– Двадцать монет, – нагло заявил торговец. Баснословно. Но Герфегест только молча проверил, как входит и выходит меч, и, несмотря на то что он держался в ножнах препогано, свободно болтаясь из стороны в сторону, быстро согласился:
– Хорошо. Выказав себя со всех сторон полным растяпой, Герфегест повернулся, чтобы уйти.
– Постой, господин, у меня есть для тебя кое-что хорошее, – пропел за его спиной масленый голос торговца.
Ага, кажется клюнул все-таки. Герфегест обернулся, недоуменно вскидывая брови. На прилавке, среди дряхлого барахла, появилась бронзовая чарка и бутыль сельха.
– Я вижу, ты солидный покупатель. Ты из тех, кто не пройдет мимо своего счастья. Ты – парень, который сладит с любой девкой, – все это наивный хитрюга сообщил Герфегесту, раскупоривая бутыль и наливая ему полную чарку. – Согда в городе начался… началось… ну, в общем, ты понимаешь, заваруха, один благородный был убит в нашем в квартале, и от него остались отменные вещи. Они припрятаны у меня в доме. Ты пока побудь здесь, попей сельха, а я мигом сбегаю за ними и вернусь. Такому человеку, как ты, мне будет не жалко отдать их за бесценок.
– Ну что же, пошевеливайся, – благосклонно кивнул Герфегест, залихватски опорожняя чарку в горло. Конечно, он заметил недобрые огоньки, блеснувшие в глазах торговца. Но они были сейчас Герфегесту приятнее, чем свет фонариков в императорских садах.
Как только торговец исчез за ширмой в глубине лавки, Герфегест немедленно исторг отвратительный сельх обратно в чарку. Хорошо бы, если просто сельх – его чуткий язык УЛОВИЛ среди хмельной горечи легчайший привкус дурмана.
По замыслу лавочника Герфегесту полагалось сейчас быть не то мертвым, не то спящим беспробудным сном. Поэтому Герфегест, опрокинув бутылку на пол и раскинув руки, уронил голову на прилавок и затаился не дыша.
Торговец вернулся не один. Судя по звукам шагов, их было трое»
– Готов, – послышался шепот, и шаги приблизились вплотную.
Ждать было больше нельзя. Если одному из них вздумается сейчас огреть его для верности дубиной, то на встречу с регентом можно точно не рассчитывать.
Герфегест легко опрокинулся назад вместе с табуреткой и, перекувыркнувшись через спину, встал на ноги уже с мечом в руках. Он успел вовремя. В прилавке, в том самом месте, где только что была его голова, торчал топор.
Лавочник пришел, похоже, вместе с сыновьями. Двое здоровенных оболтусов с топорами. Сам лавочник сжимал в руках неплохой меч. Похоже, действительно стащил с тела какого-то благородного. Так везде и всегда – люди, приуготовляя витражи лжи, любят вставить в них побольше кусочков правды.
– Убивать не буду, – спокойно сказал Герфегест. – И закладывать железноголовым тоже. Это не в правилах Ларта, сына Милианга. Деньги на прилавок – и разойдемся по-доброму.
Слова Герфегеста были восприняты ими не вполне адекватно. Перекупщик с неожиданной легкостью перемахнул через прилавок, воздымая меч над головой в плохо поставленной «стойке скорпиона», а его отпрыски нехотя полезли вслед за ним.
В Сармонтазаре ему несколько раз приходилось драться с разным отребьем, но здесь, в Алустрале, такого еще не случалось. Все его противники были либо рубаками-профессионалами, либо людьми из Семи Домов. Он даже почувствовал легкий укол спеси – вот еще, рассыпайся тут в фехтовальных красотах перед неблагодарными зрителями.
Дождавшись первого выпада лавочника, Герфе-гест беспощадно отбил его меч отметающим влево ударом ноги. Сразу вслед за этим последовало приближение вплотную к незадачливому вояке, которое завершилось оглушительным ударом кулака в челюсть.
Добрый человек повалился навзничь, роняя меч, а его сыновья остановились в нерешительности.
В этот момент за спиной Герфегеста раздался скрип двери. Краем глаза следя за оболтусами, он отскочил в сторону и поглядел на вошедших.
Ну конечно, железноголовые его родных Гамели-нов! Но сейчас он, Герфегест, – отнюдь не Хозяин Дома и глупо вспоминать о перстне Стагевда, который с легкостью опустит на колени трех мужиков с алебардами. Сейчас Герфегест более или менее успешно играет роль Ларта, сына знаменитого южного пирата Милианга, и ему нужно валить отсюда да поскорее.
Железноголовые молниеносно оценили обстановку.
– Стоять! – проревел начальник городского дозора.
Сыновья лавочника разом вздрогнули и бросили на пол топоры. Дескать, мы здесь ни при чем, не надо нас бить.
Как же, как же… Будет сейчас стоять тебе. Слева от Герфегеста находился высокий шкаф с выставленной обозрению захожих покупателей нехитрой утварью. Он завалил его вниз и, радуясь грохоту за своей спиной, бросился в глубь лавки.
Ругаясь последними словами, железноголовые устремились за ним, неловко продираясь через развалы деревянных обломков и глиняных черепков.
Герфегест проскочил под ширмой и оказался в темном коридоре. Еще три шага – и его обозрению открылась чадная кухня, служащая семье лавочника заодно и столовой, и, похоже, отчасти спальней. На кухне оказалась неприглядная старуха с бельмом в левом глазу. Судя по всему, ее насторожил шум в лавке, и она с нетерпением ожидала появления здесь какого-нибудь непрошеного гостя. Быстрее, чем Герфегест успел что-либо сообразить, она с душераздирающим завывом ударила его в глаз тяжеленным чугунным черпаком.
Вскрикнув от боли, Герфегест чуть не проткнул старую дуру насквозь, но установления Благородных Домов удержали его от убийства почти безоружной женщины. Он метнулся в сторону и, перекатившись через длинный стол из засаленных досок, оказался далеко от своей противницы.
Герфегест видел, как на кухне появились железногодовые. Но спустя мгновение он уже выскользнул рыбкой в распахнутое оконце и очутился во внутреннем дворе среди прилепившихся друг к другу дряхлых лачуг. Окруженный облаком перьев – он упал прямо посреди сборища кур – Герфегест поднялся на ноги и быстро огляделся. Ушибленный старухой глаз стремительно заволакивался розовыми слезами, но это не помешало ему заметить рассохшуюся бочку, прислоненную к стене глинобитного амбара.
Вскоре он был уже наверху и, прогрохотав с полквартала по крышам подошвами своих изящных сандалий, ловко соскочил вниз на внушительную и мягкую кучу отбросов…
Его сошествие с небес не вызвало ни у кого ни малейшего удивления. Он с достоинством отряхнулся, проверил, на месте ли деньги и «дым-глина», поправил ножны, затем огляделся.
В предыдущих кварталах шлюх было в общем-то немного, и они скорее всего являлись вполне добропорядочными дочерьми нищих родителей, которые подрабатывают телом от скуки. Здесь на Герфегеста навалилось просто-таки буйство развратной, обманчиво-щедрой, профессиональной продажной плоти.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});