— Как он?
— Здоров, если ты об этом. Пару раз приходил в штаб. Мы не особо общались, у них со Стасом какие-то дела.
— А Кира? Ее нашли?
— Да, — тут же помрачнела Лика. — Скоро суд. Стас рассказал нам в общих чертах, что произошло. Ну и стерва!
Ариана вздрогнула, вспомнив полные злой боли глаза Киры.
— Авдеева, кстати, тоже судят, — продолжила Лика. — За превышение должностных полномочий. А еще на одно из собраний заходила мама Стаса. Прочитала лекцию о способах предотвращения выгорания. Я, правда, в записи смотрела, потому что здесь за тобой присматриваю. Потом скину, если хочешь. Как я поняла, будут еще лекции. Я и не представляла, что она настолько крутая тетка! И почему Стас ее раньше не приглашал? А ты знала, что…
Лика начала увлеченно пересказывать содержание лекции, а потом переключилась на другие новости. Ариана слушала ее вполуха, думая о своем: о том, как хорошо, что Стас помирился с матерью, что в клане приятные изменения, что Корней в порядке. Правда, в последнем она была не уверена. Вряд ли то, что происходит с любимой женщиной, никак на нем не отражается.
— Лик, — перебила она подругу, рассказывающую о разработанной Денисом новой программе подготовки к майским соревнованиям. — Когда я смогу вернуться в Москву?
***
Вернуться удалось только через неделю.
— Организму нужно восстановиться, — строго сказала Наташа, разговаривая с Арианой по видеосвязи. Ей вторили Петр Иванович, родители и даже Лика.
Последняя от нее явно что-то скрывала. Казалось, она нарочно удерживает ее от возвращения в Москву.
— Я больше не могу, — на седьмой день пребывания в больнице жаловалась Ариана по телефону Максу. — Я абсолютно здорова, но они упорно заставляют меня есть яблоки и нарезать круги по больничному скверу.
— Давай помогу тебе сбежать? — предложил Макс.
— Что? — опешила Ариана.
— Шучу, — рассмеялся он. — Сегодня тебя выписывают. Я приехал тебя забрать.
Ариана радостно вскочила с кровати и бросилась к окну. Внизу действительно стоял Макс и широко улыбался. На миг сердце кольнуло сожаление: «Почему не Стас?» После сцены в больнице они ни разу не общались. Ни по телефону, ни по смс. Один раз Ариана не выдержала и поинтересовалась у Лики, как у него дела.
— Восстанавливается, ездит в Совет по делу Киры, — уклончиво ответила Лика, избегая смотреть ей в глаза. Ариана мучилась неизвестностью, но так и не решилась позвонить ему сама. Вдруг он больше не хочет ее видеть после всего, что произошло?
«В любом случае, по телефону такие разговоры не ведутся», — оправдывала она свою трусость.
— Ваше дело, конечно, наделало шума, — сказал Макс по пути в столицу, когда она рассказала ему свою версию случившегося в музее. — Все одаренное сообщество на ушах стоит. Род Соколовых древний и известный. Раньше у них было, считай, наследственное место среди Независимых, а потом они резко отошли от власти. Теперь я понимаю, что это связано с потерей дара. Жаль, что ты не рассказала мне о Кире раньше. Я бы мог предупредить тебя насчет ее семьи.
На заднем сидении заерзала Лика. После выписки Макс завез Ариану попрощаться с родителями и забрать вещи, а потом они встретились с подругой и вместе поехали домой.
— Все, — сказала ищейка.
— Что все? — оглянулась на нее Ариана.
— Суд закончился.
— Сегодня был суд? И вы мне не сказали?
Лика виновато опустила глаза.
— Вы поэтому меня держали в больнице? — осенило Ариану.
— Прости, Ри. Стас запретил рассказывать.
Ариана задохнулась от возмущения.
— Я должна была присутствовать! Это напрямую касается меня! Как вы могли!
— Ариана, остынь, — вмешался Макс. — Тебе действительно нужно было восстановиться. Ты была на волосок от полного выгорания. Неужели личное присутствие на чисто формальном заседании для тебя важнее дара?
Она тут же сдулась.
