могу с таким же успехом немного повеселиться с ними. Итак, я сам начал преследовать их. Бежал за ними по тупику, крича «синее убийство», угрожая устроить им такое, чего они никогда не забудут. Слышать, как они кричат, как младенцы, доставляло мне некоторое удовлетворение. Иногда я хихикал, когда возвращался домой, надутый и раскрасневшийся. В итоге это был единственный раз, когда я когда-либо смеялся!
— Но это добавило тебе пугающего имиджа. Укрепило всеобщее убеждение, что ты чудак, и дети должны тебя бояться. Все, что ты натворил, это сделал себя еще большей мишенью, потому что ты стал вызовом. Если ребенку удавалось подобраться поближе к бунгало — или даже внутрь, — это повышало его авторитет среди товарищей.
— Вот именно. И все это вернулось, чтобы укусить меня за задницу, когда пропала Джони Хейз. — Билли наклонился вперед, положив сцепленные руки на бедра. — Она была одной из тех детей, которые регулярно играли в Тук-тук. Она и врушка.
— Врушка?
— Да. Та, которая рассказала полиции о том, что видела в тот день.
— Белла Фишер.
— Ага… дочь той сучки.
— Она дала описание твоего грузовика, который был легко узнаваем для всех присутствующих, и сказала полиции, что видела, как Джони садилась в него, и вы уезжали. Вон из деревни.
— Да, она так и сказала. Но девушка солгала, Лиззи. Она должна была это сделать.
— Но они нашли улики ДНК в твоем грузовике?
— А, ты имеешь в виду подброшенные улики? Да, хорошо. То, что они нашли, было куском одежды, платьем, на котором была кровь. С таким же успехом они могли натравить на меня собак прямо там и тогда. Никто в деревне даже не стал дожидаться, чтобы выяснить, чье оно. И так уж получилось, что это было платье Элизы — твое платье. Это была моя кровь. Но вместо того, чтобы они подумали: «О, мы были неправы», эта так называемая улика, казалось, стала последним гвоздем в крышку гроба. Если бы я мог причинить боль тебе, я мог бы причинить боль Джони Хейз. Они думали, что я взял ее, чтобы заменить свою дочь. Чтобы заменить тебя. Чтобы сделать с ней то, что, как они всегда думали, я делал с тобой. Но я никогда не прикасался к тебе. Как я уже сказал, кровь была моей. Ты несколько раз набрасывалась на меня. Ты вела себя так странно, что на самом деле пугала меня. Я списал это на шок от потери матери. Это было нечто большее, но у меня не было возможности это выяснить. Потому что эта гребаная сука манипулировала тобой, заставляя говорить на людях, что я что-то с тобой делал. Отвратительные вещи. Немыслимые. Это уничтожило меня.
— Да, теперь я знаю об этом. Мюриэл призналась.
— Но это был не я. Я тебя не трогал.
Лиззи нахмурилась.
— Что это значит? Ты думаешь, надо мной надругались?
— О, да. Я это знаю.
— Кто? Кто это сделал? Ты знаешь?
— У меня есть подозрение, я вернусь к нему позже. Но, как и все остальное в этом чертовом месте, жители деревни спрятали его. Они заботились о своих собственных интересах. Я был очевидным виновником. Они не стали утруждать себя поисками в другом месте. Я был настроен на это, а потом они повесили на меня и Джони. На аутсайдере, которому больше нечего было терять.
— Но каким образом? Я понимаю, ты заработал себе репутацию, которая затем укрепилась, когда меня увезли, но чтобы тебя обвинили в похищении и убийстве? Я не понимаю, как кто-то мог этого добиться.
— Многое было косвенным. Даже платье, которое, как позже выяснилось, было твоим, и кровь, которая была моей, не выдержали бы в суде. Но свидетельские показания маленькой девочки в полиции, в которых подробно описывалась моя машина и говорилось, как я преследовал ее и ее подругу Джони, как я затем схватил Джони и запихнул ее в грузовик… что ж, они выслушали это и поверили. Поскольку у меня не было алиби или, скорее, никто не признался бы, что видел меня где-то еще в то конкретное время, это было сочтено ключевым доказательством. И когда полиция обыскала бунгало… вот тогда они его и нашли.
— Что?
— Ее ожерелье. Они сказали, что я, должно быть, взял его в качестве трофея.
Глава 81
1989
Резиденция Фишеров
Среда, 19 июля — день, 7 часов вечера
— Белла дома, с тобой?
— Да, Тина. Она уже давно дома, — сказала Мюриэл. Заметит ли Тина дрожь в ее голосе по телефону?
— И Джони с ней нет? Она была с ней? Ты можешь спросить ее?
— Успокойся, любимая, — беспечно сказала Мюриэл. — Да, она была с ней раньше, они снова играли в ту дурацкую игру в Блэкстоуне. Но Белла сказала, что ей это надоело, и убедила Джони пойти вместо этого в деревенский парк.
— Значит, она оставила Джони в парке? Это последнее место, где она ее видела?
— Я не уверена, Тина. Мне жаль. Она была расстроена, когда вернулась… я думаю, Джони ушла сама по себе. С тех пор Белла почти ничего не говорила.
— Ради бога. Где она, черт возьми?
— Может быть, она пошла в дом другой подруги… ты всех проверила?
— Пока нет. Я позвонила тебе первой, потому что предполагала, что она будет с Беллой.
Мюриэл слышала, как в голосе Тины послышались слезы. Ее сердце заколотилось, в голове стало пусто. Она не могла придумать, что сказать.
— Тогда я сейчас отключусь, — сказала Тина. — Попробую у других. Не могла бы ты еще раз поговорить с Беллой, пожалуйста? Возможно, она что-то забыла. Может, Джони сказала ей, куда она направляется.
— Идет. Держи меня в курсе. — Мюриэл повесила трубку и повернулась к Белле. — Все в порядке, — сказала она. Покрасневшие глаза Беллы резко выделялись на ее молочно-белом лице. Мюриэл обняла ее. — Не волнуйся. Все будет хорошо.
Рыдания Беллы были приглушены рубашкой Мюриэл. Мюриэл крепко зажмурилась, желая, чтобы ее собственные слезы не хлынули. Она должна быть сильной.
Всем нужно, чтобы она была сильной.
Через несколько минут Белла оторвалась от груди Мюриэл.
— Где папа?
— Он пошел искать Джони.
— О. — Белла выглядела задумчивой. — Он пошел туда, куда я сказала?
— Да, дорогая. Он ушел, как только ты сказала нам, где была в последний раз.
— Когда он вернется?
— Я не знаю, Белла. Я ожидаю, что он призовет на помощь и других. Он пробудет там столько, сколько потребуется.
— Пока он не вернет Джони? Я хочу, чтобы она сейчас же вернулась домой, мам.
Мюриэл посмотрела на Беллу