Читать интересную книгу Форпост. Найди и убей - Андрей Валерьев

На лодку погрузили Франца, туда же сели все женщины и дети и Сашка отчалил.

'Олег, Борис, Агрономыч, Юра, Семёныч, я. Негусто. И четверо гавриков. Из которых, возможно, кто-то 'казачок засланный'. А может и все. А может – и никто'

Вариант, при котором, гонцов использовали 'втёмную', Маляренко не исключал. Юрка попробовал было канючить, чтобы он, значицца, остался героически защищать свою фазенду, но мужики ему популярно объяснили, что на ферму никто не полезет, пока не разберутся с портом. Юрка задумался и успокоился. К драке он был готов. Жена и ребёнок в безопасности, а остальное – ерунда!

– Шеф, все четверо смылись! – У Олега вид был как у побитой собаки. Маляренко довольно сощурился.

– А ты сомневался! Увидели, что ни лодки, ни баб нет. Сообразили, что всё пошло не по плану и сдёрнули. Ну что. Они знают, что мы знаем и наоборот. Лепота! Всё! Нехрен тут сидеть. Подымай народ, выходим.

Всё оказалось значительно проще. Налётчики НЕ ЗНАЛИ, ибо действительно засланный казачок (а это был, как правильно догадалась Маша, один из гонцов) просто струсил в последний момент и уговорил остальных парней пойти 'на выручку' Лужиным, а не отсиживаться 'позорно' в тылу.

В серых предрассветных сумерках, замаскировавшиеся в ближайшей к усадьбе 'клумбе', мужики прекрасно видели приближавшихся к ним врагов. Видок у них был откровенно жалкий. Ободранные, все в лохмотьях, тощие как скелеты, семеро налётчиков лёгкой трусцой двигались к своей цели. До порта оставалось около километра. А впереди них… Иван протёр глаза. Отряд вела Ольга? Ольга?! 'Быть того не может!'

Женщина, одетая словно мужик, коротко стриженная, ничем не напоминала прежнюю красавицу. И всё же – это была она. 'Ну, бля!'

– Живьём брать демонов! – Услыхав страшный шёпот Ивана, мужики дружно хрюкнули. Мандраж прошёл и бойцы Ивана заметно успокоились. Олег украдкой показал шефу большой палец.

Дальше было шоу. ОМОНовец просто вылез во весь свой богатырский рост, просто навёл на доходяг автомат и просто велел всем валиться на землю. Самого прыткого пришлось пристрелить, остальные, видя такую незавидную судьбу товарища, махом побросали самодельные луки и повалились на землю. Налёт закончился.

'Дурачьё. Лучше бы вы пулю просто словили… Подыхать вы будете долго и затейливо.'

– Доброе утро, Оленька. Какими судьбами?

Пленных отвели на ферму, покормили и заперли в погребе. Ольга, с удовольствием помывшаяся в знакомой баньке под присмотром Ивана, теперь сидела за знакомым кухонным столом, и неторопливо рассказывала свою историю.

После налёта, избитая и изнасилованная женщина смогла как-то устроиться в этой общине изгоев. Вторая взятая в плен женщина, не выдержав насилия, умерла через три дня, а Оля выжила и, руководствуясь принципом 'разделяй и властвуй', потихоньку выбралась в атаманши. Узнав от гонца историю о находке, она поняла – это шанс. Последний шанс на нормальную жизнь. Женщина разработала нехитрую комбинацию и осуществила её. Вот и всё. Иван облегчённо выдохнул. 'Слава Богу – Док ни причём!'

На центральной площади Бахчисарая собрались все. Вообще все. Жители самого посёлка, двух маленьких хуторов и несколько бирюков.

Пятеро оборванцев лежали на земле, привязанные ремнями за руки, за ноги и растянутые, словно морские звёзды. Красивая женщина спокойно сидела на земле в двух шагах от крайнего. Внезапно тот повернул к ней голову и лихорадочно зашептал.

– Оленька, я тебя всегда любил. Слышишь? Я. Тебя. Люблю! Я тебяааааааааа!

Страшный крик оборвал его страстный шёпот. Толпа вздрогнула и попыталась рассыпаться.

– Стоять!

Рык Ивана плетью стеганул по нервам. Люди присели и на полусогнутых вернулись на свои места.

– Смотреть сюда! Так. Будет. С каждым. Кто. Пойдёт. Против. Меня!

Иван махнул деревянным молотом, и второе колено несчастного превратилось в кашу. Мужик завизжал, а Оля даже бровью не повела.

– Ваня. – Голос её был на удивление спокоен. – Ты когда с ними закончишь… пожалуйста, ради памяти Коли. Убей меня быстро, ладно?

Среди зрителей снопом, без чувств, на землю рухнула Светлана, женщины заплакали и запричитали, а мужчины онемело смотрели на этот ужас.

– Конечно, моя хорошая. – Иван подмигнул старой знакомой и принялся махать молотом. Иван обманул. Ольгу постигла та же участь, что и остальных. А продажного гонца Олег просто-напросто повесил.

Глава 5. В которой Иван плачет, а потом успокаивается.

