Таким образом, огненный шар, который видел Гарден, не был частью этого производственного канала и должен был иметь аналогичное происхождение: аномалия в замкнутом поле, возможно, не более миллиметра в диаметре. Что, если операторам вдруг понадобится «отщипнуть» крошечный образец расширяющейся плазмы для анализа или контроля качества? Крошечный кусочек, ярче полуденного солнца.
— Кто-то выпускает плазму из камеры, — сказал Гарден.
— Зачем?
— Чтобы помешать нам пройти в эту дверь.
— И что теперь делать?
— Найти другой путь.
— Но мой господин Хасан не…
— Знаю, — вздохнул Гарден. — Он хочет, чтобы мы шли именно этим путем. Ну что же. Пригните головы пониже, закройте глаза руками. Вбегайте в дверь, сразу же отворачивайтесь вправо к стене и бегите как можно дальше от этого места. Не оглядывайтесь.
Итнайн и еще несколько арабов кивнули. Те, кто понимал по-английски, перевели остальным. Итнайн сразу же пригнул голову и повернулся к двери.
— Стой! — Гарден схватил его за рукав. — Ты говорил, что в реакторном зале нас может поджидать засада.
— Ну?
— Так вот, это она и есть.
— О… Значит, плазму выпускают специально, чтобы отвлечь нас?
— Вот именно.
Итнайн улыбнулся:
— Нет проблем. У нас есть гранаты, очень мощные. Они перекроют поток плазмы и отвлекут людей, которые хотят нас остановить.
Палестинец сказал несколько отрывистых слов и протянул руку. Хамад достал из-под своего балахона тусклый металлический шар и положил в ладонь Итнайна. Тот крепко сжал его, пригнул голову и снова повернулся к двери.
— Отлично, друг, — Гарден опять схватил его за рукав. — Какова мощность этой гранаты?
— Две тысячных килотонны. А что?
— Тебя не останавливает мысль о двух тоннах динамита, запущенных туда, и о том, где тебя потом искать? Это ведь, знаешь ли, довольно опасно.
— Я не боюсь, — отрезал палестинец.
— Конечно, нет. Но только задумайся на минутку, что у нас там, за дверью: работающий реактор, сотня тонн сложных механизмов, которые испускают во все стороны горячую плазму под давлением тысячи тонн на квадратный сантиметр. И ты хочешь, чтобы все это вдруг лопнуло?
— Камера надежно укреплена.
— А как насчет клапанов высокого давления, электрических схем, датчиков и кабелей? Представляешь, что будет, если потревожить эту магнитную тыкву даже чуть-чуть?
— Я понял тебя, — согласился Итнайн. Чтобы убедить остальных в обоснованности своих колебаний, он перевел свой разговор соотечественникам. Те вытаращили глаза. — Что ты предлагаешь, Том Гарден?
— Ну, я не тактик…
— Начал говорить — продолжай.
— Ладно. По двое одновременно, справа и слева, прыгайте через порог. Падайте плашмя на пол, оружие держите перед собой. Прячьтесь за любым укрытием, какое сможете найти, и стреляйте в любую человекообразную фигуру.
— Я потеряю людей, — возразил Итнайн.
— Если кинешь туда гранату, потеряешь половину Нью-Джерси.
— Согласен, — неохотно проговорил палестинец. — Фасул! Хамад! — Итнайн перевел им инструкции Гардена, сопровождая их ныряющими движениями руки.
Боевики кивнули, секунду помолчали, склонив головы, и приготовили оружие. Затем заняли позицию по обе стороны двери.
— Давай!
Их спины исчезли в сиянии. Еще двое приготовились.
— Давай!
Так, попарно, вся команда проскочила внутрь. Ответного огня не было слышно, и у арабов не было повода стрелять.
Наконец Гарден и Итнайн встали у двери.
— Давай! — пролаял Итнайн.
Гарден, вооруженный только собственной смекалкой, нырнул через порог в лишенный тени свет. Он различил фигуры боевиков, которые оцепенело сидели на полу, забыв про оружие. Они уставились на что-то за вспышками плазмы, которые даже на таком расстоянии Гарден мог перекрыть ладонью. Кожа руки сразу натянулась и высохла от жара, пока он завороженно оглядывался вокруг.
Зная теоретически принципы работы промышленного термоядерного реактора, он не мог и отдаленно представить себе его размеры.
Выбросы плазмы казались столь близкими и расположенными на уровне глаз только из-за двери, но это была оптическая иллюзия, результат искаженной перспективы при взгляде через дверной проем.
За дверью, оказывается, был не пол здания; здесь начиналась как бы сцена или широкий балкон. Край балкона защищало трубчатое заграждение, а за ним сияло белое рукотворное солнце. На самом деле оно выглядело как вулканический гейзер на поверхности небольшой белой луны Юпитера или Сатурна.
Так велика была реакторная камера.
Расположенная в яме глубиной метров десять, сама камера была около сорока метров в диаметре. Из нее, как соломинки из коктейля, торчали толстые белые трубы. На определенном расстоянии от поверхности камеры все трубы изгибались под прямым углом и тянулись параллельными рядами на двести метров к северу. Ажурная конструкция из голубых балок, опорных платформ, переходных мостиков, высотой этажей в шесть-семь, поддерживала эти горизонтальные трубы — световодные кабели. Приблизительно через каждые тридцать метров в них были врезаны кристаллические усилители, опутанные силовыми кабелями и тончайшими охладительными трубочками. Световоды упирались в северную стену здания, поворачивали назад, уходили внутрь опорной конструкции, снова поворачивали и устремлялись куда-то вниз. Километры световодных кабелей сновали туда и сюда, слегка утончались, словно органные трубки самых нижних регистров басового диапазона, и прижимались теснее друг к другу. И где-то в глубине многослойной паутины, представлялось Гардену, в месте слияния световодов, прячется сам рентгеновский лазер, источник всей этой мощи.
Словно пистолет, приставленный к черепу, сверху в сферическую камеру упиралось устройство для запуска стеклянных капсул. Гардену видны были механические руки, загружающие дейтритовые шары в магазин. Судя по действию этого автомата, камера заряжалась примерно каждые две секунды. Однако выброс плазмы казался постоянным, не пульсирующим. Детонации поддерживали исключительно стабильное давление в камере.
Справа, за сиянием плазмы, можно было различить очертания плазменного процессора, теплообменников и какие-то отдаленные непонятные очертания и формы.
Гардену всегда казалось, что лазерный термоядерный реактор — вещь достаточно тонкая, деликатная. Цепенея теперь перед всей этой огненной демонстрацией гигантской мощи, он понял, что Итнайн мог бы спокойно бросить сюда гранату без всякого эффекта. Возможно, взрывная волна на мгновение сдует плазменный хвост. Возможно, осколки слегка согнут механические руки робота и задержат работу пускателя на двадцать или даже сто секунд. Но жизненно важные узлы и механизмы не будут повреждены, и работа реактора не нарушится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});