Читать интересную книгу Сон войны (сборник) - Александр Рубан

— Я, конечно, хочу, чтобы ты остался, — сказала Хельга. — Но не только поэтому. Яков действительно может прийти, а вам это действительно нужно. Обоим.

— Да, — сказал я. — Я еще подожду.

Я сел к столу, машинально поднял и сразу опустил крышку кувшина, сложил руки на коленях и огляделся. Впервые.

В обиталище колдуньи было темновато и даже сумрачно, но очень уютно. Это был бедный и одинокий уют — такой уют могли бы создать бумажные салфеточки на полках или бумажные занавесочки на окне. У Хельги занавеска была не бумажная, но она была застирана до мелких дырочек… А темно было потому, что живая краска на потолке, уже местами облупившаяся, почти не давала света. Светился только карниз, державший занавесочку, да и то на последнем издыхании… Кроме плитки-обогревателя, стола и четырех табуреток были буфет и шкаф (оба с потрескавшейся полировкой), кровать под пестро-узорчатым ковриком на стене и зеркало на другой стене, напротив. Увидев зеркало, я вздрогнул: верхний правый угол его был обвязан черным траурным бантом. Только теперь я вспомнил ее черную шаль (с единственной вышитой розой) и черную же оторочку плащика.

— Давно? — спросил я, кивнув на зеркало.

— Уже пора снять. — Хельга подошла к зеркалу, сняла бант и какое-то время держала его в руках и мяла, словно не зная, что с ним дальше делать. Или размышляя, на что он может пригодиться, этот значок. А потом решительно шагнула к плитке и засунула его в раструб. — Вчера вечером исполнилось ровно три года, — объяснила она.

Я прикинул, что могло быть три года назад.

— Тифлис?

— Холодно… — Хельга покачала головой и улыбнулась.

— Вильно? Минск?

— Тоже холодно.

— Цицикар? — перекинулся я в другой конец материка.

— А где это?

— На восток от Маньчжурии, в тридцати километрах от Харбина.

— Теплее, но тоже холодно.

— Неужели Мадрас? Но туда мы пришли совсем недавно…

— Нет, опять холодно.

— Значит, Парамушир, — сказал я.

Хельга промолчала.

— Парамушир?

— Виктор, давай не будем об этом. Пожалуйста. Ты сейчас не услышишь, только разозлишься.

— Сволочь, — сказал я. — Скольких же она сожрала…

— Это не она.

— Она, оно — какая разница? Нежить.

— Там нет никакой нежити, Виктор. Там жизнь. Совсем-совсем другая, не похожая на нас, но все-таки жизнь.

— Ты ее не видела.

— Видела: во сне.

— О, да! Я тоже снился Нике оттуда, и тоже очень бодро. Как с пикника… Мы все снились так.

— Ты все еще глухой, — вздохнула Хельга.

Она подошла ко мне сзади и закрыла уши ладонями.

— Глухой, — продышала она мне в темя. — Тетеря.

Ее большие пальцы холодили мне виски, мой затылок лежал у нее на груди. Я хотел скрипнуть зубами, но это было уже не нужно: злость проходила. Прошла… Хельга правильно сделала, что скормила бант своему горячему зверю. Бант был здесь неуместен, как парамуширская «снежинка». Я закрыл глаза, чтобы не видеть зеркала.

До чего однозначно все это выглядит, — подумал я. Вдова. Честно терпела три года, вытерпела день в день — и бросилась на шею первому встречному. Первый встречный оказался женат, но ее это не остановило (и его, между прочим, тоже). Природа взяла свое в «гостиничном номере» Клуба, для того и предназначенном. Схема, Значок. И кулебяка с шампанским — чтобы еще пошлее, еще однозначнее…

Я знал, что это не так. Даже Гога догадался, что это не так. Но так выглядело.

— Не читай мои мысли, Хельга, ладно? — попросил я. — Сейчас в них так много значков и так мало живого.

— Живое я вижу, — сказала она. — А значки мне не мешают — их нет.

— Ты думаешь, он придет?

— Я не знаю. Он хотел прийти… Подожди, я только сниму чайник.

Сняв чайник, она вернулась и села передо мной на корточки, и взяла мои руки в свои. Ее зеленые глаза только что не светились, и это тоже выглядело однозначно. «Значки, значки, значки…»

— Ты меня околдовала? — спросил я.

Она не ответила, зная, что мне все равно.

— Сколько тебе лет? — спросил я.

— Пятьсот, — сказала она. (И зеленые глаза, смеясь, повторили: «Пятьсот».)

— Действительно, какая разница…

— Одиннадцать. — («Одиннадцать».)

— Я понял, Хельга, извини.

— Двадцать четыре.

— Я задал глупый вопрос — просто чтобы не молчать.

— А я ответила: два раза глупо и один раз точно. Потому что тебе трудно молчать.

А потом она оказалась у меня в объятьях, и я взял ее на руки и понес к кровати — запинаясь о табуретки и задевая мешавшийся на дороге стол. Я не боялся засветиться, потому что светился изо всех своих сил. Я падал и горел — и это была не смерть, а жизнь. «На миг!» — «Разве мало?»…

Потом она снова поставила чайник, и, пока мы одевались, он закипел в третий раз. Было без четверти десять. Мичман не пришел… Мы пили чай с галетами и ломтиками брынзы, которые уже не просто увяли, а свернулись в трубочки. Чай был действительно волшебным, хотя и не сладким. Сахар, наверное, съел бы его волшебство.

Голова у меня была изумительно ясной и небывало пустой. В ней не осталось ни одного значка. Лишь где-то очень далеко маячило заплаканное лицо Ники — и эти слезы что-то означали, но совсем не то, что, казалось бы, должны были означать… Я любил это милое далекое заплаканное лицо — и я любил эти зеленые сияющие глаза напротив, и все было живое, очень живое. Ничто не мешало друг другу, не путалось и не запутывало меня. Мир был бесконечен, изумительно ясен и непривычно чист. Его не нужно было умиротворять.

Глава 11. Мичман не улыбается

Мичман Ящиц пришел в 22.17. («Идет… злой-презлой!..» — шепнула Хельга, и я сразу посмотрел на часы.)

В дверь постучали — я бы не сказал, что зло, скорее, решительно, — и я пошел открывать, а Хельга поспешно пересела в уголок кровати. Наверное, чтобы не мешать нам.

Мичман не улыбался — он был уже сильно на взводе, глаза его штормили, одной рукой он держался за косяк двери. Войдя, он оглядел комнату с каким-то недобрым интересом, покачнулся и щелкнул каблуками.

— Пр-рошу извинить за опоздание, господин капитан! — Хельгу он не заметил. — Р-разрешите сесть?

— Конечно, Яков Тимурович, — вздохнул я. — Садитесь.

Он прошелся «палубной» походочкой к столу, сел и сразу, по-хозяйски, ухватился за кувшин с водкой.

— Может быть, сначала… — начал я, тоже садясь напротив.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});