выскочила женщина, а за ней Эдди, по кличке «Мясник». В руках у него был топор для рубки мяса. Лицо Эдди, потерявшее человеческий облик, было ужасно. О’Брайн пулей слетел с крыльца и преградил Эдди дорогу. У него даже не было намерения стрелять в Эдди.
— В чем дело? — строго спросил он у «Мясника».
Эдди замахнулся на него тесаком и заорал:
— Пошел вон с дороги!
— Успокойся, Эдди! Это я — Боб! — спокойно сказал О’Брайн. — Брось топор!
Эдди толкнул О’Брайна, и тот, не устояв на ногах, поскользнулся и упал на землю. Схватив О’Брайна за горло одной рукой, Эдди вскинул топор. Перед глазами О’Брайна на солнце сверкнуло острое лезвие топора. Но О’Брайн чудом увернулся сторону, и топор воткнулся в землю.
Эдди словно помешался, ои опять вскинул топор, намереваясь мрубить О’Брайна. Тогда Боб не стал медлить: мигом выхватив револьвер, он выстрелил в Эдди. Топор упал на землю в нескольких антимг «р>- от головы О’Брайна. Эдди iмертво упал наземь.
В ту ночь бедняга Боб кричал как ребенок!
С того времени О’Брайн не раз был на волосок от гибели.
С тех пор ему пришлось убить еще шестерых — такая адская у него была работа! Единственное, что немногс успокаивало его — это то, что он не знал этих людей, в отличие от Эдди «Мясника». Но всякий раз, когда приходилось убивать, Боб О’Брайн плакал ночью как ребенок. Он плакал тайно, чтоб никто не видел, и это было самое ужасное испытание и мучение для него!
Боб добрался до «Гампи» за двадцать минут и стал прохаживаться среди столиков в ожидании тех, за кем он охотился. Наконец, в восемь десять появилась Люси Менкен.
Она, казалось, была полностью поглощена предстоящей встречей. Была нервной и бледной. Она заняла столик в углу и стала взволнованно смотреть на вход. Человек в костюме коричневого цвета еще не подошел. Люси заказала стакан виски и стала ждать. О’Брайи присел за свободный столик неподалеку и, заказав себе стакан лимонада, тоже стал ждать…
В двадцать минут девятого в ресторанчик вошел человек в коричневом костюме. В правой руке у него был журнал «Таймс». Мужчина огляделся, и его взгляд остановился на Люси. Затем он еще раз быстро окинул глазами кафе и подошел к ней. Они перекинулись несколькими словами.
Поняв, что наступило его время, О’Брайн встал со своего места и как бы нехотя пошел к ним. Подойдя, он крепко схватил мужчину за рукав и, ловко повернув, надел ему на оба запястья наручники.
— Полиция, — спокойно сказал он. — Пройдемся со мной!
Мужчина сделал попытку убежать, но О’Брайн крепко держал его за руку:
— Спокойно! Не дергайся!
Посетители кафе с удивлением и испугом следили за ними.
— Идите домой, миссис Менкен, — сказал О’Брайн. — Мы позаботимся о нем!
Люси Менкен замерла на своем стуле и неотрывно смотрела на О’Брайна в каком-то оцепенении.
— Можете идти домой, миссис Менкен, — повторил О’Брайн. Люси наконец опомнилась:
— Благодарю вас. Вы только что сломали мне жизнь.
Мужчина в коричневом костюме был не кто иной, как Марио Торр!
Когда его привели в комнату дознания 87-го участка, он нагло сказал:
— Ошибка, «быки»! Какого черта вы себе позволяете? Зачем я здесь?
— Ничего. Мы не нарушили закона, — спокойно ответил Карелла. — Ты прекрасно знаешь, зачем ты здесь!
— Не знаю. Думаю, ты объяснишь мне, — перешел на «ты» Торр. — Я честный человек, я честно работаю. Я остановился в кафе выпить пива. Увидел красивую дамочку, ну и решил подплыть к ней, она мне понравилась, и вдруг меня хватают шиворот. Какого черта? И бьют дубинкой!
— Тебя хоть пальцем ударили, Торр? — пригрозил ему Карелла.
— Нет, — испугался тот, — но…
— Тогда заткнись и отвечай на вопросы, — вступил в разговор Мейер.
— Я отвечаю. Этот ирландский ублюдок, который схватил меня за воротник…
— Ты оказал сопротивление полицейскому во время ареста, — сказал Карелла.
— Иди в задницу! Какой арест? — зашипел Торр. — Я только встал со стула. Он не имел права бить меня!
— Что ты делал в ресторане «У Гампи»? — спросил Мейер.
— Я же сказал. Я остановился выпить пива!
— Ты всегда шляешься по таким притонам? — спросил Карелла.
— Я не знаю, о каком притоне ты говоришь! Я зашел выпить пива и все!
— Это же ты звонил Люси Менкен сегодня в полдень?
— Нет!
— Не отпирайся! Мы записали на магнитофон всю твою болтовню!
— Это мог быть кто-нибудь другой, — отпирался Торр.
— Где фотографии?
— Какие фотографии?
— Которыми ты шантажируешь Люси Менкен!
— Не знаю, о чем ты говоришь!
— Это ты следил за мной ночью? — спросил Хейвз.
— Не следил я ни за кем!
— Ты следил за мной! Зачем? Ты ударил меня!
— Я ударил тебя? Разыгрываешь меня?
— Где фотографии?
— Не знаю никаких фотографий!
— Крамер и ты были сообщниками?
— Мы были друзьями.
— Это ты убил его, чтобы занять его место?
— Убил? Святой боже! Зачем вы ловите меня в ловушку?
— Какую ловушку предпочитаешь, Торр? У нас их много!
— Я не имею ничего общего с Крамером. Помоги мне, боже!
— Мы тебе докажем, что имел, Торр.
— У вас нет ни одного шанса!
— Ошибаешься! Тебе что по душе — вымогательство или убийство?
— Я остановился, чтобы промочить горло пивом, — сказал Торр.
— Перестань, твой голос на магнитофонной пленке.
— Ты можешь доказать это на суде? Попробуй, а я посмотрю, как ты это сделаешь, — усмехнулся Торр.
— Где фотографии?
— Я не знаю никаких фотографий.
— Зачем ты следил за мной? — спросил опять Хейвз.
— Я не следил за тобой.
— Ты сказал, что будешь в коричневом костюме. Ты сказал, что будешь читать «Таймс». Посмотри на свой наряд! Посмотри, что у тебя в кармане!
— Вы не можете представить магнитофонную пленку на суде. Это противозаконно.
— Что это за крупная птица, которую вы шантажировали? — закричал на него Мейер.
— Не знаю.
— У Крамера на счету по вкладу было сорок пять тысяч! Это что, только половина, Торр? А вся сумма равна девяноста тысячам?
— Сорок пять тысяч? — спросил Торр. — Неужели?
— Что ты сказал?
— Ничего.
— Что означает твое «неужели»?
— Ничего!
— Платила ли Люси Менкен больше пятисот в месяц?
— Неужели она? — сказал, вдруг Торр и мгновенно замолк.
— Стойте! — вмешался Хейвз.
Полицейские посмотрели на него.
— Минутку помолчите, — на лице Хейвза была догадка. — Этот гад даже не знает, сколько выплатила Люси Менкен! Клянусь, он даже не знает, за что она выплачивает! Он понятия не имел про фотографии, не правда ли, Торр?
— Я уже сказал, что не знаю ничего!
— Слушай ты, ублюдок, — сказал выходя из себя Хейвз, — Ты провел свое собственное расследование. Молодец! Ты следил за нами,