епископом эпохи после Тридентского собора. В 1583 г. возраст позволил ему занять должность архиепископа Реймсского, и его епархия стала центром покаянных процессий. Они были масштабной логистической операцией и вовсе не спонтанны. Неслучайно в триумфальном въезде Луи в Реймс участвовала сотня студентов местного Английского коллежа. Кампанию кардинала надо рассматривать в широком контексте: поддержка миссий в Англии служила барометром радикального католического активизма во Франции, тогда как поддержанные им возрождение святынь и культ Марии ассоциировались с иезуитами и были главными символами Контрреформации по всей Европе.
Иезуиты влияли на третье поколение Гизов и в другой области. Карл д’Омаль был одним из первых среди 400 поступивших в Иезуитский университет, который основали герцог Лотарингский Карл III и кардинал Карл в 1572 г. в Лотарингии. Герцог не был воинствующей фигурой Контрреформации, и основание университета показывает, что он рассматривал отвоевание католиками позиций как мирную деятельность. Что касается Антуанетты де Бурбон, то она продолжала управлять семейными делами из Жуанвиля, где воспитывала уже правнуков.
Между тем финансовые дела Гизов шли не слишком хорошо. Генрих имел долгов на сумму от 1 до 3 млн. ливров, что в 4-12 раз превышало его годовой доход (с. 226). Между тем о сокращении расходов речи идти не могло: честь требовала, чтобы принц жил на широкую ногу. Домохозяйство Генриха составляли 98 человек — меньше, чем у отца, но столько, сколько, по его мнению, он мог содержать, не теряя лица (с. 226). Поэтому герцогу пришлось продать графство Нантей, один замок и один фьеф. Генрих нуждался в сохранении королевского патронажа, но появление радикальной католической оппозиции королевской политике стало одновременно вызовом и шансом.
В момент воцарения Генриха III католики смотрели в будущее с большими надеждами, чем за все предыдущие годы гражданских войн. Массовые обращения после Варфоломеевской ночи серьёзно ослабили протестантизм к северу от Луары. Будучи ещё наследным принцем, король показал, что в борьбе за религиозное единство не остановится перед пролитием крови. Гизы разделяли надежды католиков. Четырёх членов семьи новый король призвал в Тайный совет. Более того, через два дня после коронации в феврале 1575 г. он женился на двоюродной сестре Гизов Луизе.
Однако надежды католиков и радость Гизов оборвались катастрофической кампанией 1575 г. и миром в Больё 1576 г., который оказался самым благоприятным для протестантов за всё это время. Генрих III, как прежде его мать, осознал, что не только войну нельзя выиграть, но и она подрывает монаршую власть. По мере того как провинции попадали под контроль аристократов–военачальников, королевские долги росли и превысили 100 млн. ливров, т. е. с 1559 г. увеличились вдесятеро (с. 227). Чтобы обеспечить мир, Генрих сделал ряд политических и финансовых уступок протестантам и их католическим союзникам. Он согласился восстановить их в должностях, какие они занимали до Варфоломеевской ночи, передать им ряд стратегических городов, заплатить их наёмникам, а также созвать Генеральные штаты. Для ярых католиков это было унижением.
Сформированная ими «Католическая лига была радикальным разрывом с прошлым, так как шла намного дальше призыва восстановить католическую церковь. Обращаясь к новой исторической науке, её манифест с восхищением смотрел на мифическое прошлое, в котором первые франкские короли гарантировали права и свободы трёх сословий. Её принципы предполагали фундаментальное перевоображение (re–imagining) государства. Незыблемость королевского католичества не только обеспечила отлучение Генриха Наваррского, но и проложила путь монархии, избираемой Генеральными штатами, которые действовали от имени народа. Основой этого конституционного сдвига была идея, впервые выдвинутая протестантами, согласно которой суверенитет является делимым. После XVII в. историки игнорировали Лигу, поскольку она трудно вписывалась и в либеральное, и в марксистское понятия революции. Однако со времени иранской революции 1979 г. мы вновь познакомились с революционным потенциалом сочетания теократических и демократических идей. Теперь известно, что английская революция была не первой буржуазной революцией, а вариантом религиозной революции, европейских предшественников которой можно найти во Франции в 1576 г. и в Германии в ходе крестьянской войны 1525 г.» (с. 228).
Вместе с тем герцог де Гиз не был предтечей Кромвеля, а Лига исходно не была инструментом воплощения властных амбиций. Зародилась она на местах, и герцогу хотя он и сочувствовал ей, приходилось сохранять дистанцию. Миром в Больё сильнее всего были недовольны в Пикардии и Нормандии, где после королевского эдикта протестантизм вновь поднимал голову. Заговорщики регулярно собирались на тайные совещания, писали шифрованные письма. Организационные способности Лиги впервые были опробованы на собраниях с целью избрать депутатов в Генеральные штаты. Это был первый во французской истории случай проведения чего–то похожего на предвыборную кампанию. Традиционно выборы в штаты не были конкурентными. Это были собрания, где обсуждался список жалоб, и кому–то поручали отвезти его на ассамблею. Характерная для Лиги смесь фанатизма и конституционалистской риторики добавила в выборы идеологический элемент. Генрих III несколько раз вмешивался, чтобы навязать своего кандидата, но на выборах делегата от второго сословия в нормандском городе Ко Лиге удалось настоять на своём.
Король подозревал, что за агитацией стоят Гизы. В самом деле, договор о создании Лиги в Перонне в Пикардии был подписан в доме старого слуги их семьи Жака д’Аппленкура. Это не значит, что Гизы плотно контролировали организацию, так как это было бы слишком опасно. 2 августа 1576 г. король заставил Гизов поклясться сохранять мир. Они и не собирались порывать с королём: просто надеялись, что Лига заставит его переосмыслить политику. Правда, когда открылись Генеральные штаты, герцога обвинили в государственной измене. Был обнаружен памфлет, на деле написанный протестантами, с призывом к папе сделать Гиза командующим Лиги, а короля и Екатерину заточить в монастыри. Гизы не делали секрета из своего происхождения от Карла Великого, но в памфлете говорилось, что эти притязания будут предлогом для свержения Валуа. Генриха III убедили, что пропаганда — ложная, но сомнения в лояльности герцога она посеяла.
Поскольку королю не удалось уничтожить Лигу в зародыше, он попытался перехитрить оппонентов. Накануне созыва Штатов Генрих вдруг объявил, что в Лигу должны записаться все его подданные. Соответственно, он заменил ряд пунктов новыми — о сохранении мира и протестантских богослужений. Руководство Лиги игнорировало эти изменения, но столкнулось с более упрямым оппонентом, чем король. Простые налогоплательщики увидели в инициативе короля циничный манёвр выжать из них больше денег. На съезде в Блуа в декабре 1576 г. штаты отказались проголосовать за новые налоги, что было поражением Лиги. Этому способствовал юрист Жан Боден[345], который хотел не допустить ещё одной гражданской войны. Он только что опубликовал свои «Шесть книг о государстве», где утверждал, что король не делит власть с народом.
Вместе с тем Генеральные штаты 1576 г. выработали