— Ну конечно, черт возьми. Но, видишь ли, существуют две причины, по которым я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Во-первых, потому что ты мой сын, тут все ясно. И, во-вторых, если ты будешь со мной, я смогу сделать свой ход. Поверь мне, Рэй, из этой нью-йоркской операции можно извлечь огромную прибыль. Особенно в наше время.
Я жестом остановил его.
— Секунду, вот что я вам скажу: для меня это не имеет значения, мне на это абсолютно наплевать. Плевать я хотел на какую-то там нью-йоркскую мафию. Если вы встанете во главе организации, я не собираюсь становиться вашим наследником.
— Если ты так считаешь…
— Да, считаю. Еще какие-нибудь доводы у вас есть?
— Все зависит от того, что ты собираешься делать дальше.
— В каком смысле?
— Ты все еще хочешь отомстить за Уилла? Если да, то ты должен держаться меня. Потому что мы выступим против одних и тех же людей. — Он одним глотком отпил полстакана. — Все зависит от того, хочешь ты этого или нет.
— Хочу. — Потянувшись к столику, я взял свою бутылку. Стакан был мне не нужен, и я бросил его на кровать Билла. Прихлебывая из горлышка, я начал говорить, не сводя взгляда с Кэппа. — Я уже об этом думал. Прямо здесь, когда уехал дядя. Пытался решить, что мне с собой делать. Хотите знать, до чего я додумался?
— Конечно, хочу, ясное дело. В смысле, именно этого я и хочу, понимаешь?
— А придумал я вот что. Начнем с того, что у каждого человека должен быть либо свой дом, либо цель в жизни. Вы понимаете? Либо место, где жить, либо занятие по душе. Если у него нет ни того, ни другого, он просто начинает медленно сходить с ума. Или теряет уважение к себе, как какой-нибудь бродяга. Или спивается, или кончает жизнь самоубийством, или еще что-то вроде этого, неважно. Главное то, что он должен иметь хотя бы одно из того, что я перечислил.
— О’кей, я все понял, — перебил меня Кэпп. — У меня было то же самое, когда я решил жить с сестрой. Если у меня не было цели в жизни, то должен был быть хотя бы свой дом. Я тебя отлично понимаю.
— Это хорошо. Теперь возьмем меня — я был просто пацаном, только и всего. У меня всегда был родной дом. Даже когда я служил в Германии, то всегда знал, что у меня есть дом в Бингхэмптоне на Бербанк-авеню, где живет мой отец. А потом его убили, и теперь у меня больше нет дома. Но вместо этого у меня появилась цель. Отомстить. Разделаться с убийцей моего отца. Вполне достойная цель, верно?
— Еще бы.
— Я тоже так думал, и тут появляетесь вы и говорите, что мой отец — это не мой отец. Что же получается, отомстить за приемного отца — это то же самое, что и за родного? Нет, не то же самое.
— А как же твой брат?
— Мой единоутробный брат. Подождите, я хочу показать вам ход моих рассуждений. В настоящее время я плыву по течению. У меня нет ни дома, ни семьи, только жалкое подобие цели. Чтобы продолжать мстить за отца, который мне не отец. Отомстить за невестку, которую ни разу в жизни не видел. Защитить племянницу, до которой мне нет дела. Помочь вам совершить этот дворцовый переворот, от которого я ничего не выиграю. Даже за глаз мне не рассчитаться, потому что его уже не вернуть. Спасти свою жизнь, которая ничего не стоит, поскольку лишена всякого смысла. Отомстить за своего сводного брата, единственного человека на свете, с которым у нас была общая кровь?
— Ну ладно, и что же в этом плохого?
— В том, чтобы отомстить за Билла? Мне этого недостаточно. Это не может быть целью жизни. — Я приложился к бутылке и достал сигарету. — Во всем этом есть только одна цель, ради которой стоит постараться. Да и то она ведет в тупик.
Кэпп заерзал в кресле.
— И что это?
— Где-то в Нью-Йорке живет человек, который указал на меня пальцем и сказал: «Отберите дом у Рэя Келли». Разумеется, это сделали другие, но они всего лишь как бы продолжение этого пальца. А я хочу оттяпать его напрочь! Не потому, что его хозяин приказал убить моего приемного отца, сводного брата и его жену. И не потому, что он лишил меня дома. Просто он не оставил мне другого выбора, кроме как убить его.
Кэпп нервно засмеялся.
— Согласись, Рэй, ведь мы вернулись к тому, с чего начали, верно?
— Убить человека, который уничтожил того Рэя Келли, каким бы я мог стать? Нет, Кэпп, это не то же самое.
Он допил виски и сразу налил себе еще.
— Какого черта, Рэй?! Что бы ты там ни говорил, но ты против тех же людей, что и я. Против тех, кто руководит нью-йоркской организацией. Правда, по разным причинам. Ну и подумай сам, стоит ли бороться с ними в одиночку?
