Наряду с обучением и подготовкой солдат и офицеров к боевым действиям Андерс все чаще стал требовать от местных гарнизонов рапортов о состоянии частей. Такие рапорты, «препарированные» командирами, были насквозь лживыми, сознательно искажали правду[69]. Три с половиной тысячи человек, о которых в конце мая генерал доложил как об умерших в связи с плохими условиями жизни в лагерях, стали жертвами политики и самого Андерса. Это были те, кого бросали с одного места в другое, не проявляя о них ни малейшей заботы, не обеспечивая им сколько-нибудь сносных условий существования. Кроме того, лагеря, которые изображались как рассадники болезней (хотя это в какой-то мере было правдой), по существу являлись спасением для десятков тысяч людей. Если бы таких лагерей не было, то к маю 1942 года количество погибших составляло бы не три с половиной тысячи, а по меньшей мере пятнадцать тысяч человек. Эти лагеря были, пожалуй, единственной опорой и спасением для всех тех людей, которые по приказу наших военных и гражданских властей стекались в них со всех концов Советского Союза.
Рапорты командиров нужны были Андерсу для того, чтобы использовать их для давления на Лондон с целью добиться содействия последнего в быстрейшем выводе польских войск из СССР. Кроме того, Андерс хотел таким способом обеспечить себе известного рода алиби: создать впечатление, что он был вынужден пойти на такой шаг, как вывод войск на Ближний Восток, иначе-де погибли бы все. Подобные разговоры он вел с разными офицерами штаба и частей, сея таким способом тревогу и беспокойство. В результате атмосфера в войсках резко ухудшилась. Теперь армия с нетерпением ожидала эвакуации. Уже не было и речи о том, чтобы сражаться на Восточном фронте. Думали лишь о том, как бы поскорее покинуть пределы СССР.
В такой напряженной и нервной атмосфере дело доходило до эксцессов, вызываемых безответственными действиями некоторых наших людей. Так, например, один из наших офицеров сорвал советский флаг, вывешенный в связи с местным советским праздником. Отношения с советскими властями стали не только напряженными, но прямо-таки угрожающими. К Советскому Союзу и Красной Армии с нашей стороны почти официально стала проявляться враждебность.
Андерс, послав несколько телеграмм о положении Польской армии в Советском Союзе, счел, что уже достаточно подготовил штаб в Лондоне, чтобы прямо выдвинуть предложение о выводе польских войск из СССР.
В первых числах июня он вызвал к себе Богуша, являвшегося тогда его заместителем и начальником штаба нашей армии, и предложил ему «подготовить» длинную телеграмму на имя Сикорского с целью убедить его в безусловной необходимости нашего ухода из Советского Союза и получить на это его согласие. В телеграмме, над которой потели оба генерала, указывалось, что войска голодают и на улучшение условий питания нет никакой надежды, что если так будет продолжаться, то армия просто погибнет от голода. Затем говорилось о нехватке оружия и отсутствии надежд на его получение; это-де срывало возможность обучения солдат. Такое положение будет лишь деморализовывать армию и может привести к серьезным эксцессам, за которые он, Андерс, не мог бы взять на себя ответственность. В заключение подчеркивалось, что из-за плохих местных условий дислокации положение с заболеваемостью прямо-таки катастрофическое, что ежедневно умирает по нескольку десятков человек, а тыс. лежат больными. Единственное спасение — это быстрейшая эвакуация из Советского Союза всего личного состава, тем более что советские власти весьма враждебно относятся к Польской армии.
Направляя эту телеграмму, которой предшествовало несколько других, но не столь тревожных, Андерс старался оказать на Сикорского давление и принудить его не только дать согласие на вывод войск из пределов Советского Союза, но и самому вмешаться в это дело как через правительство Англии, так и непосредственно.
Андерс был уверен, что этой телеграммой он заставит Сикорского принять решение. Через несколько дней пришел ответ, однако совершенно не такой, какого ожидал Андерс: Сикорский категорически запретил польским войскам покидать пределы Советского Союза.
«Во имя высших политических целей армия обязана остаться в СССР», — писал Сикорский. Он приказывал не только как Верховный Главнокомандующий, но и как премьер-министр. По этому вопросу он даже прислал Андерсу решение Совета министров от 14 июня, предлагавшее ему оставаться в Советском Союзе. Обе эти телеграммы мы получили в Янги-Юле 15 июня.
Требуя в своем приказе, чтобы Польская армия безусловно осталась в Советском Союзе и вместе с Советской Армией воевала против Германии, Сикорский предлагал повысить моральное состояние солдат и офицеров и обращал внимание на то, что всяческие трудности, если они и имеются (однако он не верил, что они доходили до размеров, описываемых Андерсом), вполне возможно преодолеть, так как на фронте могут быть еще более тяжелые условия. Он писал также, что гражданское население находится в значительно худшем положении, чем организованные войсковые части, и тем не менее справляется с трудностями. Далее он подчеркнул, что, по его мнению, Андерс сильно все преувеличивает.
В принципе Сикорский не согласился с Андерсом ни по одному пункту телеграммы и расценил намерения своего подчиненного попросту как желание бежать, равносильное дезертирству с поля боя. Он был просто возмущен такой постановкой вопроса.
В инструкции, составленной на основе постановления правительства, Сикорский писал, что взаимоотношения с Советским Союзом необходимо довести до уровня не только хороших, но самых лучших, и что именно борьба на фронте может и должна устранить всяческие недоразумения и укрепить дружбу. В заключение он предложил обсудить свой приказ и инструкцию на совещаниях высших офицеров.
Получив такой ответ, Андерс страшно вознегодовал на Сикорского.
— Что он там мне приказывает и поучает, я его еще самого научу! — возмущенно говорил он. А позже похвалялся, что приказ и инструкцию Сикорского просто выбросил в корзину.
Увидев, что Сикорский занимает твердую и непримиримую позицию, и отдавая себе отчет в том, что с этой стороны он не получит никакой помощи, Андерс удвоил усилия, направленные на реализацию намеченных планов.
Он начал оказывать нажим на Гулльса. Обсуждая с ним приказ Сикорского, он высказался в том духе, что стремится предоставить англичанам много хороших воинских частей, а Сикорский не понимает, какую огромную услугу он этим окажет англичанам, и хочет, чтобы армия оставалась в Советском Союзе. Зачем? Для чего? Вероятно, лишь на погибель. Гулльс со вниманием выслушал все жалобы Андерса и на следующий день заверил его, что наша армия наверняка уйдет из Советского Союза, что это уже решено. Он сообщил также Андерсу, что сам едет для окончательного решения этого вопроса в Москву, вернется через несколько дней и тогда подробно обо всем расскажет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});