— Почему ты так думаешь? Может я заехал, потому что хотел тебя видеть? — равнодушно пожал плечами он. Но я видела, как при этом его глаза следили за моей реакцией.
Я рассмеялась, возможно, слишком громко, зато, хотя бы не истерично.
— По-моему мы решили этот вопрос еще в воскресенье, — мой голос даже для меня прозвучал слишком отчужденно. Ух, неужели это я? — Так что давай скорее, перенесем продукты, а то я валюсь от усталости.
— Тогда жди здесь, я сам скорее справлюсь, — повелительно бросил он, уже направляясь к машине.
Было очень холодно, я даже накинула капюшон своей куртки, совершенно не спасающей от вечернего ветра. Калеб же был в одной футболке. Теперь я поняла, что означает быть наркоманом на лечении: трогать нельзя, а смотреть — да сколько хочешь!
Я всегда обвиняла Калеба в извращении, но, по-моему, это я была маньяком. Рассматривая его свободно сидящие джинсы и мышцы, перекатывающиеся на руках, я о таком подумала, что мне даже стало жарко. Еще пара минут в его компании, и он подаст на меня в суд за изнасилование…многократное…
Я усмехнулась этой глупой мысли. Видимо от усталости, мой мозг начинал, работать хаотично. Калеб бросил на меня пристальный взгляд, и я поспешила спрятать улыбку.
Заметив торчащую пачку сигарет, а точнее говоря свою заначку, из-под ступеней, я нагнулась, чтобы вытащить их оттуда и выкинуть. Оны были мне больше не нужны. Я полностью избавилась от своей зависимости. Калеб же расценил мое движение превратно.
— Да ты в своем уме? — рявкнул он, подлетая ко мне. Я ужасно испугалась и машинально завела руку за спину.
— Хочешь поговорить о моем психическом здоровье, — получи специальный диплом, — огрызнулась я, еще до конца не поняв, что такого сделала.
Я получила какое-то странное удовольствие, когда увидела, как он сердиться. Наверное, потому что это вызывало хоть какие-то чувства на его лице. Конечно не те, о которых мечтала я, но все же.… Нельзя иметь все, кажется, именно эти слова я сказала недавно Калебу.
— Я их заберу, — заверил меня Калеб.
— Ой-йо-йой, — злорадствовала я, когда, наконец, поняла от чего он злиться. Неожиданно сигареты сыграли мне на руку. Знала бы, что бросать курить это так полезно, давно бы бросила. — Большой и страшный вампир, угрожает маленькой безобидной девочке.
— Не надо давить на жалость, на меня это не действует, — скрипнул зубами он.
— Да неужели, — парировала я, видя совершенно противоположное. Ему явно было трудно нависать надо мной с таким грозным лицом.
Он рывком поднял меня на ноги, и, заведя довольно нежно руки за спину, — отобрал пачку. Я отдала ее без сопротивления, потому что близость лица Калеба, сделала мои ноги ватными, а в голове захлюпал куриный суп. Я безнаказанно вдыхала его аромат, будто бы могла потом насладиться ним. Ощущение его холодной кожи, было одновременно сладким и болезненным.
Он никогда не будет моим, — мелькнуло в моей голове, но я придушила эту мысль. Я могла полностью наслаждаться им теперь, и зачем думать о грустном. Нельзя портить такие вот моменты.
Кажется, он почувствовал мое изменившееся настроение и замер. Его руки крепче обняли меня. Мы перестали дышать, наши глаза оказались на одном уровне.
Я уже почти потянулась к нему, когда на крыльце загорелся свет и мои родители вышли провести Грема. Калеб был к тому времени уже у машины, а я растеряно стояла, не понимая, когда же его руки перестали меня обнимать. Я поежилась от пустоты, что образовалась без него.
— Привет, — поздоровалась я, Грем по привычке погладил меня по голове, словно мне было двенадцать, и что-то дальше принялся обсуждать с отцом. Они договаривались встретиться еще ночью, но для сестер Стоутон и наших остальных соседей, нужно было, чтобы машина Гроверов исчезла с нашего двора. Разные слухи могут пойти по этому поводу. Мы всю жизнь предпринимаем такие меры. Как к такому привыкли Гроверы? Они же дольше моих родителей живут так близко с людьми.
Не обращая на них внимание, я тоже побрела к машине. Это должно было показаться естественным. Не только перед соседями теперь приходилось маскироваться, а еще и перед родителями. Игнорируя так же и Калеба, я принялась вытаскивать свои вещи из багажника, пока он переносил продукты в свой джип, и проклинала себя в душе за слабость. Еще секунда и я бы поцеловала его.
Калеб тоже выглядел раздраженным, но я пропустила этот факт мимо своих мыслей. Ему-то чего злиться? Его только что спасли от нежелательного поцелуя. Если он вообще это заметил.
— Оставь, я сейчас заберу, — голос его показался усталым, когда он выдохнул совершенно рядом, и снова поколебал мое душевное равновесие.
Как же я выдержу следующие два дня, если мы будем находиться рядом постоянно? Если я и днем и ночью буду видеть его, и негде будет спрятаться. В палатке со мной наверняка еще кто-то будет жить. Или Ева или Бет, в чем я точно не сомневалась. Идея поехать на кемпинг, теперь казалась мне не заманчивой, а скорее западней, в которую я ехала добровольно. А до сегодняшнего вечера еще и с радостью.
Тело Калеба напряглось, и я невольно проследила глазами, чтобы понять, что же его так зацепило. Гитара, ну, конечно же.
— Твоя? — спросил он. Голос прозвучал глухо, но, к моему сожалению, в нем не стерлись следы той бархатистости, от которой у меня кружилась голова.
Ответить я не успела. Самюель так вовремя позвала меня в дом, напоминая о холоде. Калеб остался один разгружать машину, Терцо и Грем, словно ничего не замечая, продолжали о чем-то спорить на крыльце.
И я ушла, оставив его без ответа. Пускай помучается, думая, чья она. Если конечно он вообще станет над этим раздумывать.
Только когда машина Гроверов отъехала, я пошла вниз за вещами и на полпути встретила родителей. Как всегда вместе, — с долей тоски и зависти подумалось мне. Будет ли у меня также? Встречу ли я кого-то такого, чтобы был для меня тем же, кем есть Терцо для Самюель? Я вздохнула и изобразила радость:
— Где мои покупки?
Отец взял в руки гитару и недоумевающее покрутил.
— Надеюсь, ее не постигнет участь предыдущей?
— Я тоже.
Самюель помогла мне взять пакеты, и мы занесли их в мою комнату. Я знала, она хотела бы увидеть новые покупки, но очевидно заметив мою усталость, даже не стала спрашивать, что я купила. Мне нравилась их сегодняшняя не настойчивость.
— Помочь тебе разложить их? — поинтересовался Терцо.
Я улыбнулась, увидев не притворный ужас при этом. Ему надоедало вечно просматривать примерку каждого наряда купленного Самюель.
— Может в понедельник?