Комната была выдержана в строгих черно-белых тонах. По обе стороны от окна высились огромные — до потолка — книжные шкафы, сделанные из баснословно дорогого северного дуба. Кресла были расположены полукругом около камина, внутри которого сейчас потрескивало простейшее иллюзорное заклинание, создавая эффект горящих дров. Чуть в стороне находился небольшой столик, уставленный разнообразнейшими напитками.
При виде стройной шеренги разноцветных бутылок я помрачнела и отвела взгляд. Нахлынули непрошеные и очень неприятные воспоминания. Точно такой же столик стоял в кабинете моего отца. Помнится, он особенно заинтересовал Марко, когда тот вздумал допросить меня по поводу событий, произошедших в нашем семействе.
На этой мысли мне стало грустно до слез. Надо же, казалось бы, это было так недавно, а словно целая вечность миновала. Интересно, как поживают мои родители? Наверняка им сильно досталось от разъяренного Марко Шаорраша. Но, надеюсь, матушку не отправили в монастырь за то, что она читала запрещенные книги, пытаясь защититься от Реаны. Она точно не выживет в столь унылом и печальном месте, особенно если учесть ее взрывной темперамент и любвеобильность.
— С тобой все в порядке? — Фабион, как и обычно, моментально уловил изменение моего настроения и встревоженно вскинул на меня глаза. — Ката… Хеана, почему грустишь?
Я понятливо хмыкнула, когда Фабион запнулся на моем настоящем имени. Все ясно. Боится, что Гаральд мог оставить подслушивающее заклинание, чтобы узнать, о чем будут говорить неожиданные гости в его отсутствие. Ну что же, пора привыкать к тому, что отныне и навсегда меня зовут не Катарина Валания, а Хеана Карион.
— Так много изменений в нашей жизни, которые происходят так быстро, — уклончиво проговорила я. Украдкой покосилась на закрытую дверь, ведущую в общий коридор, и продолжила тише: — Ольен, тебе не кажется, что нас прокляли?
— Мой отец? — с кривой усмешкой переспросил он, явно подразумевая дядю. — Нет, Хеана, не кажется. А если и так, то мы обязательно справимся со всеми трудностями. Верно?
Я неопределенно пожала плечами. Хотелось бы верить. Только пока мне все страшнее и страшнее смотреть в будущее. Когда я соглашалась на побег… Впрочем, ладно! Что сделано, то сделано. В прошлое все равно не вернуться при всем желании.
— А вот и я! — торжественно провозгласил Гаральд, распахивая дверь. Подошел к столику с напитками и щедро плеснул себе вина, после чего обернулся к нам с заговорщической улыбкой. — Ужин подадут где-то через полчаса. Помимо этого я распорядился, чтобы нашей прелестной саэриссе нагрели целую ванну воды.
— Премного благодарна, — проговорила я, даже не пытаясь скрыть искренней радости в голосе.
— У нас есть немного времени, которое я предлагаю провести с пользой. — Гаральд любезно наклонил голову, показывая, что услышал слова благодарности. Затем вперился немигающим взглядом в Фабиона, продолжив: — Конечно, если вы, глубокоуважаемый ир, не возражаете.
— Ничуть. — Фабион слабо усмехнулся. — Полагаю, вас интересует, кого я заподозрил в гибели Ксаны?
Гаральд кивнул. Поднял свой бокал и посмотрел на Фабиона сквозь алые переливы вина.
— Присядьте, — устало попросил приятель. — Мне тяжело постоянно задирать голову. И потом, боюсь, вы можете потерять равновесие, когда услышите мою версию произошедшего.
Целитель удивленно вскинул бровь, но беспрекословно подчинился. Подвинул кресло, стоящее поодаль, ближе и удобно расположился напротив Фабиона, не сводя с него испытующего взора.
— Я думаю, вы и сами знаете, что Рихард Ортензия повинен в смерти падчерицы, — медленно произнес Фабион, пристально следя за выражением лица Гаральда.
Целитель неплохо владел собой, но все же вздрогнул, когда услышал это. Потянулся было, чтобы, по обыкновению, взъерошить волосы, но в последний момент одумался и обеими руками с такой силой вцепился в хрупкий бокал, что я испугалась, не раздавит ли он хрусталь.
— Вас тоже насторожила та настойчивость, с которой Рихард не выпускал детей из дома, — скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Гаральд. — Что же, логичное предположение. Но почему убили Ксану, а не Пабло? Как-никак именно сын — плоть от плоти его, кровь от крови, а не девушка.
— Отчего погибла его первая жена? — вопросом на вопрос ответил Фабион. — Полагаю, во время родов или сразу после них?
— Как вы догадались?! — изумленно воскликнул Гаральд. — Все действительно произошло именно так. Бедняжка Агата так и не оправилась от родовой горячки. Некоторое время думали, что и младенец не выживет, уж больно слабеньким получился Пабло. Но, к удивлению многих, он выкарабкался.
— Вот как, — задумчиво произнес Фабион. Несколько раз размеренно ударил пальцами по подлокотнику кресла и задал новый вопрос: — Я заметил, Пабло не переносит вида крови. Его едва не стошнило, когда он увидел сестру. Нет, реакция, с одной стороны, вполне объяснимая, но с другой… Какой-то чрезмерной она мне показалась. Это врожденное или приобретенное?
— Ох, да откуда же мне знать! — Гаральд обескураженно всплеснул руками. — Я ведь не главный хранитель секретов рода Ортензия.
— Да неужели? — ядовито осведомился Фабион, и целитель почему-то густо покраснел, словно уличенный в чем-то непристойном.
— Ладно, — неохотно сказал он. Искоса глянул на меня, затем опять перевел взгляд на Фабиона. — Но это только слухи, учтите! Если Рихард когда-нибудь узнает…
— Не узнает, — заверил Фабион. — Уверяю вас: и я и Хеана умеем хранить секреты.
— В общем-то я и сам не уверен, было ли все это на самом деле, — прежним неуверенным тоном продолжил Гаральд, вполне удовлетворенный обещанием моего приятеля молчать. — Я переехал в Укардию всего лет пять назад, а это происшествие имело место гораздо раньше. О нем мне никогда и никто ничего определенного не говорил. Я слышал лишь намеки, изредка улавливал обрывки слишком громких мыслей. Ну, ир Ольен, вы же понимаете: любой маг способен в определенные моменты к пусть слабой, но телепатии…
— Ближе к делу, — перебил его Фабион, утомившись от столь длинного вступления. — Из Пабло изгоняли демона?
Гаральд как раз отпил из бокала, чтобы смочить губы после долгой тирады, но от неожиданности поперхнулся и закашлялся, безнадежно испортив кровавыми каплями вина белоснежный воротничок шелковой рубашки, выглядывающей из-под темного камзола.
— К-как?.. — наконец с трудом выдавил он. Выудил из кармана платок и принялся оттирать рубашку, тем самым еще сильнее портя ее. — Как, во имя всех богов, вы узнали?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});