Читать интересную книгу Рабство и данничество у восточных славян - Игорь Фроянов

В 898 г., если верить летописной датировке, «идоша угри мимо Киев горою, еже ся зоветь ныне Угорьское, и пришедше к Днепру сташа вежами: беша бо ходяще аки се половци». Затем пришельцы «устремишася черес горы великия яже прозвашася горы Угорьскиа, и почаша воевати на живущая ту волохи и словене. Седяху бо ту преже словени, и волохове прияша землю словеньску. Посем угри прогнаша волъхи, и наследиша землю ту, и седоша съ словены, покоривше я под ся, и оттоле прозвася земля Угорьска».165 Приведенный текст составлен не ранее второй половины XI в., на что указывает ремарка летописца «беша бо ходяще аки половци». Следовательно, между его составлением и упоминаемыми в нем событиями прошло два столетия. Отсюда, надо полагать, лапидарность записи, отсутствие подробностей, касающихся того, чем кончилось стояние венгров «вежами» подле Киева, и что побудило их оставить в покое полянскую столицу. Приход венгров, по всей вероятности, сопровождался военными действиями, ибо как справедливо замечает А. Н. Сахаров, если иноземная рать «появляется под стенами большого и богатого города, становящегося уже "матерью русских городов" то не прогулки ради совершается это путешествие на север— в сторону от намеченного движения на запад через Северное Причерноморье. Но русские авторы либо не знали событий, разыгравшихся под киевскими стенами, либо, зная их, сокрыли для последующих поколений. Однако одного не мог скрыть летописец: над русской столицей нависла смертельная опасность. Враги окружили город, стали вежами, т. е. повели себя так, как и другие кочевники — половцы, заклятые враги Руси уже в Х1-ХИ веках. Их манеру осады русских городов прекрасно знал древний автор и живо воспроизвел ее, описывал венгерский выход из степей».166

Древнерусскую летопись дополняет историческое сочинение «Деяния венгров», написанное безымянным нотарием венгерского короля Белы III в 1196-1203 гг. и восходящее отчасти к протографу XI века.167 В этом сочинении говорится о том, что венгры «достигли области Русов (ad partes Rutenorum) и, не встретив какого-либо сопротивления, прошли до самого города Киева (Куеv). А когда проходили через город Киев, переплывая [на паромах — transnavigando] реку Днепр, то захотели подчинить себе королевство Русов. Узнав об этом, вожди (duces) Русов сильно перепугались, ибо они услышали, что вождь Альмош, сын Юдьека, происходит от рода короля Аттилы, которому их предки платили ежегодную дань. Однако киевский князь (dux de Kyeu) собрал всех своих вельмож (primares), и, посовещавшись, они решили начать битву с вождем Альмошем, желая лучше умереть в бою, нежели потерять свое королевство и помимо своей воле подчиниться вождю Альмошу». Русы проиграли битву. А «вождь Альмош и его воины, одержав победу, подчинили себе земли Русов и, забрав их имения (вопа), на вторую неделю пошли на приступ города Киева». Тогда местные правители изъявили полную покорность вождю венгров, который потребовал от местных князей и их вельмож отдать «ему своих сыновей в качестве заложников», уплатить «в виде ежегодного налога десять тысяч марок» и, кроме того, предоставить «продовольствие, одежду и другие необходимые вещи». Требование было выполнено, но с условием, что венгры оставят Киев и уйдут «на запад, в землю Паннонии», что и было исполнено.168

При оценке событий, связанных с русско-венгерскими отношениями конца IX века и нашедших отражение в Повести временных лет, а также в известиях венгерского Анонима, необходимо, на наш взгляд, отказаться от двух крайностей, наблюдаемых в современной исторической литературе. Первая крайность состоит в том, будто венгерские вожди со своим народом мирно прошли через земли Руси,169 а вторая—в покорении венграми русских земель и возложении на русов ежегодной дани.170 Можно согласиться с В. П. Шушариным, что «венгры-кочевники прошли через Русь не как завоеватели».171 Но это не значит, что у приднепровских славян с венграми не было никаких военных конфликтов Венгерское предание, которым воспользовался Аноним рассказывало, как полагает В. П. Шушарин, о «столкновениях венгерских племен с русскими и об установлении между ними мирных отношений. Условиями этого мира были уход венгров с русской земли в Паннонию и предоставление русскими их бывшим противникам помощи продовольствием и другими предметами первой необходимости».172 По всей видимости, надо говорить не просто о «помощи продовольствием и другими предметами первой необходимости», а о выкупе, откупе, предотвратившем взятие и разорение Киева уграми, иначе о контрибуции, но не ежегодной дани.

