После завершения рассказа оба долго безмолвствовали. Богатое воображение позволило Авроре в красках представить себе все то, о чем поведал Асфельд. При его последних словах она вскинула голову.
— Они мертвы? — пробормотала она. — Но если вы ускакали сразу после начала пожара, то, должно быть, не знаете, так ли это?
— Как вы догадываетесь, я дождался конца. В гостинице я пришел в себя. С утра все только и судачили, что о пожаре. Монплезир выгорел на три четверти, но его хозяева более-менее уцелели.
— Более-менее?..
— Оба выжили, только муж лишился зрения, а у жены обгорело лицо и плечи. По словам Хильды Штолен, теперь на нее лучше не смотреть...
— Догадываюсь, что курфюрст приказал покарать поджигателей? — с горечью предположила Аврора.
— А вот и нет! Они сами явились с повинной. Мой приятель кузнец заявил от имени народа, что чтит правителей, но от власти Платенов над Ганновером ему стало тошно. Его могли повесить, но курфюрст всего лишь определил его вместе с еще двумя-тремя зачинщиками на службу в батальон, сколачиваемый для императора.
— Исходя из принципа, что от мертвеца ничего не добьешься, зато на бравом солдате можно неплохо заработать? — со смехом подхватила Аврора. — Они, конечно, не вернутся домой, зато их добряк-государь еще больше набьет мошну! Хотя я, конечно, рада, что эти смелые люди избежали веревки: до Вены лапы мстительных Платенов вряд ли дотянутся!
Впервые за весь вечер Клаус широко улыбнулся.— Да, этого не следует опасаться. Курфюрстина София и ее сын потребовали высылки Платенов. Насколько я знаю, старик курфюрст быстро пошел им навстречу: уж очень он устал. Возможно, его любовница перебарщивала со своими указаниями, а теперь стала еще и уродлива! Супругам Платен будто бы приказано удалиться в их имение — не знаю уж, где оно находится. С ними покончено.
Аврора молитвенно сложила ладони. Разве не должна она возблагодарить Всевышнего, покаравшего этих людей, в особенности эту женщину, злого гения Филиппа, каким-то образом похитившую его и до сих пор владеющую секретом его исчезновения?! Не появилась ли надежда заставить ее говорить теперь, когда она лишилась армии прислужников и шпионов, с помощью которых так долго и крепко держала в своих когтях страну и ее правителя?
— Вы привезли мне чудесное известие, Клаус, и я вам бесконечно благодарна, но вам придется все-таки сказать мне, где можно теперь найти «эту Платен». Мне необходимо, чтобы она заговорила, понимаете? Я должна узнать, что она сделала с моим братом! Я уверена, что все зло проистекает от нее...
— Я тоже в этом уверен, но место, где они спрятались, — государственная тайна!
Аврора уже открыла рот, чтобы возразить, но Клаус не позволил:
— Это воля курфюрста, так он пытается защитить ту, в которую безумно влюблен. Ведь вы — не единственная ее ненавистница. А мне перед расставанием с вами нужно вручить вам вот это.
И Клаус достал из внутреннего кармана кожаный мешочек. На стол, обтянутый белой парчой, высыпалось его содержимое — Авроре показалось, будто это кровавое пятно, только кровь каким-то чудом засверкала в свете канделябра...
— Рубин «Наксос»! — крикнула она. — Боже, как вам удалось им завладеть?
— Очень просто. Я дождался, пока «эта Платен» отправится на тот последний, погубивший ее пир. Я знал от Эльзы, где хранятся драгоценности, и сумел отпереть ларец, в котором она их прятала. Оставалось только завернуть добычу в шелковый шарф и положить в один из моих мешков, предназначенных для отправки в гостиницу Кастена.
— Вы все забрали?
— Только рубин и те предметы, которые мне описала герцогиня Элеонора, ведь они — собственность ее дочери. Остальное я не тронул. Вы не представляете, насколько это оказалось просто! Все слуги Монплезира вслед за своими хозяевами потянулись к Лайне-Шлосс, чтобы поглазеть на невиданное зрелище. Конечно, в ларце не было того, что эта женщина нацепила на свою римскую тунику в тот вечер, но те драгоценности меня не интересовали, потому что они появились у нее недавно: по случаю свадьбы принцессы она заказала себе диадему и подвески.
Аврора грела в ладонях сверкающий рубин и от радости слушала рассказ только вполуха. Тем не менее она заметила:
— Получается, что вы несколько дней держали такое сокровище в простой гостинице?
— Я не считал это опасным, поскольку угрозы в образе Платенов больше не существовало. Если бы не бунт, я бы отбыл из города раньше, но не присутствовать при шутовстве во дворце я не мог. Нужно было убедиться, что подлая парочка достигла того состояния опьянения, когда зрение утрачивает четкость. В том, что это произойдет, можно было не сомневаться, но в зависимости от обстоятельств на это могло потребоваться больше или меньше времени... Остальные драгоценности я передал герцогине Элеоноре. Наверное, она пишет об этом в своем письме. Что ж, уже поздно, пора вас покинуть, вам необходим отдых. А мне еще предстоит найти себе ночлег. Мне посоветовали отличную гостиницу на рыночной площади...
— Я бы с радостью вас приютила, но вы правы, это было бы неразумно. Сколько дней вы проведете в Дрездене?
— Один или два, только переведу дух — и в обратный путь! А пока приказывайте — я в вашем распоряжении.
— Какие приказы? Мне не престало вами помыкать, — грустно ответила молодая женщина. — К тому же друзьям не приказывают. Будет довольно, если вы отвезете мои ответы на два эти письма.
Аврора подала ему руку, и Клаус наклонился, чтобы прикоснуться к ней губами; видно было, что волнение мешает ему говорить. Выпрямившись, он направился к двери, но открыть ее не успел. Дверь распахнулась как будто сама собой, да с такой силой, что чуть не ударила офицера по лицу. В проеме вырос гигантский силуэт Фридриха Августа. Он был в гневе и буквально выдыхал пламя, как огнедышащий дракон. От его громового голоса зазвенел хрусталь на люстре:
— Мужчина? У вас? В столь поздний час? Хорошо же вы выполняете мои повеления, сударыня!
Аврора почувствовала, как при этом оглушительном появлении у нее отлила от лица кровь, но, прекрасно владея собой, она не проявила ни малейшего признака страха. Страх бы ее погубил. С неподражаемым спокойствием она сделала глубокий, но изящный реверанс, сопроводив его легкой улыбкой.
— У Вашего высочества талант преподносить сюрпризы. Эту вашу непосредственность я бесконечно ценю. Но что-то не припомню, чтобы имела честь слышать ваши «повеления».
— Зато их отлично усвоили ваши слуги. Вам я лишь дал советы, которыми вы поспешили пренебречь. Кто этот человек?
— Барон Клаус фон Асфельд, офицер гвардии Ее высочества герцогини Целльской и мой кузен. Избавлю Ваше высочество от необходимости задавать новый вопрос и сразу скажу, что он прибыл с докладом о миссии, которую он выполнил по нашему с герцогиней Целльской приказу.— Миссия? Неужели? Можно уточнить, в чем дело и откуда он прибыл?