Якссон Ару – просто пешка в наших руках.
Лицедел кивнул. Марек свел руки, прижав друг к другу кончики пальцев; он испытывал большое облегчение, общаясь с представителем своей расы. Он страшно тосковал здесь, на Каладане, и желал только одного – скорее вернуться в священный Бандалонг.
Но он не мог вернуться, не выполнив работу, то есть до освобождения народа Тлейлакса.
Лицедел снова принял облик Родунди и улыбнулся.
– Пойду прослежу за погрузкой. Будем надеяться на тесное сотрудничество и частые встречи.
Он быстрым шагом направился к орнитоптеру.
* * *
Даже если мы вырвем себе глаза, мы не сможем не видеть правды. Даже если вырвем себе языки, не сможем не говорить правду. Правда вечна.
Фрименский афоризм
Порывы ветра взметали песок и пыль внутри окруженного высокими стенами каньона, где скрывалось Оргизское предприятие по очистке специи. От жары и взвеси у Раббана пересыхало во рту, но он радовался возвращению на Арракис из жалкого Ланкивейля. Суровые условия Арракиса делали жизнь насыщенной и, кроме того, здесь Раббан имел власть.
У края каньона возвышалась башня, наполненная порошком предспециевой массы цвета ржавого железа. Горстка этого порошка по стоимости составляла эквивалент годового заработка рабочего на Гайеди Прим. Здесь трудились обветренные и закаленные ветераны; их жилистые мускулистые тела прятались под конденскостюмами. Этих людей специально отбирали из рабочих команд для этой сверхсекретной базы Харконненов. Бригадирами служили верные сторонники Дома, прибывшие с Гайеди Прим. Каждого человека здесь вышколили до слепого повиновения. В ход шли все средства – пропаганда, подкуп и шантаж.
После перевода на Оргиз людям запрещали его покидать, и кажется, рабочие начали это понимать. Выхода отсюда не существовало. Средства на их счета поступали, но отпусков и увольнительных здесь не давали, Раббан не мог рисковать. Рабочие роптали, но понимали, что бежать все равно некуда. Выход в открытую пустыню означал верную смерть, о чем все прекрасно знали.
Раббан поднял голову, заслышав рокот грузовика. Он увидел его брюхо, когда отключилась электронная маскировка судна. Вибрирующий звук эхом отдавался от каменных стен. Гигантский воздушный грузовик пролетел над самой кромкой зубчатых скал, окружающих каньон. Потеря предыдущего предприятия потрясла Дом Харконненов. Это случилось после того, как в каньон, где находилось предприятие, пробрался заблудший червь. Он уничтожил там все. Но теперь вход заблокировали взорванными скалами, работу возобновили и сделали весьма прибыльной.
Раббан направился к комплексу, шагая в лучах солнца, освещавших дно каньона. От одного вида Харконнена люди начинали работать с большим рвением и сноровкой. Раббан носил защитное снаряжение, высокие сапоги и силовой щит. Он никогда не надевал его, выходя в открытую пустыню, но его сковывал конденскостюм, такой же, как у рабочих. Раббан мог ощущать, как из всех пор выделяется пот и испаряется в сухом воздухе, и это давало чувство освобождения. Он – Глоссу Раббан, граф Ланкивейля, и мог получать воду в неограниченном количестве.
После того как дядя дал ему задание, стремясь удостовериться в его способностях, Раббан не сомневался, что именно он, а не его брат станет следующим бароном Харконненом. Он получил от Лупара сообщение, что смертоносный клещ уже выпущен в водоемы Каладана и через несколько недель полностью парализует рыбную промышленность. Очень скоро все лунные рыбы передохнут, вот отрасль и загнется. Наверняка этого хватит, чтобы произвести на барона должное впечатление.
