Читать интересную книгу Сэвилл - Дэвид Стори

Стивен куда-то убежал. Колин сел на качели и медленно покачивался, отталкиваясь носком ботинка от земли. На мгновение ему представилось, что мать умерла, а отец все время на работе или, того хуже, вообще куда-то уехал. Что с ними тогда будет? Он посмотрел на Ричарда, на крохотные, крепко сжатые кулачки, на льняные волосы, на маленькое сосредоточенное лицо, то приближающееся, то удаляющееся в такт замирающему движению качелей.

По насыпи медленно шел поезд под длинным вымпелом темного дыма. Вдали над его видимыми терриконами и трубами тоже поднимался дым. У подножия склона, на ровном участке, примыкавшем к железной дороге, мальчишки гоняли мяч. Около декоративного пруда девочки играли вокруг детской коляски.

Он снова раскачал Ричарда, потом усадил его на лошадь-качалку. Косарь шел поперек склона, ритмично взмахивая косой. Иногда он кричал на ребятишек, разбрасывавших валки, или останавливался и отбивал косу, рассеянно поглядывая на лес вдали.

На гребне появились три фигуры. Две сидели на велосипедах, третья стояла, опираясь на велосипед, и махала рукой. Ветер донес его имя.

Стэффорд, продолжая махать, вскочил на велосипед и покатил вниз по склону, сидя боком на раме и широко расставив локти.

— Мы заезжали к тебе домой, — сказал он, соскакивая на землю. — Соседка сказала, что ты, наверное, тут.

Подошел Стивен и ухватился за его руку.

— А почему ты вчера не приехал? — сказал Стэффорд.

— Не выбрался, — сказал он и мотнул головой.

— Когда кончилась служба, мы подождали у церкви. Потом поехали к Мэрион, — сказал Стэффорд. — Ее отец развез нас по домам, — добавил он и показал на вершину холма. — Вон они обе. Мы подумали, может, тебе дадут велосипед.

— Мне за братьями надо присматривать, — сказал он.

— А нельзя их к кому-нибудь отвести? — сказал Стэффорд.

— Еще нужно для них обед приготовить, — сказал он.

— А мы захватили бутерброды. Чтобы устроить пикник. Можно поехать в лес Брайерли. Мы бы там здорово время провели, — сказал Стэффорд.

— Колин, — сказал Стивен и потянул его за рукав.

— Мне же надо за ними присматривать, — сказал он.

У него за спиной заплакал Ричард, вдруг заметив, что рядом никого нет.

— Они специально за тобой приехали, — сказал Стэффорд и снова кивнул в сторону холма. — И все Одри. Это она придумала, — добавил он.

Колин взглянул туда. Мэрион что-то кричала. Она замахала рукой.

Он пошел к качалке, снял Ричарда и посадил его в креслице.

— Нет, правда, что, тебе обязательно надо за ними присматривать? — сказал Стэффорд.

— Маму в больницу положили, — сказал он.

— А что с ней? — сказал Стэффорд. Он поглядел на колеса велосипеда и начал выдергивать сухие травинки, застрявшие между спицами.

— Не знаю, — сказал он.

— А ты оставь их у соседки, — сказал Стэффорд. — Ей что, трудно один раз за ними приглядеть?

Он мотнул головой я снова посмотрел на холм. Он услышал свое имя. Мэрион опять замахала. Одри нагибалась над велосипедом почти у самых ворот.

Он покатил креслице вверх по склону. Стэффорд ехал по дорожке, привстав, чтобы легче было крутить педали.

Сторож в деревянной будке засвистел и замахал палкой. Стэффорд соскочил и подождал Колина.

— Она очень хочет, чтобы ты поехал. Что нам там втроем делать? — добавил он.

Стивен шел сбоку, держась за креслице. Одри, словно потеряв всякую надежду, уже повернула велосипед к воротам.

— Ты что, сегодня в дочки-матери играешь? — сказала Мэрион, когда он выбрался на гребень. Она поглядела на заплаканное лицо Ричарда, потом на Стивена — он тоже захныкал, словно почувствовав опасность.

— Сегодня я не могу, — сказал он, крепко сжимая ручку креслица.

— Нет, правда, они оба твои? — сказала Мэрион. Она засмеялась, наклонив голову. Ее черные волосы были стянуты лентой на затылке. Одри, словно ей хотелось остаться незамеченной, уже выкатила велосипед за столбы ворот.

— Мне надо присматривать за братьями, — сказал он, мотнул головой и остановился, не зная, пойти ему за Одри или нет.

— Нет, правда, мы тебя подождем, — сказал Стэффорд. — Отвел бы ты их к какой-нибудь родственнице. Кто-нибудь же у тебя есть?

— Нет, — сказал он и мотнул головой.

— Ну, тогда мы, пожалуй, поедем, — сказал Стэффорд. — Это Одри придумала, — добавил он снова.

