Но при всём этом проект Шувалова представляется более цельным и продуманным, а его размах превосходит относительно скромные «поправления» опального кабинет-министра. Волынский, насколько можно судить по кратким упоминаниям, в рамках своего плана сокращения армии предполагал поселить солдат в слободах «при границах». У Шувалова же о каком-либо уменьшении численности вооруженных сил речь не идет; границу с Польшей он мыслил укрепить линией форпостов через каждые 25—30 верст с полевыми драгунскими полками для регулярного патрулирования. Солдатские же «слободы» как стационарные места размещения армейских частей с семьями и школами для солдатских детей граф считал необходимым расположить не только у границ, но и по всей территории страны при городах, «где хлеб дешевле и довольство в лесах». Для обеспечения армии и, как сказали бы теперь, продовольственной безопасности государства Петр Иванович предлагал создать целую систему «магазеинов»-складов трех типов: «для удовольствия полков», стратегические («капитальные для балансу в цене на хлеб») и при портах. Руководить же этой системой государственных ресурсов призвана была служба земских комиссаров — губернский генерал-комиссар с двумя оберкомиссарами и подчиненные ему провинциал-комиссары и уездные комиссары. Первые должны были назначаться Сенатом, вторые — избираться «ис тамошнего лутчева дворянства», но утверждаться в должности генерал-комиссаром; возглавлять же новое ведомство должна была учрежденная при Сенате Контора государственной экономии, которую надлежало «поручить в дирекцию особливой из высокоповеренных господ сенаторов персоне».
Можно полагать, что в этой «персоне» автор проекта видел себя, поскольку новая служба получала бы огромные полномочия. В ее подчинении находились бы не только служащие «магазеинов» и казенные хлебные запасы, но и огромные средства на их заготовку — вся «неокладная денежная казна» государства. Новая контора регулировала бы цены на хлеб, осуществляла его закупки и доставку к месту назначения. Комиссары должны были возводить хлебные магазины и солдатские «слободы», контролировать передвижение, дислокацию («лагеря») и обеспечение полков, заботиться о починке мостов и дорог. Помимо того, в их ведение переходили «ревизоры-межевщики», занимавшиеся борьбой с разбоями сыщики, сборщики «подушных денег» и ведавшие лесами вальдмейстеры. Наконец, комиссары отчасти могли бы контролировать земельную собственность дворянства (выявление выморочных имений и «лишней» земли и крестьян «сверх пожалованных»); они должны были получить прокурорские полномочия для возбуждения перед Сенатом «безгласных дел» и судебные права на рассмотрение «обид и ссор», в том числе споров крестьян с помещиками (за исключением «татиных и разбойных дел»), и прочих исков до 30 рублей.
Петр Иванович подсчитал и штат новой службы «государственной экономии» — он должен был включать 3599 человек, почти половину имевшихся к тому времени государственных служащих империи. При этом грандиозный план был призван не только обеспечить продовольственное благополучие страны и удовлетворить амбиции его создателя. Последний, шестой пункт проекта объясняет и еще одну причину его появления. Шувалов предложил: быть «губернаторам и воеводам с товарыщи безсменно», с обеспечением их самих и их подчиненных «довольным жалованьем». Таким образом, провинциальная администрация становилась синекурой для заслуженного «шляхетства», поскольку реальная власть на местах находилась бы в руках чиновников «государственной экономии». Новое «суперминистерство» должно было сохранять «вертикаль власти» и заодно защищать обывателей от произвола «воевод и подьячих»{371}.
На подобные изменения Артемий Петрович не претендовал; его как будто вполне устраивала сложившаяся конфигурация власти с ним самим в качестве не формальной, а реальной первой фигуры правительства. Его планы осторожно касались либерализации аннинского режима в смысле упорядочения финансов, повышения значения Сената и роли «шляхетства» в местной администрации. Последнее неслучайно — уж очень неспокойным для правящей элиты было время Анны Иоанновны. Помимо известных процессов над представителями фамильной знати Д.М. Голицыным и Долгоруковыми, центральная и местная администрация не раз подвергалась перетряске — за десять лет состоялись 68 назначений на руководящие посты в центральном аппарате и 62 назначения губернаторов. Царствование Елизаветы дает такое же количество назначений (60 начальников учреждений и 70 губернаторов), но за 20 лет; при этом за оба царствования было смещено одинаковое количество (60 и 59 человек) начальников учреждений и почти одинаковое (61 и 66 человек) губернаторов. При Анне 22 процента руководителей учреждений и 13 процентов губернаторов были репрессированы; с учетом уволенных и оказавшихся «не у дел» эти цифры составят соответственно 29 и 16 процентов, а за двадцатилетнее царствование Елизаветы наказания руководителей учреждений происходили почти в два раза реже и настолько же возросло количество должностных лиц, досидевших на своем посту до естественной смерти{372}.
Судя по отзывам, дошедшим до нас из окружения Волынского, министр нисколько не скрывал своего сочинения и был уверен в том, что оно принесет ему славу и еще более утвердит и без того высокое положение при дворе. Для этого были все основания. Казалось, он захватил лидерство в Кабинете — в этом смысле расчет Бирона на соперничество министров вполне оправдался. Однако искушенный в интригах Остерман не случайно «уступал» главную роль: выдвижение яркого и амбициозного соперника на первый план, его претензии на место первого советника государыни объективно подрывали позиции не только вице-канцлера, но и самого Бирона. Рано или поздно Артемий Петрович неминуемо должен был столкнуться с фаворитом. Так и случилось — но перед этим его ждал последний успех.
Глава четвертая.
«МУЧЕНИК ПОЗОРНОЙ КАЗНИ»
В оном же году кабинет министр Артемий Петрович Волынский да с ним Андрей Хрущов и Петр Еропкин взяты под караул; люди были славные своим разумом.
В.А. Нащокин
«Ледяной» триумф
Новый, 1740 год открылся чередой торжеств. После новогоднего праздника двор 19 января отмечал десятую годовщину восшествия Анны Иоанновны на престол. В ее честь звучали русские и немецкие вирши (приводим подстрочный перевод аннинского времени):
Благополучная Россия! посмотри только назад,На прошедшую ночь давно минувших времен.Вспомни тогдашнюю темноту:взирай на нынешнее свое цветущее щастие.Удивляйся премудрости Великие Анны.Рассуждай ее силу, которая ныне твою пространную империюСлавой своего оружия одна защищает.Ее величие везде и во всем равно.То и двор ее своим великолепием все протчие превышает,Свет ее славы пленяет слух и сердце чужестранных народов.Они числом многим бегут сюда спешно, живут с удовольством.Кто не ее подданный, тот подданным быть желает.Сие златое время РоссииПо желанию сердец наших именем Великие Анны назвали.
Следом шли празднование дня рождения императрицы и приготовления к торжеству по случаю подписанного недавно мира с турками. Кабинет-министр Волынский готовился поразить столицу невиданным зрелищем — свадьбой царского шута князя Михаила Голицына и шутихи-калмычки Евдокии Бужениновой в специально выстроенном по этому случаю на Неве «Ледяном доме».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});