Читать интересную книгу Дом ужасов - Кирилл Андронкин

— Я знала, что он ревнив, — говорила она, но я не ожидала ничего подобного.

Она нервно сжимала и разжимала руки.

— О Марк, — воскликнула она с отчаянием. — Они отправят его на электрический стул. Я знаю, они это сделают. И виновата в этом я.

Он резко возразил ей:

— Слушай меня внимательно. Ты ни в чем не виновата. Ты должна держать себя в руках. Если ты потеряешь присутствие духа, это не поможет ни тебе, ни Ллойду. Тем более, что ничего нельзя знать наверняка. Приговор еще не вынесен.

Но она, казалось, не слышала его.

— Нет, это моя вина, — повторяла она, и губы ее дрожали. — Подумай только, что я наделала. Два человека… Том уже мертв, и Ллойда скоро…

— Прекрати сейчас же! — он схватил ее за плечи и резко тряхнул.

— Ты должен спасти его! — в отчаянии крикнула она. Прошу тебя, Марк, если ты не сделаешь это, я никогда не прощу себе.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Но он знал, что сделать это будет очень трудно, почти невозможно: обвинение подготовлено более чем основательно: мотив, средство и возможность…

Робисон спустился к выходу на Уайт-стрит, откуда можно было пройти в камеры. Выполнив обычные формальности, он получил пропуск, и уже через несколько минут они с Ллойдом Эшли сидели по разные стороны длинного стола в комнате для свиданий. Их разделяла лишь прозрачная перегородка.

— Ну, Марк, я хочу услышать правду. Как дела?

Крепко стиснутые руки Эшли, лежащие на столе, выдавали крайнюю степень возбуждения.

Робисон пожал плечами.

— Суд еще не кончился. Никто не может сказать, что решат присяжные…

— Перестань дурачить меня, Марк, — резко перебил его Эшли. — Я видел этих людей, видел их лица.

Робисон снова пожал плечами и замолчал.

— Послушай, Марк, ты уже давно работаешь у меня юристом. Мы много дел провернули вместе, и я прекрасно знаю, как ты умеешь работать. Ты энергичный, находчивый. Я очень верю в твои возможности. Но я…

Он замолчал, подыскивая нужные слова.

— Ты недоволен тем, как я веду защиту?

— Я этого не сказал, Марк.

— Разве тебе не кажется, что я использую малейшую возможность?

— В пределах закона, да. Но я видел раньше, как ты ведешь дела. Я видел, какую тонкую игру ты ведешь с присяжными, какие фокусы ты им показываешь. А в нашем деле ты так придерживаешься закона, что я просто не узнаю тебя. Почему, Марк? Что случилось?

— Понимаешь, Ллойд, я не могу найти ни одной лазейки — вот почему. У меня связаны руки.

— Развяжи их, — возбужденно сказал Эшли.

— Как? — спокойно спросил Робисон.

— Послушай, Марк, — воскликнул Эшли, схватившись руками за край стола. — Ты осведомлен о моих финансовых делах почти так же, как я сам. Ты знаешь, сколько денег я получил в наследство, сколько заработал. Сейчас я стою четыре миллиона долларов.

Он помрачнел еще больше и заговорил снова с нарастающим возбуждением.

— Я не знаю, может быть, именно поэтому Ева вышла за меня замуж. В любом случае — это немалые деньги. И, разумеется, мне бы хотелось самому ими попользоваться, но вряд ли у меня будет такая возможность, если они приговорят меня к смерти.

Эшли судорожно облизнул губы.

— Если я умру, деньги мне больше не понадобятся. Если же я буду жить, то можно прекрасно обойтись и меньшей суммой, ни в чем при этом себе не отказывая. Марк, ты сам знаешь что помочь мне, даже на этой стадии, можешь только ты. Я не знаю, как. Но я это чувствую. Я уверен, что ты можешь что-нибудь придумать. У тебя такое прекрасное воображение. Я знаю, ты можешь меня вытащить.

Робисон почувствовал, что волнение Эшли передалось и ему.

Эшли подался вперед и хрипло прошептал:

— Делим все пополам. Делим поровну все, что у меня есть: половина тебе, половина — мне. Гонорар — два миллиона, Марк. Ты будешь обеспечен на всю жизнь. Только представь тебе! Марк, я хочу, чтобы меня оправдали. Они должны меня оправдать!

Робисон быстро сказал:

— Ты подпишешь то, что сейчас сказал, Ллойд?

— Конечно!

Робисон вынул из портфеля чистый лист бумаги, быстро, почти не останавливаясь, написал нужный текст и протянул Эшли. Тот подписал, почти не глядя, так как знал, что Робисон прекрасно владеет простыми и четкими юридическими формулами. Робисон дрожащими руками сложил подписанный документ и убрал его в портфель.

