Читать интересную книгу The Мечты. О любви (СИ) - Светлая et Jk

Все как у всех.

Все как у всех.

Не лучше и не хуже.

И только тесно. Внутри самого себя — тесно от того, что Женя, его Женя Малич — вот она. Та же самая. И в то же время слишком далекая от того времени, когда он целовал ее в щечку, подвозил с работы. И хотел быть отцом ее ребенка, если она разрешит.

Не разрешила. Пока он мечтал о ней, она мечтала совсем о другом.

— Па, а можно мы еще на вот той штуке покатаемся! — снова взвизгнула Женечка, возбужденно указывая куда-то в сторону моря. Артем мотнул головой — пляжные зазывалы приглашали на банан.

— Тебе обедать пора! — отказал Юрага. — Давай лучше живо иди окунись. Песок надо смыть. И погнали.

— Но папа!

— А вечером попробуем их поймать. Не канючь.

— Я не канючу! — возмутилась девочка, но подскочила с песочка и только пятки засверкали в сторону моря. А Юрага повернулся к Жене:

— Мы пойдем, Евгения Андреевна. Правда, пора уже. Было бы здорово еще увидеться, пока я здесь. Может, даже со всеми детьми и вашим мужем. Они здорово поладили… в смысле — дети, да?

— Мы стараемся каждый день выбираться, — улыбнулась она в ответ, — и этот пляж нам нравится. Но иногда наша компания гораздо многочисленнее. Присоединяйтесь!

— И Роман Романович не станет возражать? — усмехнулся Юрага, почему-то подумав, что, наверное, надо подыскать им с Женечкой все-таки другое место для морских купаний.

— А у папы сейчас новый проект, — внесла свою лепту Лизка, — ему некогда.

— У Романа Романовича всегда были очень амбициозные идеи. Что-то строит?

— Увлекся реставрацией. Помните здание Гамбургского банка?

— На пересечении Флотской и Артынова? Серое такое? С сыпавшейся лепниной?

— Именно оно, — кивнула Женя. — Лепнина больше не осыпается, а некоторые элементы, которых давно не было, восстановлены по старым рисункам, в каких-то частных архивах нашлись.

— И вашему Моджеевскому это правда интересно?

— Вряд ли таким станешь заниматься, если не интересно.

— Слабо представляю себе его, вгрызающимся в старые чертежи и рисунки, — пожал плечами Артем Викторович. — Хотя, конечно, вообще мало что знаю о нем. Может, он действительно не такой, каким казался когда-то.

— Просто сейчас у него есть достаточно времени для этого, — улыбнулась она. — И возможности, чтобы осуществить собственные мечты.

— Ну, это здорово, — охотно согласился с ней Юрага и, вытянув шею, вгляделся в море. Женечка уже торчала по пояс в воде возле плавучего банана, с явной завистью и вожделением разглядывая детишек и взрослых, облаченных в ярко-оранжевые спасательные жилеты. Инициативная, блин.

Артем Викторович усмехнулся и сказал:

— Кажется, еще немного, и ее унесет в дальние дали. Пошел, в общем, за своим спиногрызом. Хорошего дня, Жень.

— В дали еще рановато, — со смехом отозвалась она, глянув на Женю-маленькую и мысленно вздохнув от фантазии Юраги. Это ж надо было додуматься дать ребенку такое имя! Но вслух, конечно же, произнесла другое: — Я была рада с вами повстречаться, Артем. И вам хорошего дня!

— До свидания, — махнул он ей и легко, молодцевато подхватился с песка, потрусив к морю.

Вода была уже настолько теплой, что, казалось, морские обитатели должны уходить подальше на дно. Здесь, на мелководье — опасно оказаться сварившейся креветкой. И тем не менее, мелкие стайки рыбок врассыпную бросились от него, едва он зашел. Он заметил это краем глаз, мимолетно. Так же мимолетно, как и пролетевшую чайку над самыми волнами, размеренно, как дыхание, вздымавшимися вокруг. Мир словно бы замедлился. Впереди была Женечка. Позади — Женя.

Впереди — настоящее и будущее. Там, за спиной — не сбывшееся.