— Королёв и Ерохин были там вместе с тобой. Считывания их памяти оказалось достаточно, чтобы не привлекать тебя. Решение принималось исключительно ради твоей безопасности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— И все же вы должны были меня предупредить, — проворчала она. — Макс, мы можем сначала забросить Лику домой, а потом поехать в наш штаб?
— Ри… — запротестовала ищейка, но Ариана сердито зыркнула на нее, и подруга замолкла. Вместо этого она с бешеной скоростью забарабанила пальцами по экрану, отправляя сообщение.
«Вот и отлично, — с мрачным злорадством думала Ариана. — Пиши-пиши. И пусть только попробуют не явиться!»
***
Библиотека встретила ее тишиной. По общему залу скользили солнечные лучи, в которых красиво кружились невесомые пылинки.
«Неужели их здесь нет?» — с досадой подумала Ариана, вешая в шкаф пальто.
И словно в ответ на ее мысли из-за двери кабинета раздались приглушенные голоса. Дверь распахнулась, и на пороге возник Стас. Из-за его спины выглядывал Корней.
У Арианы защемило сердце. Оба выглядели уставшими, если не сказать изможденными.
— Ариана, — произнес Стас. По его бесстрастному лицу было непонятно, что он думает о ее появлении.
— Привет, — неловко поздоровалась она, чувствуя, как вся смелость испаряется и сменяется сильным волнением.
— Ари, привет! Поздравляю с выпиской! — более дружелюбно поприветствовал ее Корней. Он попытался улыбнуться, но глаза оставались тоскливыми.
Возникла неловкая пауза.
— Я вас оставлю, — вдруг сказал Стас, устремляясь к выходу из библиотеки.
— Стас, подожди, я… — попыталась остановить его Ариана, но менталист уже ушел.
— Он вернется, — успокоил ее Корней. — Просто дает нам время поговорить. Давай присядем?
Ариана вздохнула и забралась с ногами в одно из кресел-мешков. Корней занял соседнее. Какое-то время они молчали, а потом он произнес:
— Я должен извиниться перед тобой. За себя и за Киру. За эти две недели я узнал столько всего, что, кажется, жизни не хватит, чтобы вымолить у тебя прощение.
— Корней…
— Мне жаль, Ари. О том, что Кира внушила мне чувства к ней, я узнал года через полтора после того, как мы уехали из Москвы. К тому времени она начала ослаблять внушение, и я все чаще вспоминал о тебе. Сама понимаешь, скрыть это от нее было невозможно. Я метался между вами двумя и никак не мог принять решение. Однажды я пришел домой, а Кира сидит на диване в темноте: непривычно тихая, глаза заплаканные, волосы растрепанные. Она сказала тогда: «Если хочешь, уходи. Я не хочу тебя больше держать».
— Но ты не ушел…
— Нет. Я вдруг понял, что мне нужна именно она. Такая, какая есть. Со всеми капризами, недовольствами. В то время я не подозревал, что она давно живет местью. Думал, это просто желание узнать больше о своем роде. Ее целеустремленность и преданность семье поражали меня.
— В Кире много достоинств, — тихо сказала Ариана.
— Я просто не хочу, чтобы ты думала, что я не был с тобой искренен. Наши отношения были удивительными, но…
— Я знаю, о чем ты говоришь, — мягко перебила его Ариана. — На первом курсе на одном занятии по стилистике мы переводили текст, в котором женщина рассказывала о своей жизни. Мне запомнилась одна ее фраза: «Before I met my husband I had never fallen in love, I only stepped into it». На русском у нас тогда получилось что-то вроде: «До того как я встретила своего мужа, я никогда не окуналась в любовь с головой, только ножки мочила». — Да, похоже, — согласился Корней. — Жаль, что нельзя выбрать двоих.
— Я тогда не понимала, как такое возможно? Любовь или есть, или ее нет. Но наши отношения с тобой были настоящими, пусть и не закончились на «и жили они вместе долго и счастливо». Я больше не хочу отрекаться от прекрасных моментов, которые между нами были. Я благодарна за них.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Корней тепло улыбнулся:
— Ты всегда хорошо меня понимала.
— Что решил суд?
— Кире выжгут дар и сотрут память. Потом отвезут в один из реабилитационных центров Совета; выглядит как обычный санаторий. Когда она очнется после внушения, то будет помнить только об учебе в университете и нашей свадьбе.