Перед отъездом с Гайеди Прим дядя сказал племяннику, что у него есть и более коварный план, который связан с женой доктора Сукк Дома Атрейдесов. Жену послал врачу орден Бинэ Гессерит, и Раббан не имел ни малейшего представления об этом плане. Тем не менее никогда не следовало недооценивать амбиции барона. Но уничтожение рыбной промышленности станет триумфом одного только Раббана.
Между тем он теперь отвечал и за поддержание работы тайных каналов, по которым специю продавали состоятельным клиентам КАНИКТ. Все зависело от сохранения этих операций в строжайшей тайне. Дядя доверил Раббану очень ответственное дело.
К Раббану подбежал один из подчиненных с кристаллическим проектором в руках.
– Милорд Раббан, один из наших патрульных орнитоптеров заснял нечто весьма интересное, и я думаю, вам следует на это взглянуть. – Синие от специи глаза человека улыбались из-под дыхательной маски. – Эти изображения не сфабрикованы.
Он спроецировал голографическую картинку: по пустыне, словно огромный боевой корабль, несся гигантский песчаный червь, издающий невыносимый рев.
Раббан, прищурившись, всмотрелся в изображение.
– Да, я видел этих тварей вблизи и даже убил одну из них, хотя взрывчатки, которая на это ушла, хватило бы на разрушение целого города. – Он сдвинул брови. – Но черви обычно не выходят на поверхность и не передвигаются по ней среди бела дня.
– Присмотритесь, я хочу, чтобы вы это увидели! – Разведчик увеличил изображение. – Посмотрите на фигуры, оседлавшие кольца червя.
Раббан действительно различил черные точки.
– Это что, какие-то паразиты?
– Более чем! – Человек еще сильнее увеличил кадры. Это оказались человеческие фигуры, люди в накидках… – Такие накидки носит пустынный сброд.
Раббан разразился смехом.
– Это забавно!
– Но тем не менее… – Разведчик пожал плечами. – Мы слышали, что фримены умеют вызывать червей и ездить на них верхом. Они поклоняются этим чудовищам, как божествам.
– Кто-то подшутил над тобой, – хрипло воскликнул Раббан. – И заодно решил одурачить меня. Ступай прочь!
Он отошел, чтобы пронаблюдать, как старый и давно нуждавшийся в ремонте грузовик спустился в каньон с грузом специи. Сноровистые рабочие быстро перегрузили его в силосную башню, откуда ее скоро перегрузят в корабли без опознавательных знаков, а эти последние отправятся к клиентам КАНИКТ. Когда башня заполнилась, до Раббана дошел сильный сладковатый аромат свежей предспециевой массы.
Все официальные комбайны и предприятия по обработке специи в открытой пустыне маркировали грифонами Харконненов и цветами Дома, оборудование зарегистрировали, любые перемещения специи также отражались в отчетах. Император Шаддам мог проследить происхождение богатств верного барона Владимира Харконнена.
Однако здесь, в Оргизе, все устроили по-другому: здесь ничто не указывало на принадлежность предприятия Харконненам. Никаких символов, никаких флагов, никакой формы. Все административные записи тотчас вытравливались кислотой, чтобы не оставлять следов на случай, если комплекс обнаружат. Существовали планы и относительно того, что делать с рабочими командами в случае, если дела пойдут по наихудшему сценарию.
Но наилучшим решением было сохранение тайны Оргиза.
Как раз когда Раббан подумал об этом, сработала тревожная сигнализация периметра. Пятнистый разведывательный орнитоптер пролетел над каньоном. На поиски бросились патрули, пользуясь антигравитационными поясами для подъема на скалы.
К Раббану подбежал молодой лейтенант в форме без знаков различия. Раббан никогда не утруждал себя запоминанием имен своих офицеров.
– Замечено движение, милорд!
– Шпион? – Раббан посмотрел, как отряды патрульных бегут к краям каньона и взбираются на его стены в поисках злоумышленника.
По рации с Раббаном связалась одна из групп.
– Вероятно, это фримен. Только фримены могут так передвигаться в пустыне.
– Найдите и поймайте его! – проревел в ответ Раббан, словно