— У меня на это личные причины.
— Но мы можем объединиться. Я помогаю тебе, ты — мне.
— Что ж, прекрасно. Как зовут человека, который отдал приказ?
— Что?
— Как зовут человека, который приказал убить Уилла Келли?
— Откуда я знаю, черт возьми?!
— Кэпп, вы хотите получить корону. В таком случае вы должны знать, у кого она сейчас.
— Ну да, как же! Ты хоть представляешь, что это за организация? Это может быть любой из полудюжины шишек. Я же не знаю, кто именно.
— Тогда, Кэпп, я предлагаю вам честный обмен. Я даю вам две недели, а вы называете мне имя. Думаю, этого времени вам хватит с лихвой. Люди, которых вы хотите склонить на свою сторону, сначала пожелают посмотреть на меня, но не более того. Как только вы организуетесь, они будут слишком заняты, чтобы задумываться о том, куда я делся.
— Ты серьезно? Значит, ты останешься, пока мы не уладим наши дела?
— Я останусь только на две недели. До… какое сегодня число. Так, в четверг было пятнадцатое, стало быть, сегодня семнадцатое. В сентябре тридцать дней… О’кей. Я ухожу в субботу, первого октября.
— Но до этого будешь делать вид, что ты со мной, так?
— Да.
— Что ты мой сын и наследник, так? Чтобы эти парни не сомневались, что, когда я сыграю в ящик, на трон сядешь ты, так?
— Да, буду делать вид. А от вас требуется только назвать мне имя.
— Назову. К первому октября я узнаю, кто из шишек приказал убить Уилла.
— Мы так не договаривались, Кэпп.
Он вскочил, со стуком поставив пустой стакан на комод.
— Черт побери, я же не знаю, кто из них это сделал! Да пойми ты, Рэй, я знаю только, что это был один из шести или семи человек. Я мог бы назвать тебе любое имя, и ты бы купился на это как маленький, сам ведь знаешь. Но сейчас я даже не представляю, кто это был, и стараюсь играть по-честному. Я сам хочу, чтобы ты его пристрелил! Это же мне только на польз у, понимаешь?
— Ну хорошо, я вам верю.
— К тому времени, когда ты захочешь уйти, я точно буду знать его имя. Даю слово.
— Хорошо.
— Тогда пожмем друг другу руки.
Я выполнил его просьбу, а когда он ушел, допил вторую бутылку.
Глава 19
В понедельник днем мы уехали из Платтсбурга, но еще в пятницу Кэпп перевел в местный банк кучу денег из Нью-Йорка и Джерси и тут же снял их со счета. Утром в понедельник мы зашли в местное отделение магазина «Кадиллак» — «Олдсмобиль» — «Бьюик», и Кэпп купил «кадиллак» прямо из демонстрационного зала, заплатив наличными. Вести пришлось мне, потому что у него не было водительских прав. Я все больше начинал привыкать управлять машиной с одним глазом и постепенно приспособился нажимать на акселератор правой ногой.
Из Платтсбурга мы направились на юг к Лейк-Джорджу, где Кэпп арендовал дом на восточном берегу озера. Он сказал, что дома с южной и западной сторон ему не нравятся, поскольку распланированы совсем не так, как он привык.
Дом, большой белый особняк, стоял на крутом берегу озера в окружении зарослей вечнозеленого кустарника. По верху склона мимо летних коттеджей тянулась грунтовая подъездная дорожка, которая заканчивалась у дома площадкой, рассчитанной на две машины. Выйдя из «кадиллака», мы перешли дорожку и остановились у живой изгороди, отмечавшей границу участка. В изгороди была калитка, а рядом на столбике торчал почтовый ящик с надписью «М-р Рид». Мы сняли дом через агентство, которое сдавало дом Ридов после окончания сезона летних отпусков. Остальные коттеджи между дорогой и озером в это время года пустовали.
Пройдя через калитку, мы поднялись по деревянным ступенькам к двери, затянутой мелкой проволочной сеткой. С этой стороны дом казался совсем небольшим — всего один этаж и маленькое крыльцо с пустыми ящиками из-под пива и прохладительных напитков, составленных в штабель у стены. Но на самом деле это был всего лишь верхний этаж из трех: остальные два располагались ниже по склону.
Внутри было три просторных, заставленных плетеной мебелью комнаты, пол которых был покрыт соломенными и бамбуковыми циновками. Окна были завешены длинными темно-красными гардинами. Там, где комнаты соединялись проходами в виде арок, циновок не было, и тщательно натертые воском полы блестели. На этом же этаже находилась и ослепительно белая кухня, похожая на операционную для лилипутов, окно которой выходило на подъездную дорожку. В самом центре кухни в полу был прорезан широкий люк, обнесенный перилами, через который по широкой лестнице на черных резиновых роликах можно было спуститься на средний этаж.