— Прискорбно… — задумчиво произнёс Мебет, подыскивая в уме подходящее заклинание. Массовый страх сейчас не сработает, орки слишком перевозбуждены, в таком состоянии заклинание для них всё одно, что мелкий дождик. «Могильный холод» мог бы их заставить не задерживаться для отдыха и сразу двинуться вглубь королевства, но холод сей требует много ресурсов и, что самое важное — времени. У «Мора» и вовсе временные затраты колоссальные.
— Знаете что, господин Хадиф, вспугните-ка то собрание чем-нибудь этаким, вроде ледяных игл или огненных столбов.
— О, прошу прощения за моё невежество, но стихийной волшбой я не владею. По крайней мере, в таких масштабах, в которых потребно повелителю, — согнулся в глубоком поклоне колдун.
— И что же, ничего нельзя сделать? — без каких-либо эмоций Мебет смотрел на орков, уже начавших поединок.
— Боюсь, о, Великий, что согнать их не в наших силах.
Некромант поднял взгляд к темнеющим небесам.
— Не нравиться мне, когда что-то не в моих силах… Ладно, готовьте пока всё к нашему ритуалу. Проверьте лишний раз все узлы и, в особенности, узел послушания. Не хочу, чтобы когда надо будет собирать оружие, зомби начали друг друга жрать. Начнём, когда орки покинут поле.
Хадиф в поклоне шагнул назад.
— Слушаюсь и повинуюсь, Темнейший.
Дождавшись пока колдун отдалится, Мебет растёр ладони. Ничего кроме Могильного холода сейчас не могло вывести ситуацию из колеи непредсказуемости. Кто знает, что на уме у противника Рондора. Вдруг, в случае победы, он решит раненых хоронить. Есть среди орков не только дикари, но и ревнители чести. Через час всё живое, попавшее под действие «Могильного холода», продрогнет до мозга костей, если конечно продержится целый час. И раз уж суждено сегодня потерять надёжного водителя Орды, то уж будущую свою армию мёртвых упустить — роскошь, что не по карману некроманту, начинающему жизнь отдельную от наставника.
8. Холод
9 октября.Некогда цветущий край — восточные земли Оглфира — медленно увядал. Хотя для кого-либо, не обладающего чувствительностью к тонким эманациям и полагающегося лишь на зрение, он давно умер. Высохшие деревья цеплялись друг за друга жёсткими пальцами веток, а ведь раньше этот лес жил собственной жизнью, был единым существом, дышащим и чувствующим, раздольем для охотников, крестьян, и для всяческой живности. Птицы, звери, гады, все могли найти здесь пристанище.
Сэр Элиот Вэйро, член ордена Благой Мысли, при жизни получивший высший орденский ранг Живого Святого, надёжнейший из паладинов Оплота, продвигался на коне через лес. Память изо всех сил трудилась, пытаясь различить в изъеденных смертью местах былые красоты. Нынешний лес больше походил на корявый частокол. И сэр Элиот страдал, созерцая увядание природы, он чувствовал туже боль, что и объятые паучьими нитями смерти земля, деревья и воздух. И в какой-то мере он делил с ними эти страдания.
Белоснежный конь брел, понурив голову. Запах смерти его не страшил, он привык к этому запаху, так похожему на дыхание холода. Копыта мягко ступали по сухим веткам, и ни одна не смела хрустнуть. Опутавшие землю нити заклинания, вытягивающие силу из всего живого, тянулись к ногам животного, хотели взять власть и над ним, но приблизившись, отдёргивались.
Серое небо грозило дождём. Паладин знал, что в местах подобных этому нет места воде. И нет места солнцу. Пока жив, обустроившийся неподалёку, сын тьмы, дождь не прольётся, тучи не рассеются. И до тех пор будет процветать в этих краях смерть.
Задание, направленное в орден от Оплота, как от нового владельца земель былого Оглфира, гласило:
…покорнейше просим, злобного некромансера, поработившего благодатные земли, схватить и доставить в Башню Справедливости для допроса и суда. Если же взять тёмного живым не будет возможным, то пусть голова его будет доставлена по месту, указанному выше, но приоритетным желаем выделить всё же захват некромансера живым…
Так звучала конкретная просьба, без пудов лизоблюдства и прочего обязательного в государственных письмах подхалимажа, благоразумно опущенных в этом отрывке, но живущих занозой в душе сэра Элиота и высших патриархов, на дух не переносивших подобных словесных лобызаний.
Желание владык Оплота, получить сына тьмы живым, сэр Элиот понимал, но не поддерживал. Конечно, он сделает дело по чести, испробует всяческие возможности для пленения некроманта, но это может обернуться как против него самого, так и против Оплота. Ибо в сакраментальных святых трудах говорится: «…Адепты смерти хитры и коварны. Не разводите разговоров, не соглашайтесь ни на что и ни о чём не просите их. Обмануты будете…» Несмотря на то, что некромант обладает бесценными знаниями, заполучив которые, возможно будет не только быстрее разгребать последствия деятельности некрозаклинаний, но и предотвращать их. К тому же представитель школы мрака наверняка владеет информацией о других некромантах, но любое взаимодействие с тьмой не проходит бесследно, не проходит… Служителей смерти нужно выжигать без разговоров, допросов и судов. Их действия несут слишком великие колебания в равновесии прихода в мир новых душ и ухода старых, отживших. Некроманты не любят отпускать души на покой или перерождение, ведь чужая душа — их сила.
Чтобы там не просил Оплот, если с этим согласны патриархи — истинный слуга света, будь-то паладин или рядовой ведьмак, обязан выполнить полученный приказ. Патриархи мудры, за их плечами долгая жизнь, они знают, как поступить лучше. И если они сочли, что для взятия некроманта живым достаточно сил одного паладина, значит, так оно и есть.
Засевший в этих землях некромант, относительно молод, не более пятидесяти лет служения смерти, иначе уже имел бы гнездо и не лез бы в чужие замки. К тому же, он ещё не успел создать гримуар, у некромантов это происходит годам к двумстам служения, когда они набирают достаточный опыт и подходит момент перерождения — процесс необходимый для полного познания смерти. В ритуал перерождения входят подготовка гримуара, собственная смерть, служащая одновременно соитием со смертью и курком к оживлению гримуара, и как завершение ритуала — вселение в новое тело. Матёрые некроманты, достигшие такого уровня, живут тихо, воспитывают учеников, проводят эксперименты с душами и телами, а по достижении некоего таинственного для простых смертных уровня знаний, покидают сей план бытия. Так говорится в святых писаниях. Сам Элиот со служителями тьмы такого уровня не встречался, поэтому судить об их возможностях мог, только приняв на веру тексты писаний.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});