— У тебя есть какие-нибудь идеи, Марк? — нетерпеливо спросил Эшли.

Он не сводил глаз с худого и бесстрастного лица Робисона, словно надеялся прочитать на нем ответ на мучивший его вопрос. Меж тем Робисон молчал. Разумеется, у него была идея — она посетила его еще три дня назад, ночью. Он вспомнил, что лежал в постели, пытаясь заснуть, когда внезапно его осенило. Идея понравилась ему, он немного посмаковал ее, обдумывая возможные последствия, взвесил все за и против, затем громко расхохотался я темноте. Она была остроумна, даже несколько жутковата. Однако тогда он решил, что осуществлять ее не станет. Теперь он передумал. Двухмиллионный гонорар оказался весьма убедительным аргументом, перечеркнувшим все его сомнения. Люди шли на более серьезные преступления, в том числе убийства, за гораздо меньшие суммы. Однако все будет зависеть от него, удастся ли ему использовать заложенные в нем возможности. Своей тонкой игрой он должен уметь переубедить каждого из двенадцати присяжных, уже принявших окончательное решение.

— Предоставь все мне, Ллойд, — сказал Рвбисон. — Ты должен расслабиться и попытаться заснуть.

Выйдя на улицу, он решил немного пройтись и обдумать детали своего плана, С точки зрения высокой морали едва ли его план можно было назвать безупречным, но Робисона такие соображения никогда не смущали. Он считал, что для достижения успеха хороши любые средства. А он привык к успеху. Помимо блестящего ума, Робисон обладал прекрасными актерскими данными. Его голос был его инструментом, он звучал то нежно и сочувственно, то презрительно и гневно. Особенно удавались Робисону перекрестные допросы, благодаря которым он выиграл не одно, казалось бы, безнадежное дело, работая в должности помощника окружного прокурора. Родственники многих подсудимых до сих пор шлют Робисону письма с угрозами. Поэтому он получил разрешение на ношение оружия.

На Центральной улице, недалеко от полицейского управления, Робинсон зашел в маленький магазинчик, где торговали оружием, и купил кольт тридцать второго калибра, карманную модель, коробку с патронами. Проверив его разрешение, владелец магазинчика завернул покупку.

Выйдя из магазина, Робисон поймал такси и поехал в свой офис. Его секретарша, мисс Грэхем, протянула ему листок с записями телефонных звонков. Робисон рассеянно взглянул и молча прошел в свой кабинет.

На стене кабинета, прямо напротив стола, висела картина. Робисон не без сарказма подумал, что девяти судьям Верховного суда США, изображенным на картине, вряд ли когда-либо доводилось видеть то, что сейчас должно было произойти у него на глазах. Он развернул свою покупку, с минуту, как бы взвешивая, подержал в руке кольт, затем быстро вставил в обойму три пули, приставил револьвер к левой руке, чуть выше локтя, и, стиснув зубы, нажал на курок.

Руку словно обожгло раскаленным железом. Робисон невольно вскрикнул, но, пересиливая боль, все же успел поставить револьвер на предохранитель, прежде чем в кабинет вбежала встревоженная мисс Грэхем. Увидев бледного Робисона с окровавленной рукой, она испугалась еще больше.

— Ничего страшного, — хрипло сказал Робисон. — Произошёл несчастный случай. Не стойте здесь с разинутым ртом. Вызовите врача. Он должен быть внизу.

Мисс Грэхем выбежала из кабинета и вскоре вернулась в сопровождении врача.

— Ну, — сказал врач, быстро оценив ситуацию. — Что у нас случилось? Еще один несчастный случай из серии «я не знал, что он заряжен»?

— Не совсем так, — сухо ответил Робисон.

— Ну хорошо. Давайте для начала снимем пальто.

Врач помог адвокату раздеться, затем разорвал рукав рубашки от манжета до плеча и осмотрел рану.

— Ничего страшного, — сказал он. — Рана неглубокая. Мышцы и артерии не повреждены. Задет лишь кожный покров. Считайте, что вам повезло.

Перевязав рану, врач сказал:

— Ну а теперь я должен вызвать полицию. Вы знаете закон лучше меня, адвокат. Раз мы имеем дело с огнестрельной раной у меня просто нет выбора.

Робисон сдержал улыбку. Если бы врач не знал закон, он тут же просветил бы его — ведь именно присутствие полиции было самым важным для него в этой ситуации.

Робисон представил себе заголовки вечерних газет: «Адвокат Робисон ранен в результате несчастного случая», «Экспертиза адвоката» — и статьи, рассказывающие, как он умышленно бросил револьвер на стол, пытаясь воспроизвести случившееся в офисе Тома Уорда.