Граев сказал задумчиво:
— В принципе там даже круче было… Он как-то умудрился избежать четырех смертей…
— Пяти, Граев, пяти! За два года до того ему всадила нож в живот бывшая любовница. В глуши, в Тобольской губернии. Да он обязан был загнуться от перитонита! Тогда и в столицах-то антисептика была в зачаточном состоянии, а уж в Богом забытой провинции…
— Ну вот видишь, Петрович, — продолжал гнуть свое Граев, — тем более это доказывает, какие встречаются живучие люди.
И тут доктор срезал его, как студента на экзамене, простеньким таким вопросом:
— А ты уверен, что Распутин был человеком? Не похоже…
Спор затих сам собой. Граев не знал, что сказать и что спросить, чувствуя необходимость переварить информацию.
Очистить ее от всех бредовых наслоений. Избавиться от гипноза марийской уверенности.
Марин слегка встряхнул звякнувшим пакетом и сказал, что взял образцы на изучение. Через несколько дней можно будет строить более уверенные гипотезы о причинах странных трансформаций Колыванова.
Заодно доктор предложил Граеву выяснить: не случались ли происшествия, повторяющие трагедию Саши, колывановского пасынка. Не загрызали в этом году большие неустановленные собаки насмерть людей? Скажем, в круге радиусом километров тридцать — сорок, с центром, приходящимся на Александровскую?
Прикинув мысленно карту и мысленно же начертив на ней круг, Граев сначала поморщился: зона поисков захватывала окраину города, четыре областных и три пригородных района… Не везде в этой зоне у Граева оставались старые знакомые, готовые помочь неофициально, но эффективно…
Понял, что доктор имел в виду, Граев с запозданием.
— Ты хочешь сказать, что это ОН?! Сашу?!
— Я ничего не хочу сказать. Смерть от серебра уж слишком ясно ассоциировалась у меня с одним — с ликантропией. Еще до твоего рассказа. Вся история стыкуется с результатами вскрытия идеально… Подумай о следующем: по всему миру бродят истории об оборотнях, которых можно убить лишь серебряным оружием. По всему миру. Что может быть для них реальной основой?
Ну вот, слово было произнесено. Оборотень… Загрызший пасынка оборотень. Не слишком ли смелый вывод из того факта, что застреленный человек дышал на два часа дольше, чем положено по науке?
Они распрощались, и доктор уже двинулся в сторону, к своему припаркованному у больничной ограды «жигуленку», но вдруг что-то вспомнил и трусцой вернулся к Граеву.
— Подожди, совсем забыл! Баллистик вчера интересный вывод сделал. Знаешь, под каким углом прилетел в него заряд?
Марин порывисто нагнулся и поднял с земли веточку, приставил ее к своему боку — наклонив почти отвесно вниз.
— Вот именно так! Или твой бизнесмен сидел на дереве, болтая ногами, и стреляли снизу, или…
Он сделал драматическую паузу и торжествующе посмотрел на Граева:
— Или он стоял, а может, и бежал, на четвереньках!!
Или застрелился сам, нажав на спуск пальцем босой ноги, подумал Граев. Правда, ожога не было, ну да с такими способностями за два часа и ожог легко исчезнет. Ну вот, мысль вполне в марийском духе. Заразная вещь эта мистика…
Глава V
Прошло два дня. Все это время Граев жил в каком-то раздвоенном состоянии: одна половина сознания занималась текущей рутиной, другая билась над сообщенными Мариным фактами, пытаясь выстроить их в подобие системы, не противоречащей в корне граевскому мировоззрению.
Образ спятившего бизнесмена, рвущего зубами парнишку, мешал сосредоточиться на других версиях.
Но сегодня ему в голову пришла простая до тривиальности мысль, способная на корню разрушить все построения доктора: зубы!
Отпечатки зубов уникальны и неповторимы, точно так же, как дактилоскопические. Легко и просто доказать, кто загрыз Сашу.
Раньше Граев не задумывался об этом, смущенный кажущейся простотой картины: один растерзанный мальчик — одна застреленная собака. К тому же он считал, что уж это-то исследование провели в первую очередь. Теперь он не был уверен ни в чем и решил немедленно поехать в Пушкин за результатами той давней экспертизы.
Немедленно не получилось. Катя попросила съездить с ней и показать место гибели мужа. Граев не стал возражать — тем более что никаких разумных возражений у него и не было, кроме неосознанного желания держать ее подальше от этой истории…
Миша был отправлен куда-то с поручением, и повез их Воронин, начальник «орионовской» службы безопасности. Работал он в «Орионе» недавно, хотя и появился там раньше Граева — женившись на петербурженке, переехал из провинции, где служил заместителем начальника охраны небольшого завода.
Граев с Ворониным общался мало — с Колывановым тот знаком не был. Бывший начальник безопасности, Потапов, уволился, решив, что в руководимой неопытной женщиной фирме перспектив у него нет. Граев сделал было в свое время на Потапова стойку, но быстро убедился, что идет по ложному следу.
Работа (при весьма приличном окладе) у Воронина была не пыльная — за полгода вскрыл пару попыток хищения на складе, регулярно проводил инструктаж по противодействию коммерческому шпионажу и другие превратившиеся в рутину мероприятия. Часа два-три в день, и то не в каждый, на это вполне хватало.
Граев, имевший глаз куда как наметанный, быстро определил, что до своего заводика служил Воронин в конторе гораздо более серьезной и знает и умеет куда больше, чем на его новой должности требуется. Попробовал привлечь его и его подчиненных к поискам — Воронин кое-что выполнил. Но особого энтузиазма не проявил, резонно объясняя, что нанимался для других дел, а за детективно-розыскную деятельность без лицензии можно крепко получить по шапке. Граев решил, что парень всего лишь ищет тихой гавани, и больше к нему не обращался…
…Они стояли на той же небольшой вытоптанной лужайке, где закончились земные пути М.И. Колыванова, и молчали, как молчат на кладбище.
Граев искоса посмотрел на Катю — губы плотно сжаты, на ресницах ни слезинки. И подумал, что из всех его разработок Катя была априорно исключена. Подсознательно он относился к ней так же, как раньше к своему милицейскому начальству. А ведь не станешь подозревать поручившего тебе раскрыть убийство начальника в том, что он и есть убийца.
Мысли эти Граеву не понравились. И он решил отложить их напоследок, когда не останется никакой другой версии…
Она медленно приблизилась к тому участку лужайки, где, по словам Граева, лежало тело ее мужа; опустилась на одно колено, провела рукой по траве — и, обернувшись, кивнула Воронину. Так и не разжав губ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});