От призывов к свободе Медведев перешел к вопросам экономики. Произнося речь в Магнитогорске, он перечислил десять приоритетов, направленных на улучшение инвестиционного климата. И вызвал сенсацию, потребовав, чтобы правительственные чиновники, занимающие посты директоров государственных компаний, отказались от них. Среди таких был и ближайший союзник Путина Игорь Сечин, председатель совета директоров компании «Роснефть». Медведев (который сам когда-то был одновременно и заместителем премьер-министра, и председателем совета директоров «Газпрома») заявил, что впредь не должно быть так, чтобы «лидеры правительства, отвечающие за законы и постановления в промышленности, заседали в советах директоров конкурирующих компаний». Газета «Коммерсантъ» назвала предложение заменить правительственных чиновников независимыми директорами революционным: «По сути дела, Дмитрий Медведев потребовал ликвидации государственного капитализма».
Аркадий Дворкович считает, что правительству (то есть Путину) было бы трудно согласиться с таким шагом2. Социолог Ольга Крыштановская, специализирующаяся на изучении элиты, утверждает, что этот шаг был элементом тенденции, указывающей, что присутствие силовиков в государственных структурах ослабло с тех пор, как Медведев стал президентом. В кульминационный для них момент представители силовых и военных ведомств составляли 47 % правительственной элиты, в то время как летом 2007 г. эта цифра сократилась до 22 %. Но это не значит, что сила покровительства перешла от Путина к новому президенту. Крыштановская утверждает, что из 75 «ключевиков» все, кроме двоих, — по-прежнему «люди Путина»3.
Что особенно важно, крупнейшая в стране подконтрольная государству компания «Газпром» с ее сетью политических, деловых и медиасвязей получила право не подчиняться новому требованию, согласно которому члены правительства должны были оставить директорские посты (точно так же, как десятилетием раньше пережила попытки реформаторов демонополизировать ее). В конце августа выяснилось, что первый заместитель премьер-министра Виктор Зубков останется председателем совета директоров «Газпрома» (хотя от всех других директорских постов он отказался). Зубков — бывший финансовый детектив Путина, его друг со времен Санкт-Петербурга и один из попечителей его спортклуба. Дворкович объяснял, что директора «Газпрома» имеют доступ к огромным объемам «секретной информации», что осложняет назначение независимых директоров4. Эти известия подтвердили статус «Газпрома» как неприкосновенной компании.
Путин отреагировал на «программную речь» Медведева в Магнитогорске собственной продолжительной речью в Думе 20 апреля, где предостерег против «разного рода шараханий, необдуманных экспериментов, замешанных на неоправданном подчас либерализме» в экономике. Создавалось впечатление, что Путин уже не верит, что его протеже не свернет с правильного пути.
Весной 2011 года складывалось впечатление, что Путин и, возможно, Медведев, напряженно ищут альтернативные политические решения. Была предпринята официальная попытка поддержать и, по-видимому, кооптировать небольшую правоцентристскую партию «Правое дело» как одобренную либеральную «оппозицию». Первого заместителя премьер-министра Игоря Шувалова и министра финансов Алексея Кудрина поначалу обхаживали как потенциальных лидеров этой партии, но оба отклонили предложение. Тогда лидером стал один из богатейших людей страны Михаил Прохоров. Однако он поклялся превратить партию в настоящую альтернативу «Единой России» и начал яростно критиковать Кремль. От «лояльной» оппозиции же требовались совсем другие действия, и в сентябре партийный съезд, проведение которого напоминало фарс, исключил Прохорова из партии. Сам Прохоров обвинил в «приватизации политической системы» Владислава Суркова.