'О чём поёт ночная птица…' К.Никольский

Всю следующую неделю Иван не мог толком спать. В ушах постоянно стоял ор боли тех несчастных, что попали ему под руку. Зачем он это сделал, Маляренко не знал. Вот не знал и всё тут! Ещё в Юрьево, глядя как моется в бане Оля, Иван совсем уж было решил пощадить всех этих уродов и пожизненно загнать их по дешёвке в рабы. Например, Звонарёву на лесопилку. А Олю подарить Борьке. И забыть про них, как про страшный сон. И жить долго и счастливо.

Но когда связанных пленников привели в Бахчисарай, Ивана 'понесло'. Башка онемела совершенно, и что он будет делать в следующий миг – не знал никто. Даже он сам.

А потом Маляренко очнулся уже ПОСЛЕ всего этого. Он стоял с окровавленной деревянной кувалдой, а перед ним, на земле, извивались и кричали шесть изломанных тел с раздробленными коленями и локтями. И Оля. Почему-то голая. И тоже изломанная. С трудом подавив рвотный позыв, Маляренко велел вывезти их за огороды и выбросить.

– Чтобы сдохли! Увижу, что кто-нибудь их попробует добить…

Голова снова стала неметь. Глаза застилала пелена. Это было восхитительно! Иван отдался этому безумию полностью и с восторгом. 'Нахрен этого бояться! Это я! Я – такой!'

Окончательно в себя Иван пришёл уже дома. Рядом с любимой. Рядом с Бимом и с лодкой. И тогда начался отходняк.

Маша тихо плакала в новую синтепоновую подушку и старательно делала вид, что она НЕ БОИТСЯ. Но она боялась. Боялись все. Даже двухметровый Олег прижух и казался ниже ростом. В порту воцарилась тишина.

Его огромный по всем меркам дом неожиданно превратился в общежитие. Одну комнату занимал Франц. По соседству жил Сашка с Таней, которая ухаживала за соотечественником. Ещё одну, самую большую комнату временно занимал Олег с супругой и двумя дочками. Ну и Семёныч, с женой и сынишкой жил в четвёртой спальне. Ване и Маше, у которой живот уже начал выпирать, осталась одна спаленка и ещё одна комнатушка. В общем, негусто. Да и шум, особенно от младенцев, по ночам стоял такой, что Иван предпочитал ночевать на веранде.

Открытая всем ветрам веранда, пристроенная к дому, обсаженная цветами и завитая вьюнком, была прекрасным местом отдыха. И можно было не напрягать Машеньку своим присутствием.

'Как же так? Она меня боится! Я – чудовище? Почему? Зачем я ЭТО сделал? Ведь для чего-то я это сделал! Не может быть, чтобы это было ПРОСТО ТАК!'

На глаза навернулись слёзы и Ваня, лёжа на топчане, отвернулся к стене дома и заплакал.

– Вы знаете Борис, я не понимаю…

Тихие голоса, доносящиеся с недалёкого крыльца, разбудили Ивана. Стояла глубокая ночь. На мощёной площадке между верандой и лодочным сараем, в каменном очаге слабо мерцал огонёк. С моря дул свежий и вкусный морской ветер, смешивающийся с одуряющим запахом цветов и разнотравья, а полная луна заливала всё это великолепие волшебным серебристым светом. В кустах, высаженных на набережной, пела ночная птица. 'Как в сказке!'

Иван осторожно приподнял голову с подушки. На крылечке, спиной к нему, сидела Маша. Перед ней, на лавочке, Борис. Там же крутился Бим. 'А, ну да. Он же сегодня дежурный…' … как он мог? Такая страшная жестокость. – Голос жены подрагивал. В животе у Вани разлился жидкий азот. Боря поправил на плече ремень автомата и устало потёр шею.

– Мария Сергеевна, а почему вы думаете, что хозяин жесток?

– Как? Вы же всё это видели сами. Борис. Что с ним произошло? Почему? 'Почему. Если б я знал!'

– Да. Да, Мария Сергеевна. Я. Это. Видел. А ещё я видел, как Надежда Иосифовна пряталась от шефа. Избегала встреч с ним. Ещё я видел, как Стас, разговаривая c шефом, смотрел в пол и не смел поднять глаза. Хотя разговор-то был – ни о чём. Просто трёп и Иван Андреевич был очень дружелюбен. И я видел, что когда Серый, несмотря на запрет, всё-таки добил этих… хозяин воспринял это с огромным облегчением.

– Разве нельзя было их простить?

– Простить? Их? Каждый выбирает свой путь. Они выбрали свой. Сами. Никто их не заставлял. Очень многие ведь там, на хуторах, живут и ничего… хотя тяжко живут, без женщин, в шалашах и пещерах. Но на кривую дорожку же их не потянуло. А эти…

Зато у вашего ребёнка, Мария Сергеевна, будет долгая и счастливая жизнь. Поверьте. И у нас. У всех. Борис обвёл рукой вокруг.

– Мы все теперь ВАША семья. И казнь – это не наказание и не проявление жестокости. Это послание. Всем остальным. 'Мою семью не трогать'!