Читать интересную книгу Клеопатра Великая. Женщина, стоящая за легендой - Джоан Флетчер

Сейчас, когда Клеопатра, бывшая его заклятым врагом, гостила у него во дворце, Ирод замышлял убить ее. Но после того как его советники объяснили, какая может быть реакция Антония на убийство «женщины, обладавшей ве-дичайшим значением своей эпохи»[496], он решил оклеветать ее, сказав, что она пыталась соблазнить его и тем самым дискредитировать в глазах Антония, чтобы завладеть всем царством. Эта история нисколько не расходится с деяниями царя, убившего одну из своих десяти жен, троих из своих шестнадцати сыновей, дядю, несчастного шурина Аристобула, когда раскрылся его план бегства в Египет с матерью, и всех новорожденных мальчиков в Вифлееме, чтобы ликвидировать долгожданного «Царя иудейского», чей приход был предсказан в Древнем мире. Но не в пример несчастному Аристобулу и его матери, Иисус и его мать Мария спаслись от жестокости Ирода, бежав в Египет. Клеопатра проделала тот же путь, когда Ирод «щедро одарил [ее] и проводил до Египта»[497].

Легко представить, сколь впечатляющим было триумфальное возвращение беременной государыни в Александрию после возрождения практически всей легендарной империи Птолемеев. Это достижение она отметила, приняв титул «Филопатрис» — «Любящая отечество», под которым обычно подразумевается то, что она любила Египет. В то же время этот греческий титул может относиться и к Македонии, родине «Александра и династической семьи Египта. Она была македонкой <…>, и коль скоро родина Клеопатры — Македония, она оглядывается на Грецию и родину своих предков»[498]. Но в силу того, что Клеопатра являлась всем для всех, титул мог допускать двойное толкование, ибо она распространяла свое влияние на обширные территории в попытках повторить достижения Александра, заявляя о своих намерениях в титулах «Новая Tea, Любящая отца и Любящая отечество», Клеопатра — «овеянная славой предков».

В сентябре 36 года до н. э. тридцатитрехлетняя государыня родила четвертого ребенка, которого она назвала Птолемей Филадельф. Она снова воспользовалась магической силой имен, поскольку его тезка Птолемей II Филадельф правил теми самыми территориями, что она приобрела, выходя замуж, то есть когда был зачат ее ребенок. И если детям от Антония отводилась важная роль в ее внешней политике, то старший сын Цезарион оставался ее соправителем в Египте, и в 36 году до н. э. в возрасте одиннадцати лет был возведен на престол как соправитель со всей полнотой власти.

В то время как Клеопатра упивалась в Александрии своей блистательной победой, Антоний совершал длительный поход в Парфию. Под его командованием находилась огромная сила, «повергнувшая в трепет всю Азию»[499]. Собрав стотысячное войско, насчитывавшее шестьдесят тысяч римских солдат, десять тысяч кельтских и испанских всадников и тридцать тысяч пехотинцев, поставленных его восточными союзниками, он решил выступить сразу, как только до него донеслась весть, что парфянского царя убил его брат Фраат. Когда претенденты на трон развязали междоусобицу, наместник приграничных районов Парфии Монаэс перешел на сторону Антония. Поставив его своим вассалом на землях к востоку от Антиохии, Антоний в соответствии с планом Цезаря направил свои силы на север в Армению. После того как один из военачальников Антония, Публий Канидий Красс, нанес поражение армянскому царю Артавазду, заставив его стать союзником римлян, Антоний с большей частью войска двинулся на юг и вторгся в вассальное Парфии государство Мидию (нынешний иранский Азербайджан), откуда предполагалось начать наступление против Парфии.

Но пока их медлительный обоз полз сзади, охраняемый войсками под командованием офицера Антония, Оппия, и нового армянского союзника Артавазда, Монаэс, оказавшийся не другом, а врагом римлян, с пятьюдесятью тысячами конных лучников внезапно напал на обоз и уничтожил все запасы продовольствия и осадные машины. Артавазду пришлось отвести свои силы в Армению. Антоний ничего не знал о потере обоза и продолжал ждать на подступах к укрепленной мидийской столице, когда прибудут осадные машины, необходимые для штурма города. Оставшись без продовольствия среди голой равнины перед лицом противника, который отказывался вступать с ним в сражение на открытой местности, Антоний был вынужден повернуть на запад. При этом от дизентерии, голода и во время атак парфян погибли двадцать тысяч римлян. Еще восемь тысяч человек Антоний потерял из-за снежных буранов, когда остатки его армии в зимнюю стужу отступали по горам Армении в сторону Сирии.

