Читать интересную книгу Голоса с улицы - Филип Дик

– Черномазая? – рявкнул Фергессон.

– Нет, высокая тощая девица. Оставила ему какую-то литературу.

Фергессон вспомнил.

– Журнал… Я видел, – он потрясенно и расстроено покачал головой. – Кошмар: просто не верится. Но я должен был знать… Я же сам видел эту херню. Он стоял и читал ее в рабочее время, – Фергессон судорожно швырнул колоду перед робким, молчаливым Джо Тампини. – Сдавай! – Хрипло заорал он. – К чертям собачьим, от винта!

В мрачной темноте машины Стюарт держал на коленях комок из одеял и детской одежды. Рядом извивался Пит и ревел: его крохотные ручонки беспомощно махали, пытаясь за что-то уцепиться, но хватая лишь холодный воздух, который задувало в машину ветром с автостоянки.

Вскоре до Хедли дошло, что он переодевает младенца. Стюарт перебрал насквозь промокшую, перепачканную груду одежды: все было загажено, как минимум, один раз. Хедли озадаченно разгладил одежки и начал все сызнова, надеясь отыскать что-нибудь чистое – что еще можно использовать. На соседнем сиденье дрожал и громко плакал Пит.

В конце концов Хедли открыл багажник и порылся там, нашел скомканное, засаленное автомобильное одеяло и унес его с собой. Одеяло легко порвалось на части: вскоре Хедли сложил в кучу рваные тряпки – нечистые, но все же годные к употреблению. Он закутал Пита в один из прямоугольников, застегнул гигантскую английскую булавку, а затем обмотал ребенка одеялами. Они кисло воняли мочой: Пит уставился на него несчастным, больным, голодным и беззащитным взглядом.

Выбравшись из машины, Хедли пересек темную стоянку и направился к мусорному баку дешевой кафешки. Стюарт кинул в бак груду испачканной одежды и, скрипя гравием, вернулся к машине. Он немного постоял в нерешительности: младенец беспокойно дремал, дыша ртом и недовольно морща круглое личико. Его явно надо было покормить. И как можно скорее.

Убедившись, что вентиляционные отверстия открыты, Хедли поднял стекла и запер дверцы. Выйдя со стоянки, он ступил на пустынный тротуар. Вечерело, солнце садилось. Хедли зашагал, сунув руки поглубже в карманы.

Дойдя до небольшого скверика между громадными товарными складами и заводами, он становился и плюхнулся на скамейку, чтобы отдохнуть и подумать.

Его план был ясным, четким и окончательным. Он возник, когда Хедли вез Маршу по фривею: план пришел в голову в завершенном и разработанном виде, словно существовал всегда. Это был единственный выход: оставалось лишь воплотить его в жизнь.

Хедли не мог вернуться к Бекхайму, потому что не годился для этого. Он безнадежно опоздал, он никчемный: его уже не спасти. Но сын еще не опоздал. План был проще некуда. Бекхайм возьмет к себе Пита, воспитает его, и Пит будет спасен: он станет тем, кем не стал Хедли, сделает все то, чего не сделал Хедли, добьется того, чего не сумел добиться он сам. У Стюарта все уже позади, но у сына жизнь только начинается.

Хедли целую вечность сидел и смотрел, как вечернее солнце опускалось за туманную кромку Залива. Лишь когда зажглись уличные фонари и штанины затрепал зябкий ветер, Хедли одеревенело встал и зашагал прочь.

Его одежда помялась и замусолилась после ночи, проведенной в машине. Нужно было побриться: подбородок отливал нездоровым сизым цветом. При ходьбе Хедли обратил внимание на свою неровную походку; все кости ныли, а зрение ухудшилось.

Он приблизился к аптеке-закусочной, вошел и выбрал шоколадный батончик на передней полке. В кармане пальто нашел десятицентовик… Это все, что у него осталось: немного мелочи в карманах.

Жуя батончик «херши», Стюарт Хедли бродил по городу, не замечая гуляющих субботних толп. Мало-помалу он осознал, что вокруг толчется другая группа людей. Он добрался до центра города и двигался среди Стражей Иисусовых – верующих на пути к залу заседаний. Хедли охотно присоединился к ним.

Его увлек поток людей, и вскоре он очутился перед хорошо знакомым приземистым желтым строением со светящимися огнями и развевавшимися повсюду матерчатыми флагами. Хедли немного замешкался, но затем позволил волне бормочущих мужчин и женщин увлечь себя вверх по лестнице в пустынное фойе. Толпа разделилась, и люди стали вереницей входить в зал.

У внутренней двери Хедли остановил высоченный негр в блестящем черном костюме и с нарукавной повязкой.

– Ваша карточка, сэр, – сказал он, протягивая руку, и повторил: – Ваша членская карточка, сэр. Это только для членов Общества Стражей Иисусовых, сэр.

