Тони был в ярости.
– Ты где была?
– Ходила в кино между представлениями. – Она нарочно говорила так, чтобы это звучало не правдоподобно.
– Ну конечно! А вечером? Что-то ты быстро оттуда слиняла.
– Я была в театре. Швейцар, должно быть, ошибся.
– И разумеется, провела весь вечер дома?
– Э-э…
– Так вот, к твоему сведению – я звонил каждые двадцать минут, начиная с половины двенадцатого. Ты пришла только сейчас! – Голос у него был торжествующий.
– Я, должно быть, спала и не слышала звонков.
– Ну, еще бы! Вероятно, с одним из бостонских хлыщей, с которым на похоронах познакомилась.
Дженифер повесила трубку первой и откинулась на подушку, удовлетворенно улыбаясь своей очаровательнейшей улыбкой. Срабатывало! Она прошла в ванную и взяла с полочки пузырек, до краев наполненный красными капсулами. Вот уж повезло, так повезло! В Лоренсвилле она с невинным выражением на лице поведала старенькому доктору Роджеру о своих трудностях со сном. Он был ослеплен ее лучезарной улыбкой и отнесся к ней с пониманием и сочувствием. От похорон у многих появляется бессонница. На другой день он сам явился с пузырьком, набитым двадцатью пятью капсулами секонала!
Опять настойчиво зазвонил телефон. Тони теперь не отстанет. Она позвонила на коммутатор отеля и велела ни с кем больше не соединять, сказав, что сегодня ночью она не отвечает ни на какие звонки. Для большего спокойствия она заперла дверь на задвижку. Затем открыла пузырек с пилюлями. Достала две. Одна помогала – но две! Это было самое восхитительное ощущение на свете. Она мягко опустила голову на подушку. Томное оцепенение начало распространяться по всему ее телу. О боже! И как только она жила без этих великолепных красных «куколок»!
Еще два дня играла она с Тони в кошки-мышки. Каждую ночь она с обожанием смотрела на пузырек с секоналом. Без этих «куколок» у нее не получилось бы ничего. Она бы целыми ночами не спала, курила, металась… и самообладание покинуло бы ее.
В пятницу вечером, когда она приехала в театр, у входа ее поджидал Тони. Он грубо схватил ее за руку.
– О’кей. Твоя взяла, – рявкнул он. – Я на машине. Мы едем в Элктон сегодня же… сейчас.
– Но у меня выступление, а завтра еще дневное представление.
– Я сейчас пойду и скажу режиссеру, что ты заболела.
– Но они же прочитают о нас в газетах, если мы сбежим туда. С меня взыщут неустойку, возможно, даже через профсоюз «Эквити».
– Ну и что? Ты будешь миссис Тони Полар. Ты ведь не собираешься продолжать выступать в этом шоу, а?
(Ну конечно нет! Что она, с ума сошла? И потом, Генри все уладит. Вот именно!) Она схватила его за руку.
– Иди и скажи, что я больна, Тони. По правде говоря, я и впрямь начинаю ощущать какую-то слабость…
* * *
Дженифер была счастлива, Тони – ошеломлен. Они поженились! Сообщение попало в газеты Элктона. Улыбаясь, они позировали перед местными фоторепортерами и делали заявления для АП и ЮП. Наконец они уехали оттуда и остановились в небольшой гостинице на окраине Нью-Йорка.
Сейчас, когда Тони сидел на кровати, глядя, как Дженифер распаковывает вещи, ошеломление, вызванное общим возбуждением, начало проходить. Он вдруг испугался.
– Мириам убьет меня, – медленно проговорил он. Подойдя к нему, Дженифер обвила его руками.
– Ты не ребенок, Тони. Ты – мой муж.
– Ты должна заступиться за меня, когда мы будем ей говорить, – бормотал он.
– Я твоя жена, милый, я всегда буду за тебя заступаться.