Принудить киевских полян к более или менее длительному данничеству венгры не могли. Они находились в состоянии миграции и не имели еще освоенной территории, которая могла бы служить базисом для организации военных операций и удержания в даннической зависимости встреченных на миграционном пути племен. Проникнув в Паннонию, угры погрузились в войны с тамошним населением, чтобы силой утвердить свое право на захваченные земли. Отзвуки этих войн сохранились в Повести временных лет, где читаем, как угры «почаша воевати на живущая ту волохи и словени». Ясно, что венграм тогда было не до русов, обитавших в Среднем Поднепровье.

Задержка угров в Русской земле, очевидно, была продиктована потребностью пополнения продовольствием и припасами, истощившимися за время долгой дороги. Понятно, почему венгерский Аноним сообщает о выдаче русами «вождю Альмошу» и его воинству пищевых продуктов, одежды, лошадей «с седлами и удилами»: верблюдов «для перевозки грузов». Соглашение о мире сопровождалось дарами, среди которых называются меха ласки и белки. Наряду с дарами русы выплатили контрибуцию (откуп) в обмен на отказ венгров брать Киев приступом. Удовольствованные и отягощенные полученным добром угры двинулись в дальнейший путь.

А. Н. Сахаров усматривает в русско-венгерском соглашении, как и в договорах Руси с Византией, продление «дипломатических традиций раннего средне-0ековья», еще раз демонстрируя не столько исторический, сколько наивнопатриотический подход в осмысле-дии фактов прошлого.173

Восточные славяне не только платили контрибуции и дани, но и сами добывали их с оружием в руках, нападая на соседние страны, прежде всего на Византию, манившую варваров сказочным богатством. В 907 году князь Олег, собрав огромное разноплеменное войско, «иде на Грекы».174 Достигнув Царьграда, он «выиде на брег и воевати нача, и много убийства сотвори около града греком, и разбиша многы полаты, и пожгоша церкви... и многа зла творяху русь греком, елико же ратнии творять».175 Греки стали просить Олега: «Не погубляй града (выделено нами. — И. Ф.), имем ся по дань, яко же хо-щеши». Князь запросил дань из расчета 12 гривен на каждого воина. «И яшася греци по се, и почаша мира просити, дабы не воевал Грецкые земли (выделено нами. — И. Ф.). Олег же, мало отступив от града, нача мир творити со царьма грецкими, со Леоном и Александром, посла к нима в град Карла, Фарлофа, Вельмуда, Рулава, и Стемида, глаголя "Имите ми ся по дань"». Греки выдали олеговым воям «по 12 гривен на ключ» и согласились «даяти уклады на рускыа грады».176 Разберемся по порядку в греческих данях. Дело это, впрочем, Достаточно сложное, запутанное многими поколениями Историков. Некоторых исследователей летописная статья, содержащая рассказ о походе Олега на Царьград, Поражает своей неожиданностью. Именно такое ощущение переживает А. Н. Сахаров, когда, обращаясь к ней, Сталкивается с двумя как бы взаимоисключающими «заповедями» князя Олега: выплатить дань на каждого человека и «на ключь». Эти две головоломные «заповеди» породили у историков немало изобретательности чтобы как-то согласовать их.

В. Н. Татищев изображал произошедшее у стен Царь-града так, словно у него перед глазами был другой источник, отличающийся от известной нам древней записи. В первой редакции его Истории читаем: «И заповеда Олег дань даяти на 2000 кораблей, по 12 гривен на корабль, а в корабле по 40 мужей». Другая заповедь у него сформулирована так же: «И заповеда Олег дати воем на 2000 корабль по 12 гривен на ключь (на судно)...».177 Не находя, по-видимому, здесь никакого различия или противоречия, историк во второй редакции своей Истории объединил две «заповеди» в одну: «И положи Олег дань на 2000 кораблей по 12 гривен на каждый ключ сребра, а в каждом корабли 40 человек счислялось».178

Сходный прием у М. В. Ломоносова, хотя он, в отличие от В. Н. Татищева, говорил об уплате греками дани не на корабль, а на человека: «Дани потребовано от них по двенадцати гривен на человека. Всех было восьмдесят тысяч, по сороку на судне. На требование согласились, просили мира и прекращения разорительных военных действий. Олег, отошед мало от города, начал вступать в мирный договор со Львом и Александром, греческими царями. Для сего послал к ним вельможей, которые с греками согласились, дабы, сверх положенных двенадцати гривен на человека, платить дань в каждые полгода на российские городы... ».179 О требовании Олега выдать разовым порядком дань на каждого находящегося с ним человека писали Ф. А. Эмин и М. М. Щербатов.180