Мэрион повернула велосипед.

— Нет, правда, ты бы с ней хоть поздоровался, — сказала она.

Колин покатил креслице к воротам. Одри у обочины уже готовилась сесть на велосипед.

— Я сегодня не могу, — сказал он. И добавил: — Я вчера вечером приезжал. К церкви. Только опоздал. Потом я поехал к твоему дому. Но Стэффорд говорит, что вы были у Мэрион.

— Да, недолго, — сказала она.

Она поглядела на Стивена, на дыры в его свитере, на обтрепанные рукава. Носки у него сползли, он хлюпал носом. Ричард, правда, выглядел чистеньким, но он опять плакал и тряс креслице.

— Сегодня мне надо присматривать за братьями, — сказал он, а Стэффорд крикнул:

— Нам пора, лапочка.

— А то бутерброды зачерствеют, — сказала Мэрион.

— Я постараюсь выбраться как-нибудь вечером, — сказал он.

— Маме не нравится, что ты бродишь около дома, — сказала она. Она села на велосипед. Стэффорд и Мэрион уже катили под уклон. — Она говорит, что это неприлично.

— Лучше прямо зайти за тобой? — спросил он.

Она покачала головой.

— Мы как-нибудь еще приедем, — сказала она, оттолкнулась и медленно отъехала, а потом перестала крутить педали и покатила вниз по склону.

— Не понимаю я тебя, — сказал отец, когда вернулся домой. — Мать больна, а ты ничего делать не хочешь, чтобы помочь. Можно подумать, что тебе надоело жить с нами.

Он стоял неподвижно в дальнем углу и не отвечал.

— Язык у тебя отнялся или как? — добавил отец.

— Ну, а что я могу сказать?

— Ты можешь сказать, что я зря про тебя так думаю. Да мало ли что ты можешь сказать, — ответил отец. — Мне вот уже пора опять на работу, а я сегодня даже не прилег. Ты про это для начала и скажи.

— А мне нечего про это говорить. — Он пожал плечами.

— Потому и нечего, — сказал отец, — что это правда.

Мать вернулась домой только через три недели. Она сама настояла на том, чтобы ее выписали, хотя еле держалась на ногах. Отец дал в больнице расписку, что берет ответственность на себя.

— Уж лучше я тут ничего делать не буду, чем там, — сказала она. — Лежать на спине я и дома могу.

Но вернулся к ним словно кто-то другой. Ее мать и отец оба умерли перед самой пасхой, и после похорон она словно начала таять и как-то, когда он был в школе, упала в кухне без сознания. На следующий день отец отвез ее в больницу. Теперь, вернувшись, она весь день сидела молча где-нибудь в углу, а по ночам ворочалась без сна на двуспальной кровати. Теперь вся домашняя работа легла на него: по понедельникам он стирал под ее присмотром, и иногда она со стоном поднималась с кресла, чтобы показать ему, как надо стирать вот эту рубашку, вот эту блузу; по средам он убирал верхние комнаты, мыл полы в спальнях, а по пятницам убирал нижнюю комнату, кухню и уборную во дворе. По субботам он ходил за покупками. Пока она лежала в больнице, ему трижды удалось выбраться на ферму, но он ни разу не видел Одри, хотя в последний раз он не стал ждать у ворот, а прямо пошел к дому. Залаяла цепная собака, дверь открыла высокая белокурая румяная женщина и на его вопрос, дома ли Одри, только покачала головой, а когда он повернулся, чтобы уйти, она окликнула его и сказала:

— Она еще не в том возрасте, чтобы за ней заходили кавалеры. И я буду вам очень признательна, если вы перестанете кататься взад и вперед перед воротами.

Он хотел написать ей письмо. Он нашел их номер в телефонной книге и два раза решал позвонить ей, но в последнюю минуту, когда он уже брал трубку, у него не хватало духа.

Как-то, когда он ходил за покупками, заехал Стэффорд, но не стал его ждать.

— То у нас одно, то другое, и одно другого хуже, — сказал отец как-то вечером, собираясь на работу. — Если бы не это, ты бы мог куда-нибудь наняться. И было бы у нас лишних десять — пятнадцать фунтов. А то ты сидишь здесь безвылазно и до начала занятий ни гроша не заработаешь.

— Я же хотел поискать работы, — сказал он.

— Хотеть-то ты хотел, — сказал отец. — Да что толку от хотения, если ты никуда пойти не можешь. Вон Стивен захочет. Или Ричард, только какая от этого польза будет?

— Ну, а если бы я устроился работать? — сказал он. — Как бы мама одна управлялась в доме?

— Так я-то о чем говорю? Надрываться мы надрываемся, а все там же остаемся, где были. И не для чего стараться. Что мы ни делаем, что ни говорим, а все остаемся при прежнем. Не вижу я в этом смысла. То есть больше не вижу. Ну, никакого смысла.