– Что? – сдуру спросил Хедли.

На его руку легла увесистая ладонь: Хедли словно приковали к месту.

– Это не открытая лекция, сэр, – твердо и настойчиво произнес негр. За спиной Хедли нетерпеливо толкались люди, желая поскорее протиснуться и найти себе места: их оставалось не так уж много. – У вас есть карточка, сэр? У вас должна быть белая либо синяя карточка, сэр.

Ошеломленный Хедли развернулся и, распихивая толпу, спустился обратно по лестнице и вышел на тротуар. Негромкие голоса постепенно затихали, пока люди гуськом поднимались по ступенькам и заходили в зал. Те, кого не пустили, мало-помалу разбредались, и вскорости Хедли остался один.

Он уселся на прямоугольный металлический мусорный ящик и стал ждать. Хедли ненадолго задумался, не вернуться ли к машине? Он припарковался на круглосуточной автостоянке, и через пару часов кто-нибудь наверняка начнет проверку обходом. Хедли смутно прикинул в уме, не пора ли кормить Пита? Стюарт полностью потерял счет времени: он только собирался его покормить или уже покормил? Порывшись в карманах, Хедли достал двадцать три цента мелочью – на кварту молока хватит. Но одной еды мало, нужно еще купить чистые подгузники: молочная смесь, пеленки, другое одеяло… В голове Хедли все смешалось в беспорядочном вихре, и он решил больше не думать, а вместо этого сидеть и тупо ждать.

Не успел Хедли оглянуться, как лекция закончилась. Повсюду теснились люди, окружая со всех сторон. Похолодало: прошло уже много времени. Хедли неуклюже встал и начал проталкиваться между ними, думая лишь о том, что необходимо попасть в зал, испытывая настойчивое желание пробраться через дверь к Теодору Бекхайму. Хедли был уверен, что, стоит добраться до него, и чернокожий великан возьмет к себе Пита – в этом Хедли не сомневался. Если только дойти до Бекхайма, все будет хорошо. Зал, разумеется, опустел: толпа уже вышла оттуда. Хедли заглянул внутрь, пока мимо бочком проходили люди, и его потряс вид пустой сцены с трибуной, на которой только что выступал Бекхайм.

– Где Бекхайм? – спросил Хедли у крупной женщины средних лет с охапкой брошюр.

Та покачала головой.

– Понятия не имею.

Хедли немедля поспешил вниз по лестнице, внезапно уверившись, что Бекхайм уже ушел. Стюарт добрался до тротуара и стал озираться в отчаянных поисках, мечась из стороны в сторону и не замечая окружающей плотной толпы.

У обочины стоял длинный четырехдверный седан «крайслер» светло-бежевого цвета. Хедли сразу догадался, что это машина Бекхайма, и, охваченный волнением, помчался к ней. К машине пробиралась кучка людей – белых и негров: одна дверца открылась, и туда села пожилая женщина в тяжелой шубе.

А вслед за женщиной – Бекхайм.

Вокруг Хедли толкались и пихались люди, но он, не замечая их, ссутулив плечи, прокладывал себе дорогу к желтому «крайслеру» на обочине. Стюарта охватил страх: мотор уже включился, и машина вот-вот должна была тронуться с места. Белый мужчина уселся за руль, посигналил и махнул людям, чтобы они ушли с дороги. С ослепительным хлопком вспыхнули фары: Хедли поморщился, быстро нагнул голову и стал протискиваться сквозь толпу.

Прямо перед ним выросла фигура, которая не пожелала отойти в сторону. Его схватили чьи-то руки, и закричали, завопили пронзительные голоса. Он стряхнул руки и, вырвавшись на свободу, снова пихнул фигуру, но та не сдвинулась с места.

– Стюарт! – завизжала она – это была Лора Гоулд. С обезумевшим лицом и растрепанными волосами, она преграждала ему путь, подняв руки и наваливаясь всем своим грузным телом. – Стюарт, что ты здесь делаешь? Эллен тебя обыскалась – мы знали, что найдем тебя здесь!

Из-за спины Лоры выскочил Дейв Гоулд. Он схватил Хедли за пальто и потащил от обочины обратно к зданию – подальше от скопления народа вокруг «крайслера».

– Где тебя черти носили? – говорил он на ходу. – Хедли, ты спятил – что с тобой? Где ребенок – с ним все нормально? Что за хрень ты затеял?

Хедли вырвался.

– Отпусти меня, – сказал он неразборчиво.

Дейв Гоулд продолжал нетерпеливо его тянуть. Люди вопили и наступали друг другу на ноги, сердито пихались. Машину уже атаковали со всех сторон. Водитель непрерывно сигналил, пробираясь сквозь толпу, заполонившую проезжую часть. Темноту прорезали яркие лучи фар. Ропот и крики заглушались гулом двигателя и шелестом шин.