— Можете, если хотите, — наконец ответил он. — Необходимости в этом нет.
Я кивнул Зверюге, тот откатил дверь камеры, потом повернулся к Гарри, который нацелил револьвер Перси (сорок пятого калибра) на выходящего из камеры Коффи.
— Отдай все это Дину.
Гарри мигнул, словно мои слова вырвали его из сна, увидел, что держит в руках револьвер и дубинку Перси, и передал их Дину. Коффи уже стоял в коридоре, едва не доставая лысой головой до лампочек, ссутулившись, с висящими словно плети руками. Как и при своем появлении в блоке, он более всего напоминал мне гигантского пойманного медведя.
— До нашего возвращения держи игрушки Перси в ящике стола дежурного, — распорядился я, посмотрев на Дина.
— Если мы вернемся, — добавил Гарри.
— Хорошо, — кивнул Дин, пропустив мимо ушей реплику Гарри.
— Если кто-то зайдет, скорее всего такого не будет, но вдруг, что ты скажешь?
— Около полуночи Коффи начал буянить. — Дин отвечал, как студент на экзамене. — Нам пришлось обрядить его в смирительную рубашку и отправить в изолятор. Если кто-то что-то услышит, то подумает, что это он никак не может угомониться. — И Дин мотнул головой в сторону Коффи.
— А что насчет нас? — спросил Зверюга.
— Пол в административном корпусе просматривает личное дело Дела и список свидетелей казни. Это очень важно, потому что экзекуция прошла не так, как положено. Он сказал, что, возможно, вернется только к концу смены. Ты, Гарри и Перси в прачечной, стираете одежду.
Именно так ответили бы в любом блоке, если б проверяющий недосчитался надзирателей. По ночам в прачечной играли в карты, блэкджек или покер. О тех надзирателях, которые принимали участие в игре, говорили, что они стирают одежду. Обычно за игрой выпивали, иной раз и курили травку. Полагаю, то же самое происходило в любой тюрьме, с того момента как человек изобрел тюрьмы. Когда проводишь столько времени, охраняя нарушителей закона, трудно самому остаться незапятнанным. В любом случае проверять, стирали мы одежду или нет, никто бы не стал. На ночные постирушки начальство предпочитало закрывать глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});