Читать интересную книгу Запоздалая оттепель, Кэрны - Эльвира Нетесова

— Я сам с ней поговорю. Ну а ты с зятем. Пусть даст ей привыкнуть ко всем. К их хорошему. Так проще, попробуй убедить его. А я Шурку подготовлю. Настрою на верное восприятие. Ну и скажу, что иначе сошлю в монастырь, сам отвезу…

— Так она не просилась сама? — спросил Кузьма.

— Нет! Просила об одном — с тобой помирить. Поверь, это не легче, — сознался Яков и рассмеялся. — Не обижайся. Не первый месяц искал возможность поговорить с тобой вот так — начистоту, откровенно. Но не решался, не получалось. Язык не поворачивался. Стыдно было. Да и какое право имел навязывать свою сестру?

…В ближайший выходной, как и условились, Кузьма отправился к своим готовить почву, а Яков — к Саньке, для последнего, самого серьезного разговора. Встретиться решили вечером в воскресенье.

Кузьма для этого особого случая даже костюм достал, туфли, которые не первый год лежали в коробке ненадеванными, голубую рубашку. Тщательно побрился. Купил конфет и жвачек внукам, шампанское невесткам, водку для разговора с сыновьями и зятем. Он тщательно обдумал, с чего начнет весь разговор, как урезонит Максима, убедит сыновей и невесток, дочь, как поговорит с Женькой. Внук, в том он был уверен, конечно, поймет его и поддержит.

Кузьма, одевшись, рано утром вышел во двор. Завидев его принаряженным, старики и старухи, ожидавшие к себе гостей, дара речи лишились. Впервые увидели его в отглаженном костюме, при галстуке. Иные даже не узнали враз. И зашептались:

— Расписываться поехал в ЗАГС! Свадьба у него! Не иначе! Вон как прибарахлился. Одеколоном аж до пятого этажа достал!

— И не он женится! Где ему на стороне приглядеть? Когда время было? Он из своих возьмет. Тут что-то другое стряслось у человека. О чем пока говорить рано. Нуда вернется, скажет! — говорила Глафира.

Кузьма вошел в автобус. И вскоре вышел на знакомой остановке. Глянув на часы, пожалел, что поторопился.

«Мои небось еще спят. Зазря в эдакую рань нагрянул», — подумал с сожалением. Но едва вошел во двор, увидел, что вся семья уже на ногах.

— Ой! А кто это? Что за мудак заявился? — не узнала Кузьму Ксюшка. Но, вглядевшись, бросилась к деду с визгом.

— Ну давай, налоговая инспекция! Проверяй карманы! Чур, не все! Половину младшим оставь! — предупредил внучку.

Женька накачивал колеса велосипеда. Увидев Кузьму, обрадованно кивнул головой. Позвал к себе:

— Не обидься. Скоро закончу! За няньку тебе спасибо! Ох и классная тетка! Мы с ней уже дружим. Не знаю, что делали б без Лидии. Она мне почти заменила пацанов. Знаешь, как рубит в технике? Лучше мужиков! Она отцу помогла машину отремонтировать. Максим ее признал. Не болтает при ней всякое. И мелюзга к ней уже привыкла. Нот если б ты женился на ней! Как здорово было б всем! Она своей стала б, родной, не беженкой, не нянькой! И снова все вместе жили б! А? Дед?

— Милый мой Женька! Сердцу не прикажешь! Оно не по выгоде выбирает, родной ты мой! Есть женщина, какая по сердцу мне. С ней остаться хочу. Затем и пришел, чтоб поговорить с нашими обо всем.

— Ты жениться решил?

— Что-то вроде того.

— А тетку покажешь? Она очень старая? Старше Лидии?

— Нет, моложе.

— Она станет малышню нянчить? А Лидию куда денем? — загрустил внук.

— Лида с вами останется. А та женщина придет познакомиться. Она очень хорошая. И самая красивая! Она тоже станет другом тебе. Она очень добрая. У нее есть русская баня, корова, куры!

— А как зовут ее?

— Шура! Александра!

— Это не с ней Максим поругался?

— Да, внучок.

— Бедный мой дедуня! Как же ты их примиришь? — посочувствовал Женька. И в это время во двор вышел Максим. Глянул на Кузьму и завопил на весь двор:

— Люди! Эй! Люди, матерь вашу! Сыпьте все во двор! Гляньте! Наша плесень заявился! Не с хреном собачьим! А с приколом! Нынче вздумал приклеиться к Лидии! Чтоб ей на законных основаниях в доме канать и срань за всеми выгребать!

— Заглохни, петух горластый! Вовсе не затем пришел!

— А зачем вырядился, как манекен?

— Тебя не спросил…

— Э-э, нет! Так не пойдет! Не морочь мозги! Даже я, первейший красавец мужик, так не прибарахлюсь без повода! Лишь когда за углом десяток метелок ждать будут…

— Хреновый мужик, коль тебя лишь по барахлу примечают, — рассмеялся Кузьма.

— Дед! Стриптиз дозволен пока лишь в вечернее время. Да и то за бабки, желательно за баксы. Потому если днем намыливаешься к бабам, то желательно быть одетым. А уж потом — по обстоятельствам. Но ты куда навострился? Колись!

