лениво, у подножия склона вскочила на стену, возвышавшуюся у водоема. Там она задержалась на миг, прислушиваясь к доносившимся издалека звукам. Но что она могла услышать, кроме шороха листвы под порывами ветра? Может быть, блеяние отбившейся овцы или козленка, зовущего мать?
Волчица обвела взглядом вокруг себя. Недавняя гроза размыла почву, ручей вышел из берегов и изменил свое прежнее русло, прорыв причудливые рукава. Он стал гораздо шире и полноводнее. Волчица нашла удобное место и погрузила морду в поток, скользивший стремительнее, чем кобра в свою нору; прохладная и вкусная вода полилась в горло. На миг она оторвалась, потом снова стала пить. Напившись, глубоко вздохнула и, подняв морду, пронзительно завыла.
Что она хотела сказать? Наверно, звала волка. И правда, волк поднялся и быстро пошел к ней. Он посмотрел на воду, которая билась о берега ручья, шуршала галькой, подмывала корни наполовину вырванных из земли деревьев, а в оставшихся после непогоды озерцах и лужах казалась спящей. Волки подошли к Рошамбане, где раньше кипела жизнь, бродил скот, сновали туда и сюда люди, лаяли собаки. Теперь здесь было тихо, как в глубокой пропасти. Настороженные и недоверчивые волки подкрались к хутору. Ни животных, ни людей! Лишь едва уловимый запах, который могли различить только они, доносили порывы ветра, видимо, из хижины, где долго жила коза с громадным, как два бурдюка, выменем. Мертвая, словно в пустыне, тишина, нарушаемая только журчанием воды, стекавшей с участка к ручью, сделала их смелее. Волки перескочили через забор и пошли по двору; осмотрели сначала хижину, дверь которой была раскрыта настежь, потом осторожно приблизились к дому. Все кругом пусто, окна забиты. Умудренные опытом звери пошли назад, кончив на этом свой осмотр. Они двинулись вниз по течению ручья. Вышедший из берегов поток бурно пенился. Вода поднялась, залив заросли кустарника. Но вот в камыше они увидели что-то белое. Это была куча костей, которые хлынувшая вода выбросила на поверхность; отмытые от ила и грязи, они белели, как снег.
Голодные звери ткнули свои морды в скелет, перевернули его, снова обнюхали челюсть, тазовые кости, весь скелет. Кости рассыпались, и волки снова вернулись к черепу, который особенно привлекал их внимание.
Оскаленные зубы, казалось, готовы были укусить. Они были отвратительны: острые, хищные. Когда волки снова прикоснулись к черепу, зубы щелкнули, словно засмеялись над ними. Из глазниц шел отвратительный запах, будто внутри еще сохранилось мясо. Череп был набит илом, смешанным с сукровицей. И все же волчица, которая с появлением волчат стала прожорлива и неразборчива, попробовала разгрызть его. Ей нечем было утолить мучивший ее голод. Волк схватил берцовую кость, но сейчас же бросил ее. Тут он заметил, что в нескольких шагах от него лежит холодный, черный предмет, который в руках человека издает смертоносный грохот. Боязливо раздувая ноздри, сначала с некоторой робостью, потом с возрастающим любопытством он притронулся к нему. Ничего страшного. Но от предмета шел запах, испортивший волку настроение.
Волк сел на задние лапы и стал наблюдать за волчицей, возившейся со скелетом в надежде, что удастся что-нибудь найти. Вдруг он вздрогнул. Его уши, небольшие, но чуткие, насторожились, и в них, как град, посыпались доносившиеся издалека звуки, сначала еле различимые. Со стороны деревни приближался какой-то шум; он становился все резче и громче. Однако волк не захотел тревожить волчицу из-за таких пустяков и, задрав морду, прислушался внимательнее. Шум становился отчетливее, сомнений больше не было: громко разговаривая, приближались люди. Они приближались с подветренной стороны, и, еще не поняв, откуда они идут, волк вдруг увидел на гребне своих смертельных врагов. Заметила их и волчица. Волки едва успели взобраться по склону и спрятаться за скалами. Убедившись, что их не заметили, они стали наблюдать сверху. Люди остановились около скелета. Потом по шуму, громким крикам и возгласам волки поняли, что люди догадались, кто только что побывал там. И встревоженные, несмотря на то, что люди были далеко, бросились прочь. Взобравшись на склон, они еще раз поглядели назад: люди, одни, ползая по земле на четвереньках, собирали кости, другие, стоя, распоряжались, первые напоминали сбившихся в кучу баранов, другие — сторожевых псов.
Послание политических заключенных форта Пенише
Акилину Рибейру
Господин Акилину Рибейру!
В нынешнем, 1963 году, когда исполняется полвека Вашей литературной деятельности, мы хотим, чтобы Вы услышали еще и этот голос, который присоединится к дружескому хору, приветствующему Вас. Этот голос раздается из застенков тюрьмы, где уже многие, годы томятся сотни португальцев, единственное преступление которых заключалось в том, что они боролись за свободу своего народа, прогресс своей родины и мир во всем мире.
Одни будут говорить о Вашем таланте, о богатстве Вашего языка, о правдивости созданных Вами образов, о густом соке, которым питают Вас корни, ушедшие в самую толщу народную и который напоил светлой радостью жизни страницы Ваших книг. Другие — о примерном согласии между Акилину-человеком и Акилину-художником и о том, как тесно была связана Ваша жизнь с превратностями национальной судьбы. Мы будем душою со всеми, кто чествует славного писателя, несомненно одного из самых выдающихся в истории нашей литературы.
Но наше сердце и наш разум диктуют нам иное, особое, приветствие, которое мы Вам и посылаем.
Мы приветствуем мужественного и честного гражданина, который не предал свою совесть и не склонился перед сильными мира сего, перед тиранами. Мы приветствуем человека, который открыто разоблачил гнусную ложь фашистского суда и зверства полицейских, который прославил народный гнев и сумел своим мужественным пером заклеймить фашистских волков, опустошающих португальские деревни.
Мы приветствуем честного, талантливого литератора, который неоднократно поднимал свой голос в защиту мира, против злобных поджигателей войны. Мы приветствуем мужественного человека, нашего брата, непоколебимо верящего в народные силы и судьбу человечества, его научные достижения и моральный прогресс. Эта вера поддерживала Вас все мрачные годы фашизма и поддерживает сейчас, когда Вами прожито семьдесят нелегких лет. Вы все еще находите в себе силы смотреть вперед, смотреть на солнце и вдохновлять товарищей видением прекрасного будущего человечества.
Господин Акилину Рибейру, мы желаем Вам долгой жизни, чтобы еще многие годы Вы могли продолжать свой прекрасный творческий труд, чтобы Вы, благородный и мужественный борец, могли участвовать в битвах за Демократию, Справедливость и Мир!
И чтобы Вы — этого мы желаем с особой силой — смогли вскоре увидеть, как яркое солнце Свободы снова и уже навсегда заблистает над нашей любимой Португалией.
Политические заключенные форта Пенише