Мечты бывают несбывшимися, а бывают — несбыточными. Никто не запрещает мечтать о том, чтобы объехать весь земной шар, ведь это реально. Когда-то было почти невозможно, а теперь — нужны считанные дни, чтобы по экватору. Никто не запрещает мечтать о том, чтобы отправиться в другую галактику. Сегодня — никак, но как знать через сотню лет? А уж при условии наличия существующей ныне коммерческой космонавтики — хотя бы ненадолго почувствовать себя космонавтом вполне себе реально. Никто не мог запретить ему мечтать о женщине, оставшейся за спиной. Но и через сотню лет — она останется столь же недостижимой, как была раньше. Просто потому, что это не его женщина. Может быть, в какой-то иной реальности… если бы они оба были иными…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И еще большой вопрос, что делать, если мечта сбылась? Вдруг ему уже сейчас дан лучший вариант его жизни? А он этого так и не понял?

Артем снова оглянулся, как оглядывался все последние годы.

Женя Малич из его прошлого по-прежнему сидела на песке рядом с оравой детворы и, пожалуй, уже и думать о нем забыла. Он в ее истории лишь краешком, а она в его — центральная фигура. Они оба движутся каждый в свою сторону. Она, вон, достала из сумки телефон, очевидно, звонивший — за разговорами людей, детским смехом, плеском волн и криком птиц ему и не слышно. Но судя по тому, что видел, как Женя приняла вызов и приложила трубку к уху, ей звонили. Лицо ее осветила довольная улыбка. Женя была счастлива. А ему… стоит радоваться, что все это было не зря. Ведь его несбыточная мечта стала чьей-то реальностью.

— Серый, а давай на буек сплаваем? Кто первый? — раздалось рядом.

— Погнали.

Брызги от чужих взмахов руками полетели вокруг него. Два подростка промчались мимо и не заметили, что едва не сбили с ног взрослого мужика, стоявшего в нескольких сантиметрах от траектории их движения. Банан тоже уже уплыл. Женя-маленькая по горло в воде, одна макушка торчала. Ее «смывание песочка» грозило превратиться в полноценное купание, но этот вредный котенок всегда умел мухлевать и манипулировать. Юрага улыбнулся и пошел вытаскивать. И больше уже не оглядывался. Знал, что такой Женю-взрослую и запомнит: с телефоном возле уха и улыбающуюся морю и солнцу. И лету. И, наверное, чему-то еще.

Это было особенным талантом Евгении Андреевны Малич. В любой ситуации она могла найти, чему улыбнуться. Будь то глупый еж, второй месяц методично вытаптывающий ее любимую клумбу, или давний знакомый, о встрече с которым и не помышляла ни минуты. Но именно сейчас Женя улыбалась мужу, чей голос взволнованно и даже чуть-чуть растерянно звучал в ее телефоне.

— Жека, Жек, я счет с Никитичем сравнял! Аяз звонил, — говорил Моджеевский, а она словно видела, как он мечется по кабинету, не находя себе места, вылетает в коридор, наткнувшись на Лену Михалну, о чем-то жестикулирует ей, а та понимает его без слов, потому что ее лицо тоже вспыхивает радостью.

— Ну поздравляю, — рассмеялась в ответ Женя. — Как Таня?

— Говорит, хорошо, нормально, за пару часов родила. Редька с ней в клинике, а эфенди уже едет. Где Богдан? Дозвониться не могу, мне срочно самолет нужен, пусть всех, кого надо, на уши поднимает. Найди Юльку.

— Придется потерпеть, — заявила Жека. — Сейчас им не до нас.

— Что значит, не до нас?! — замер Роман Романович, и Женя представила себе, как он остановился посреди прихожей и растерянно лупает глазами — седой, взъерошенный и смешной. — Вообще-то у Боди племянник родился, у меня внук. Аяз там, Наталья там, одни мы как не пойми кто. Танюха ж не сирота!

— Рома, — терпеливо проговорила Женя. — Они на УЗИ. Вам с Никитичем еще по осени цыплят считать. Поэтому выпей чаю и успокойся. А мы сейчас приедем.

— Сегодня? Плановое? — тут же озаботился Моджеевский. — Из Богдана слова не вытащишь, а Юлька, вроде, бледненькая такая, а?

— Кровь с молоком — это точно не про нее, — хохотнула Женька. Одновременно с тем она принялась собирать детвору. Те, словно почувствовав всю ответственность момента, суетливо складывали игрушки, натыкались друг на друга и озабоченно рассуждали о дальнейшей судьбе замка. Впрочем, замку что? За ночь его раскидают птицы, раздует ветер, размоет море. Все как в жизни. Что-то заканчивается, но обязательно начинается что-то другое.

— Ладно, ладно, не лезу, — тяжело вздохнул Рома, словно бы делал им всем огромное одолжение. — Тогда я скажу Лене, чтобы накрывала, да? И собираю наши чемоданы? Ты же со мной?