Конники вернулись часа через полтора. Запыленные, усталые, но довольные. Сам Кабо подъехал на взмыленном коне к друзьям, весьма ловко соскочил наземь. Прихрамывая, прошел вдоль круга, на миг соприкасаясь пальцами и взглядами с каждым. Шагалан подождал, пока он осознает новое положение вещей, затем поманил жестом.
— Гнали до самого города, брат, — понял Кабо. — Хоть и нелепо, когда три сотни человек удирают от двух десятков. Нелепо и страшновато.
— Мелонги не пытались огрызаться?
— Нет. Поначалу еще сохраняли какой-то порядок, часть ватажников, сунувшихся было наперерез, просто затоптали. Но далее паника всех до костей проняла. Под городом уже и снаряжение сбрасывали, и сапоги — лишь бы скорее до стен добежать, шкуру спасти.
— Много порубили?
— До сотни, пожалуй. У самых ворот отпустили.
— И крепкие ворота? — осведомился Шагалан.
Хромец скривился пренебрежительно.
— Да что ты, брат?! Это же не Галага, так, чуть больше деревни. Соответственно, и ворота точно с купеческого двора. О штурме никак мыслишь?
— А ты думаешь, сами сдадутся?
— Сегодня способны и сдаться, страху мы на них нагнали от души. Завтра… Если остынут, очухаются, то могут и упереться. Возьмем, разумеется, городишко, однако будет жарко.
— Вот потому отправимся сегодня, — кивнул Шагалан. — Прямо сейчас. Сколько у Джангеса лошадей?
— С последними потерями — десятка полтора. Но учти, брат, все утомленные, едва ли не загнанные.
— Ничего, не на скачки, чай. Доковыляют потихоньку.
К изумлению ватажников, бойцы вправду начали готовиться в дорогу. Джангес без пререканий спешил свой отряд, хоть и покачал с сомнением головой. Измученных, окровавленных ребят подсадили в седла, снабдили, кто, чем мог на первое время. Некоторые украдкой шептали молитвы, то ли призывая удачу для грозных незнакомцев, то ли защищаясь от их странной, пугающей мощи. Перед самым отъездом Шагалан имел еще один короткий разговор с предводителями повстанцев. Им надлежало разобраться со следами страшной битвы, похоронить павших, позаботиться о раненых. Дальше…
— Дальше посмотрим, куда податься, — заключил Сегеш. — Меняется, братья, с вашим появлением житье, и нам, позволит Создатель, удастся что-то изменить. Может, за вами пойдем, варваров недобитых отлавливать. Может, по домам, по семьям разбредемся, грамоте принца доверившись. А нет — леса для нас завсегда открыты, так ведь?
Дневной жар уже понемногу спадал, когда бойцы тронулись в путь. Теперь их было только девять, жидкая цепочка, вытянувшаяся по долине, — не то жалкая кучка бродяг, не то острые осколки могучей армии. Ехали молча, шагом. Для каждого нашлась подменная лошадь, но такой темп терпела и одна. Отдыхали на ходу, скрупулезно копя силы на случай очередного боя. Кто-то ухитрялся дремать, привязанный к седлу Ронфрен тихо мычал, тряс время от времени головой. Кабо расположился впереди, выбирая дорогу. Шагалан с Рокошем замыкали колонну.
— Чего не угомонишься, брат? — спросил разведчик. — Все вертишься, высматриваешь. Неужели не устал? Опасность мы вам и так приметим.
— Да я не врага выискиваю, — поколебавшись, сознался Рокош. — Понимаешь… всю жизнь стремился сюда, в Гердонез. И сам рвался, и учителя постоянно направляли. Когда-то птицам из-за пролива завидовал, тучи с севера часами разглядывал, до малейшей черточки изучал. — Шагалан кивнул, поскольку мог бы похвастаться тем же. — Так мы и познавали родину, издали, по рассказам да младенческим воспоминаниям. А вот теперь наконец прибыли наяву.
— И встреча оказалась неласковой?
— Бог с ней, со встречей. На войну ехали, соображали, что ждет. Только смотрю я сейчас по сторонам и… теряюсь. Вроде и разницы никакой. Те же долины, леса, небо, море. Погода такая же, весна вокруг. Чувствую иное, а ухватить не получается! Может, в воздухе что?
— Дышится по-другому? — хмыкнул Шагалан. — Просто это наша с тобой родина, брат. Особых зримых отличий ты не найдешь, не ищи; край даже суровее, коль к полуночи ближе. Зато здесь память наша живет, детство, родные, предки. Через ту память именно к этому краю мы и привязаны. Навек.
С полпути вывернули на проезжий тракт. Ныне он абсолютно вымер, будто все сущее до последней пичуги укрылось от внезапной напасти. Над далекими крышами Сегерхерда опускалось солнце, постепенно напитываясь от земли кровавым соком. Зловещий знак, впрочем, так и не оправдался: дощатые ворота были заперты, над ними колыхалось множество голов, однако ни единой стрелы к пришельцам не вылетело. Ребята еще пуще замедлили шаг, приблизились вплотную, остановились в суровом молчании. Вид они, вероятно, и впрямь имели пугающий, а катящаяся впереди молва довершила дело. Стоило Арашану двинуть коня, как загремели засовы, и створки покорно распахнулись.
Городок принял отряд точно настоящих завоевателей. Все торопливо гнули спины, прятали глаза, а больше — прятались сами. Всадники проехали узкой, непросыхающе грязной улочкой к центру. Пока остальные толпились у кособокого домика, заменявшего ратушу, Шагалан с Кабо обшарили городок. Благо осилить это оказалось несложно. Везде только чумазые лица, боязливые улыбки, осторожные шепотки. Мелонги сгинули без следа. Вернувшись к ратуше, разведчики обнаружили, что их друзья уже вовсю там хозяйничают. Лошадей расседлали и определили в конюшню, нескольких писцов выдворили взашей, а сами взялись устраивать ночлег на полу, натаскивая туда соломы и тряпья. У крыльца Рокош допрашивал градоначальника,- бледного, сухого старика. С его слов, варвары задержались в Сегерхерде ненадолго, затем, едва усмирив панику, спешно тронулись колонной на запад. Жителям ничего объяснять не соизволили, да тем хватило и увиденного.
— Поймите и нас, милостивые господа! — Градоначальник то вспоминал о своем положении, то вновь сваливался на плаксивый тон. — Утром мимо проходит огромная имперская армия, в полном вооружении, при всех регалиях. От века здесь полчищ таких не знали, хранил Всеблагой Творец. Как шум-то послышался, я сразу и смекнул, что брань великая началась. Ворота велел запереть, караулы выставил. Не для войны, конечно, чтоб ребятишек да дураков любопытных оградить. Дальше… мелонги прибежали. Совсем мало, крохи от давешней армии, разбитые и напуганные. Гнали их всего несколько верховых, так солдаты даже не помышляли о защите, лишь о спасении.
— И ты их впустил? — усмехнулся Рокош.
На лбу старика блеснул холодный пот, однако он нашел мужество ответить.
— А как же, милостивцы? Имперцы вихрем мчались, сзади страх имели громадный и впереди снесли бы любую преграду. Мы ж не ратники, все равно бы не устояли. Ведь стены-то им наши позарез нужны, учинили бы бойню, аспиды! Пришлось открывать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});