сказала себе, что это только на одну ночь. Она сказала себе, что как только он удовлетворит свое желание, то станет более разумным. Она позволит ему поступать по-своему, а утром приручит его, как приручила всех остальных.
- Да” - прошептала она.
Он приподнял подол ее платья. Его руки обхватили ее ягодицы и раздвинули их в стороны. Он грубо вошел в нее сзади, глубоко и сильно толкая. Несмотря на весь свой опыт, Констанция поморщилась от боли.
В нем чувствовалось насилие. Каждый толчок отбрасывал ее к стене, как будто он хотел стереть ее с лица земли. Он обладал выносливостью быка. Снова и снова он входил в нее, пока она почти не перестала это чувствовать.
С последним толчком, который едва не лишил ее сознания, Мовьер полностью погрузился в нее. Он на мгновение склонился над ней, опустив голову ей на плечо и тяжело дыша. Ее окутал запах кислого вина.
Он отстранился. Констанция вздрогнула и опустилась на пол. Мовьер застегнул свою одежду и позвонил в колокольчик. Появился слуга и убрал осколки стекла, подметая вокруг Констанс, как будто ее там и не было. Констанция смотрела в стену, прижимая к себе порванное платье, и ждала, когда слуга уйдет.
Мовьер помог Констанс подняться - на удивление мягко - и подвел ее к шезлонгу. Лакей оставил два свежих бокала вина. Мовьер протянул ей один из них. Констанция осушила его одним глотком. Это успокаивало ее нервы, хотя и не могло заглушить жжение между ног.
- “Тебе это понравилось?- Спросил Мовьер.
Констанция не ответила. Ей было так больно, что она не знала, что и думать.
Мовьер неверно истолковал ее молчание. - “Не играй со мной в соблазненную инженю. Вы можете краснеть, но вы очень далеки от девственницы. Если вы будете заикаться и плакать после небольшого веселья, я могу не пригласить вас обратно.”
Констанция встала. Идти было больно, но она сумела дотянуться до бутылки вина, которую Мовьер оставил на каминной полке. Она откупорила ее, плеснула полную порцию в свой пустой стакан и выпила до дна. Завтра, пообещала она себе. Завтра она приручит его. - “Я бы хотела приехать еще раз.”
Мовьер улыбнулся. - “Хорошо. Но никто не должен слышать о нашем маленьком соглашении. Это будет наша тайна.”
- “Конечно.”
Еще до рассвета кучер привез ее в дом на улице Варенн. Констанция задернула занавески и легла в постель, но заснуть не могла. Воспоминания о той ночи переполняли ее сознание. Тысячи эмоций, которые она никак не могла распутать. Прикосновение Мовьера было подобно раскаленному железу, настолько сильным, что она не могла сказать, было ли оно горячим или холодным. Конечно, он был груб с ней. Но, возможно, это было только доказательством его страсти.
Она отказывалась признать, что есть мужчина, которого она не может подчинить своей воле. Она хотела увидеть его снова, хотя бы для того, чтобы доказать свою силу.
В конце концов ее воспоминания перешли в сон - но, казалось, она едва успела заснуть, когда ее разбудил стук в дверь. Она ждала ответа горничной, пока не вспомнила, что отпустила ее.
С ужасом она поняла, что именно в этот день ей придется покинуть свою квартиру. После потрясений прошлой ночи она совсем забыла, зачем ей вообще понадобился Мовьер. Теперь у нее ничего не было.
Стук в дверь не прекращался. Она завернулась в халат и открыла дверь. Как она и опасалась, хозяйка дома уже ждала ее с запиской в руке. Прежде чем она успела что-то сказать, Констанция начала: - "Но, пожалуйста, дайте мне еще одну неделю. Мои перспективы улучшаются. Я уверена, что скоро найду деньги, которые должна вам.”
Хозяйка удивленно посмотрела на нее. - “Но именно это я и хотела вам сказать. Ваши долги были погашены, а арендная плата выплачена за следующие шесть месяцев. Сегодня утром кучер привез деньги.”
Страх на лице Констанс сменился удивлением. Сама вдова, хозяйка дома жалела молодую женщину. Она была хорошей квартиранткой и не хотела от нее избавляться. - Похоже, ваши перспективы уже улучшились, мадам. У вас есть добрый друг.”
•••
Констанция мысленно поздравила себя. Она снова выжила. Когда нависла беда и разруха, она нашла выход. Она ни в чем не нуждалась. Мовьер осыпал ее подарками новой одеждой, книгами, местами в театре, но никогда драгоценностями или чем-то еще, что она могла бы превратить в собственные деньги. Но это уже не имело значения. Она снова была желанной гостьей во всех больших домах, постоянным гостем на обедах и званых вечерах. Но она всегда была дома до полуночи, сидела у окна и прислушивалась к звукам кареты.
Она видела Мовьера часто. На людях он был так же очарователен, как и всегда - красивый, жизнерадостный, всегда в центре внимания. Он обладал острым и тонким умом, всегда готовый к остроте или ответному выпаду. Он безжалостно высмеивал притязания своих товарищей, хотя и так уклончиво, что они часто ловили себя на том, что смеются вместе с шуткой. Только позже, если вообще когда-нибудь, они осознавали порочную остроту его юмора.
Но в спальне он был совсем другим человеком. Констанция достигла совершеннолетия в Индии и совершенствовала свои навыки в Париже. Она думала, что ей нечему научиться, как доставить удовольствие мужчине. Но на Мовьера все это не подействовало. Сначала она думала, что это ее вина, и испробовала все уловки и новшества, о которых когда-либо слышала, чтобы угодить ему. На него это не произвело никакого впечатления - на самом деле ее внимание, казалось, только разозлило его еще больше. В конце концов она поняла, что ему все равно, что она делает. Его нельзя было приручить. Он хотел доминировать над ней, унижать ее. Все, что он требовал от нее, - это подчинения.
Они не раскрыли своего романа. Мовьер сказал, что это для ее же блага. - “Твоя репутация будет погублена, моя дорогая, если люди узнают об этом. Это был бы наш конец. - В компании он почти не обращал на нее внимания. Иногда он бывал намеренно жесток. - “Только чтобы сбить их со следа", - говорил он ей потом. - Эти адские сплетники похожи на ищеек. Одно дуновение слабости - и они разорвут тебя на куски.”
Констанция не была в этом так уверена. Она заметила, как