Наконец 6 мая последовало заявление, которое недвусмысленно попахивает советским прошлым. Без каких-либо предварительных дискуссий Путин во время выступления в Волгограде объявил о создании новой организации — «Общероссийского народного фронта». Уже на следующий день у «Народного фронта» появился Координационный совет, собравшийся на даче Путина, чтобы заняться разработкой программы его предвыборной кампании. За несколько недель в объединение были приняты тысячи человек и организаций. В него вступали целые предприятия и компании, молодежные группы и организации ветеранов войны, ассоциации музыкальных продюсеров и оленеводческие бригады. Записывались профсоюзы, зачастую даже без согласования своих действий со своими членами. Кое-кто сопротивлялся попыткам согнать всех вместе. Союз архитекторов позднее проголосовал за отмену решения, принятого от его имени. Отдельные представители Союза композиторов громко протестовали, утверждая, что не станут помогать Путину в постановке «профанации выборов»5.
Официально считалось, что «Народный фронт» образован, чтобы помочь «Единой России» победить на выборах в Думу в декабре. Рейтинг партии в опросах общественного мнения резко снизился, и это решение могло помочь ей обеспечить победу. Однако пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков объяснил истинное назначение «Народного фронта». Ему предстояло «действовать как надстройке над партией, а не опираться на нее, — объяснял он журналистам. — Скорее, опорой фронту будет служить Путин, выдвинувший саму идею».
Инициатива Путина выглядела как издевательство над и без того выхолощенной партийной системой России. На месте нормальных политических партий, представляющих разные секторы политического спектра, Путину виделась массовая организация, представляющая все группы. КПСС в свое время также выступала на выборах не сама по себе, а как часть «нерушимого блока коммунистов и беспартийных», иными словами, претендовала на то, что представляет всех и каждого.
Вот как Путин изложил свою идею в речи перед членами партии «Единая Россия» в Волгограде:
«У меня есть определенные предложения. Сейчас я их сформулирую. Хочу сказать, что подбор кадрового резерва кандидатов в депутаты Государственной думы необходимо завершить до августа. Затем надо провести обсуждение кандидатов, с тем чтобы в сентябре, на съезде партии, можно было окончательно сформировать предвыборный список. В процедурах отбора кандидатов должны участвовать не только члены партии, но и беспартийные сторонники “Единой России”, участники профсоюзных, женских, молодежных организаций, других общественных объединений, инициативные, неравнодушные граждане — все, кто через возможности “Единой России” в Государственной думе хотел бы напрямую влиять на формирование политики нашего государства.
Что я предлагаю и как я предлагаю это сделать? По сути, предлагаю создать то, что в политической практике называется широким народным фронтом.
[Аплодисменты]
Спасибо вам большое за такую реакцию, за поддержку.
Вот такая форма объединения усилий различных политических сил в преддверии крупных событий политического характера применялась и применяется до сих пор в разных странах, в разное время и разными политическими силами: и левыми, и, что у нас называется, праволиберальными, националистическими, патриотическими.
Вопрос не в том, как это назвать. Вопрос в том, что мы вкладываем в это понятие и чего мы хотим добиться. Это инструмент объединения близких по духу политических сил.
И мне бы очень хотелось, чтобы и “Единая Россия”, какие-то другие политические партии, профсоюзные организации, женские организации, молодежные организации, скажем, ветеранские организации, в том числе ветеранов Великой Отечественной войны и ветеранов войны в Афганистане, — чтобы все люди, которые объединены единым стремлением укреплять нашу страну, идеей поиска наиболее оптимальных вариантов решения стоящих перед нами проблем, могли в рамках единой платформы — давайте назовем это, скажем, Общероссийский народный фронт, потому что в преддверии 9 Мая и в Сталинграде такая риторика, мне кажется, вполне уместна — Общероссийский народный фронт…
[Аплодисменты]
Спасибо».
Видимо, это событие явно было нацелено на то, чтобы оттеснить президента Медведева и выдвинуть Путина на роль «национального лидера» — главы не просто партии, но и «Народного фронта». Медведев поначалу отреагировал бесстрастно, назвав идею всего лишь «законной», а затем более враждебно: через неделю после заявления премьер-министра он сказал группе «молодых парламентариев», принадлежащих к разным партиям: «Попытки подогнать политическую систему под одного конкретного человека опасны… Чрезмерная концентрация власти — определенно опасная вещь, такое уже неоднократно случалось в нашей стране… Как правило, она приводит к стагнации или гражданской войне».