Одновременно на другом конце Римской империи флот Октавиана, состоящий из кораблей, переданных ему Антонием, одержал победу над Секстом Помпеем. Сам Октавиан сильно болел и не участвовал в сражении, он «не смел даже поднять глаза на готовые к бою суда — нет, он валялся как бревно, брюхом вверх, глядя в небо, и тогда только встал и вышел к войскам, когда Марк Агриппа обратил в бегство вражеские корабли»[500]. После того как Секст бежал на восток и многих его воинов распяли на кресте — это была традиционная казнь у римлян, Лепид, лишившийся его сенаторской поддержки, испугался, что теперь может прийти его черед. Поэтому он захватил Сицилию, но солдаты Октавиана быстро отбили остров, Лепид был отстранен от власти, а Сицилия и Северная Африка отошли к Октавиану. В связи с тем, что трехсторонняя форма правления стала двухсторонней, произошла поляризация мировой политики между Востоком и Западом, между Александрией и Римом и между двумя оставшимися триумвирами — Антонием и Октавианом.

Октавиан вернулся в Рим героем, освободив моря, положив конец гражданской войне и обеспечив мир. Контраст с положением Антония не мог казаться более очевидным. Потеряв больше четверти своей армии из-за плохой погоды и в результате предательства, удрученный триумвир в конце концов добрался до финикийского берега и снова попросил Клеопатру прибыть к нему с деньгами и продовольствием. Хотя она незадолго до этого родила и в разгаре была зима, когда из-за штормов навигация в Средиземном море обычно прекращалась, Клеопатра смело отправилась в плавание. Антоний ждал ее с таким нетерпением, что «не мог улежать за столом — посреди попойки он, бывало, вскакивал и выбегал на берег, поглядеть, не плывет ли египтянка, пока наконец она не прибыла»[501]. После того как супруги вернулись в Александрию в начале 35 года до н. э., они получили известие, что мидийский царь поссорился со своим сюзереном Фраатом из-за дележа римских трофеев и теперь предлагал заключить союз, пообещав даже конницу для будущей войны Антония с Парфией. Чета начала составлять новые планы. Клеопатра возьмет на себя ответственность за нужды флота, который будет охранять Средиземное море. А перед Антонием стояла задача увеличить численность сухопутных сил, поскольку двадцать тысяч солдат, обещанных Октавией и ее братом, так и не прибыли. Весной 35 года до н. э. были отправлены всего две тысячи и то только до Афин. И еще Октавиан вернул лишь семьдесят кораблей из тех ста тридцати, что Антоний ранее передал ему. Все эти подкрепления Октавиан отправил вместе со своим самым смертоносным оружием — своей сестрой Октавией.

Сама Октавия задалась целью вернуть мужа и восстановить положение жены и матери в противовес вкладу, внесенному Клеопатрой в вооруженную борьбу. Октавиан умело манипулировал сестрой как марионеткой, и ее роль «преданной жены», в сущности, свелась к тому, чтобы заманить Антония в ловушку. Если бы он отправился в Афины и принял войска вместе с Октавией, то лишился бы важной для него поддержки Клеопатры. Но из-за малочисленности предложенного подкрепления такой вариант становился маловероятным, а Октавиан, как видно, хотел, чтобы Антоний порвал с Октавией. В таком случае Антоний поставил бы себя в еще более невыгодное положение после недавнего военного поражения.

В то время как Антоний решал, как ему поступить, Клеопатра вела себя крайне неуравновешенно: то она «прикидывается без памяти в него влюбленной»[502], то притворно льет слезы, то у нее начинаются приступы гнева, то она ничего не ест, «чтобы истощить себя»[503]. Хотя более поздние источники утверждали, что такое невероятное поведение подтолкнуло Антония к решению его проблемы, он, безусловно, мог оценить две очевидные возможности. На Западе находились Октавия, две их дочери и шурин, чье существование представляло угрозу для всего, чего хотел достичь Антоний. А на Востоке была Клеопатра и их трое детей, все потомки Александра, с которым он еще мог соперничать, ибо обладал полководческим талантом. И на Востоке без Октавиана Антоний мог быть своим человеком. Коль скоро его будущее как независимой силы зависело от Клеопатры, он написал письмо Октавии в Афины, предлагая ей отправить ему солдат, корабли и Антилла, его старшего сына от Фульвии, а самой вернуться к брату в Рим и проявлять заботу о младшем брате Антилла и их двух дочерях. Как и следовало ожидать от римской жены, она повиновалась мужу, а он продолжал собирать силы на сирийской базе, Антиохии, готовясь к возобновлению войны с Парфией.