— Как я поняла, до брака нам придется жить отдельно. Нам надо быть очень осторожными в доме твоего отца.
— Он мне задаст, если я не буду относиться к тебе как к девственнице-весталке.
Они вернулись на виллу.
— Пожалуйста, не проси меня показывать тебе сегодня фрески, украшенные драгоценностями, семейный храм или библиотеку. Я хочу показать тебе кое-что другое.
— Куда ты меня ведешь? — с наигранной невинностью спросила она, когда они поднимались по мраморной лестнице.
— Хочу показать тебе мою спальню.
Диану поразило великолепие его апартаментов. Стены расписаны картинами, изображающими военные походы Александра. Массивная кровать украшена бычьими рогами, а с балкона открывается вид на сад и искусственные пруды с рыбками.
— Она подходит тебе, эта комната — типично мужская. Наверное, мне не стоит здесь оставаться, Маркус.
— Разве отец не велел показать тебе все?
— Да, но… что это ты делаешь? — удивленно воскликнула она, поскольку он начал раздеваться.
— Показываю тебе все, — с широкой ухмылкой объяснил он.
— Ты настоящий дьявол, Маркус Магнус! Ты ведь знаешь, мы должны спать врозь.
Он откинул голову и громко расхохотался:
— Никакая сила сегодня не заставит меня отказаться от тебя. Слишком скоро мне придется уехать с Юлием по делам. Он разрешил мне заехать домой и повидать отца лишь при условии, что я пробуду с ним неделю или две, пока мы развлекаем сенаторов по отдельности и группами. Он может прислать за мной уже завтра.
Она робко подошла к Маркусу сидящему голышом на кровати.
— Скажи честно, ты уверен, что получишь разрешение на брак?
— Юлий уверил меня, что это простая формальность. Если же бюрократические колеса будут вращаться слишком медленно, я смажу их с помощью взятки, так что не беспокойся. Прости, что приходится оставлять тебя, любовь моя! Нам едва хватит времени, чтобы приготовиться к свадебному пиру и сшить тебе свадебное платье. У меня припрятано великолепное кольцо, да и отец подарит тебе драгоценности на свадьбу.
Она подняла руки, чтобы вынуть из волос ленты.
— Ты, случайно, не подкупаешь меня, чтобы я смирилась с твоим участием в будущих вакханалиях?
Он раздвинул колени и привлек ее к себе.
— Не говоря уже об оргиях, — пошутил он. Когда же заметил, что Диана огорчилась, то утешил ее: — Я не собираюсь нигде присутствовать, кроме игр и гонок в Большом Цирке, которые, как и все римляне, обожаю.
— Развлекайся, Маркус, не чувствуй себя виноватым. Ты ведь знаешь, я бы возненавидела все эти зрелища.
Он снял с нее столу и бросил на пол. Теперь она стояла перед ним лишь в сандалиях да цепочке с половинкой золотой монеты на груди. Когда он расстегнул тонкую цепочку и снова застегнул ее вокруг ее тоненькой талии, она поежилась. Глаза Маркуса затуманились при виде этой чудной картины.
— Сегодня мы будем делать только то, что тебе больше всего нравится, — хрипло сказал он.
Когда Маркус прибыл в резиденцию прокуратора, он узнал, что Юлий Классициан пригласил полдюжины сенаторов на игры сегодня днем. Среди приглашенных был и военачальник, который мог дать Маркусу разрешение на женитьбу.
— Юлий, извини, что я не взял с собой брата Петриуса. Этот молодой проказник исчез где-то в закоулках Рима сразу же после приезда. Как только он пресытится всеми пороками молодости, я уверен: он объявится.
— Он уже объявился. Вчера я водил его ко двору и представил императору. Они с Нероном сразу нашли общий язык. Полагаю, Нерона привлекла красота твоего брата. И я надеюсь, у Петриуса хватит ума воспользоваться этим для нашей пользы. Нам повезло, что он на нашей стороне.
Маркусу искренне хотелось бы в это верить. У Петриуса ума хватит лишь для своей собственной пользы, но если он собирается играть на пороках Нерона, им это может сэкономить много времени и сил.
Когда они прибыли в Амфитеатр Клавдия, Маркус удивился, заметив Петриуса в окружении императора. Они смеялись так непринужденно и интимно, что казалось, Петриус давно принадлежит к этому кругу.
Юлий подвел Маркуса к императору, чтобы представить, и Маркус отсалютовал ему по-военному, а не стал обмениваться поцелуем, как в последнее время вошло в моду в городе.
— Еще один брат Магнус, но покрой совсем другой. Добро пожаловать назад, в Рим. Завтра в Цирке Флавия состоится травля диких зверей. Вы с Юлием должны почтить меня своим присутствием. Гарантирую: вы ничего подобного в жизни не видели. Будут не только львы и леопарды, но и медведи. Там целую неделю строят горы и пещеры, даже небольшой лес посадили.
— Это будет наверняка впечатляющее зрелище, император! — отозвался Юлий необходимым энтузиазмом.
Петриус приветствовал брата небрежным жестом руки. Во взгляде, которым он одарил Маркуса, явно читалось, что он может делать с Нероном все, что ему вздумается. И в самом деле, Петриус наслаждался своим новым привилегированным положением.
Бои гладиаторов были самыми разнообразными, причем одновременно устраивалось сразу несколько боев, чтобы развлечь тысячи зрителей, собравшихся в гигантском амфитеатре. Люди обожали эти игры, на которые их всех пускали бесплатно. Они криками приветствовали победителей, улюлюкали вслед побежденным, заключали пари по поводу исхода боя. Самыми интересными были бои между гладиаторами, которые боролись сетью и трезубцем, и бойцами в традиционном шлеме, с мечом и щитом.
Маркус тайком наблюдал, как его брат шепчется с толстеньким Нероном. Его интересовало, о чем они говорят, но, доведись ему услышать их разговор, он пришел бы в ужас.
— Нравятся тебе игры? — спросил Нерон, крутя кольца на пухлых пальцах.
— Мне нравится, когда льется больше крови, — ответил Петриус. — Если потерпевший поражение гладиатор просит о снисхождении, толпа всегда оставляет ему жизнь.
Нерон ухмыльнулся:
— Мне тоже нравится смотреть, как люди умирают, но приходится довольствоваться ранами: я не могу идти против толпы.
— Ты не знаешь всей полноты своей власти, император. Я уверен, что, опусти ты большой палец вниз при следующем проигравшем, пройдет совсем немного времени, и толпа будет в восторге.
Два гладиатора перед ложей императора, украшенной изображениями орлов, все сражались и сражались.
Пара была удачно подобрана, но в конце концов более крупный гладиатор разоружил противника и поставил ногу ему на шею. Толпа пришла в неистовство, разразившись воплями, и выигравшие принялись собирать свои деньги. Когда упавший гладиатор поднял руку, прося о снисхождении, Нерон неожиданно протянул руку большим пальцем вниз. Толпа громко запротестовала, и рука Нерона дрогнула.