– Но она просто сойдет с ума от ярости, Джен. – У него в глазах появились слезы. Он вдруг зарылся головой в подушку и разрыдался. – Боюсь… как же я боюсь…
На мгновение Дженифер застыла на месте. Волна отвращения захлестнула ее, вызвав даже приступ тошноты. Она ощутила в себе безумный импульс повернуться и бежать отсюда… но куда? И к чему именно? Никто не поймет. Подумают, у нее что-то не в порядке с мозгами. Ей нужно постараться, чтобы все выглядело пристойно. Тони – звезда, а у талантливых людей часто бывает идиосинкразия. Может, в этом-то все и дело: просто он повышенно эмоционален по сравнению с другими мужчинами.
Сев на кровать, она взяла его голову в ладони.
– Все будет в порядке, Тони, – успокаивающе сказала она.
– Но Мириам сойдет с ума. Станет кричать. – Он посмотрел на нее. В глазах у него стояли слезы. – Это ты виновата. Ты заставила меня сделать это.
– Я же сказала, что заступлюсь за тебя перед Мириам.
– Честно? Правда, заступишься?
– Да, – она погладила его по голове. – Тебе просто нужно помнить, что я – твоя жена.
Тони протянул руку и коснулся ее груди. Медленно вытерев слезы, он заулыбался и посмотрел на нее с хитроватым выражением на лице.
– И теперь я могу делать с тобой все, что захочу? Она выдавила из себя слабую улыбку.
– Да, Тони…
Он грубо сорвал с нее халат.
– Перевернись на живот, – прорычал он. Джен заскрежетала зубами от боли, когда, с трудом прорвавшись, он проник в нее. Почувствовала, как его ногти впиваются ей в тело, царапая кожу. «Улыбайся, Джен, – сказала она себе. – Ты добилась своего: ты – миссис Тони Полар…»
* * *
Держа в руках скомканную телеграмму, Мириам невидящим взором смотрела перед собой. Элктон! Что ж, значит, так! А она-то лезла из кожи – платила две сотни в неделю этому Орнсби! Она со злостью сорвала трубку и жирным пальцем стала набирать номер.
– Извините, что потревожила ваш сон, мистер Орнсби, – проревела она. – Только получается, что вы спите в мое время и за мой счет!
Сон мгновенно слетел с детектива.
– Я шел за ним до самых дверей театра. В восемь часов он ждал ее. Она пришла в восемь ноль одну, они стояли и разговаривали. Оставалось почти полчаса, и я знал, что ей нужно войти в театр, поэтому отошел перекурить. Я знал, что у меня в запасе три часа: ведь у нее же выступление. К одиннадцати я опять подошел туда. Он не появлялся. Когда он подвозит ее, то подъезжает к одиннадцати пятнадцати, самое позднее. Я ждал до одиннадцати тридцати, потом перенес наблюдение в его отель. Я ушел оттуда несколько часов назад. Он там так и не появился. Поэтому я думаю, что у нее, возможно, сегодня встреча с кем-то другим, и он тоже попал в лапы какой-то другой цыпочке. Она вот уже несколько дней, как водит его за нос: после каждого представления уезжает домой одна.
– Так вот, сегодня она вообще не выступала ни в каком представлении, – отчеканила Мириам. – Они сбежали. На том конце провода замолчали.
– Я платила вам целых две сотни в неделю только за то, чтобы вы предотвратили это. Какой же вы тогда детектив?
– Один из самых лучших, – резко ответил он. – Но эта парочка – те еще фрукты. Я всю задницу себе отморозил, стоя у его отеля каждую ночь, пока они там забавлялись в теплой мягкой постели. Но, черт возьми, леди, я ведь вам не ФБР. Я должен пойти поесть, а иногда и отлить. Думал, что единственное время, когда опасности уж наверняка не существует, это когда она на сцене. Кто же мог подумать, что она смоется с представления?