— К вам! К себе домой!

— Не пыли мозги! Я с рожденья тебя таким не видел. Так и считал, что ты появился на свет в телогрейке и кирзухах, с топором и молотком в руках.

— Эх-х, Максим! А ты до стари в коротких портках станешь бегать. Иль когда-нибудь заработаешь на нормальные штаны? Глянь! Внуки в таких ходят. И ты ничем от них не отличаешься. Разве только лысиной!

— Э! Плесень! Что ты волокешь в жизни? Чем мужик лысей, тем азартнее. Это тебе любая баба подтвердит. Нынче у кого лысин нет, специально их заводят. Чтоб баб привлечь. Они на лысых, что мухи на мед, падкие…

— Знать, тебе везет! Особо с бабьем.

— И не говори! Вчера от трех еле отделался! Как насели! Одна в лысину целует…

— Чем? — не выдержал Кузьма.

— Ну вот, и помечтать не дают человеку. А я всерьез говорю! Вчера от трех блядей еле отбился. Оплатить проезд натурой предложили. Прямо в машине. Я их по одной выбросил.

— Без оплаты?

— Вот если б ты рядом был, тогда другое дело. Сорвали б с них плату! Одному не под силу сразу с тремя!

— Ничего! Ты свое наверстаешь, не горюй! Пошли домой! Поговорить надо! — Повернул Максима лицом к двери и следом за ним вошел в дом.

Здесь тоже все проснулись. Лидия кормила малышей па кухне. Внимательно следила, чтоб ели аккуратно. Невестки готовили завтрак для всех.

Егор с Андреем смотрели футбол по телевизору.

«Интересно, как я с ними о Шурке говорить буду? Ведь высмеют, змеи!» — подумал Кузьма, пройдя в комнату к сыновьям.

— Как чувствуешь себя, отец? — спросил Егор, оторвавшись от телевизора.

— Неплохо! А у вас как жизнь?

— Понемногу. За Лидию — спасибо! Клад — не женщина! Нам очень повезло с ней. Все умеет.

— Ага! Башку мне чуть не раскроила! — вошел и комнату Максим.

— Как так? За твой треп?

— Какой там! За пиво!

— Не понял. Скажи! — удивился Кузьма.

— Да что непонятного? Привез банку пива к ужину. Свежее, холодное! Ну и налил всем по стакашку. Тут эта мымра откуда ни возьмись. Хвать меня по башке скалкой и орет: «Не смейте детей портить! Не дам из них алкашей сделать! А ну выметайся с кухни со своим говном! Сам его хлещи, толстожопый боров!» Ухватила меня за загривок и выдернула с кухни. Ксюха визжит, пива просит. Я ее приучил. Она даже манную кашу пивом запивает. А эта раздолбайка как цыкнет на ребенка, та всю манку, какую съела, в штаны выпустила с перепугу. Нянька вымыла ее и заставила все без запивания доесть. Пригрозила, что иначе не пустит гулять во двор. Ты знаешь, даже я поверил ей. Ксюха съела. А нянька мне и говорит: «Если еще раз появишься к детям с пивом, банку тебе на голову натяну». Во! Корма судовая! Будто Ксюха не мой, а ее ребенок! Она нас ни о чем не спрашивает. Все сама! Не дает курить в комнате, если при детях заматеришься, того гляди башку снесет. Ксюшку решила отучить ругаться. Моя зайка теперь не знает, как кого называть. Раньше от зубов отскакивало. Теперь на эту колоду оглядывается, краснеть научилась, — жаловался зять.

— Не знаю, меня встретила, как обычно, — усмехнулся Кузьма.

— Значит, нашей брички рядом не было.

Едва Максим сказал, в комнату вошла Лида.

— Завтракать идите! — позвала к столу и заметила походя: — Максим, опять на ступеньках сидел? Смени порточки и руки помой!

— О! Видишь? Ефрейтор — лучший друг человека! — пожаловался тот Кузьме, свернув в ванную.

Пока ели, говорили о незначительном. Когда Лида налила чай и достала из духовки горячие булки, разговор оживился. Кузьма решил воспользоваться моментом.

— Хочу кой-что сказать всем вам! — оглядел детей, те насторожились. — Решился я семейным стать! — приметил раскрывшийся рот Егора. Андрей и вовсе булку выронил. Лидия покраснела, поторопилась принять на свой счет. Максим чаем подавился, не мог откашляться. Нинка с Зинкой удивленно переглянулись. Не поверили в услышанное, и только Ольга с Женькой улыбались светло и радостно.

— Наконец-то! Давно пора!

— Женщину эту Максимка знает. Обидел ее! — продолжил Кузьма.

— Так это все та же? Мы думали, ты забыл о ней! Ведь совсем глупая! Зачем она тебе? Есть более достойные!

— Мне лучше знать! Я никому из вас не указывал, с кем семью создать. И не мешался промеж вами! Не потерплю, чтоб вы мне подпортили. Не дам боле изголяться над Шуркой никому! — глянул на Максима. Тот, заметив предупреждение, не сдержался: